Рискованная игра Сталина: в поисках союзников против Гитлера, 1930-1936 гг.
Шрифт:
Согласно другому докладу разведки Красной армии, немецкая армия будет готова к войне весной 1935 года. Верховное командование Германии полностью разделяет взгляд нацистов на необходимость войны с СССР. Немецкая армия возьмет в союзники Польшу и Финляндию и нападет со стороны Прибалтики — «северо-восточный вариант». Это случится только после атаки Японии на Востоке. По плану верховного командования Германии, Франция в этом случае сохранит нейтралитет. Однако существовали разногласия относительно того, когда немецкая армия будет готова к войне [ 689] . Кто на самом деле знал, в каком направлении она нападет?
689
О. О. Штейнбрюк — К. Е. Ворошилову. 23 декабря 1934 г. // Там же. С. 413.
689
О. О. Штейнбрюк — К. Е. Ворошилову. 23 декабря 1934 г. // Там же. С. 413.
У военной разведки были противоречивые сведения. Но в одном она была уверена наверняка: в один прекрасный день гитлеровская Германия будет готова к войне. И СССР станет
В конце декабря Сталину на стол лег примечательный отчет. В нем говорилось в основном о Франции и политике Лаваля по отношению к Германии. «Сейчас вся тактика Лаваля рассчитана на то, чтобы иметь возможность поставить французскую общественность перед фактом необходимости заключения соглашения с Германией».
Это было первое предложение от неизвестного агента, которого знал Сталин. Пилсудский и его сторонники считали Лаваля «верным группе Тардьё — Вейгана и действующим по их приказу». Он был «умный, очень хитрый и внимательный дипломат». Так полагал Пилсудский. Информатор явно много знал о рассуждениях маршала о Лавале и Франции. Он возлагал на Лаваля большие надежды и полагал, что правительство Фландена падет в конце января 1935 года. Правительство Фландена пало из-за закона, направленного на разоружение военизированной организации полковника Франсуа де ла Рока — «Огненных крестов». Это было похоже на настоящий заговор. В нем был замешан Тардьё, который полагал, что в итоге к власти придет Лаваль, а поддерживала его организация ла Рока и радикалы. Эррио не участвовал. Кроме того, говорили, что в Германию на встречу с Гитлером и другими известными нацистами ездили французские представители, и Лаваль об этом знал. Все это было похоже на шпионский роман, только по большей части он был документальный, и его обсуждали во всей Франции [690] . Лаваль встречался в Париже с видными нацистами! И даже лично с Гитлером! Вот это да! И британцы тоже участвовали. Они должны были давить на правительство Фландена, если бы оно выжило, и убеждать в необходимости заключить союз с гитлеровской Германией.
690
Cm.: Lacroix-Riz A. Choix de la defaite: les elites francaises dans les annees 1930. Paris: Armand Colin, 2006. P. 159–160.
У источника этой информации, неизвестного агента, которого знал Сталин, были контакты в правительствах, в том числе он напрямую общался с Беком. «Факт франко-германских переговоров является делом чрезвычайно серьезным». Если они увенчаются успехом, то это может возродить «старую идею» Пилсудского о польско-германско-французском блоке. И это может получиться, сообщал агент, «а факт создания этого блока уже есть начало интервенции против СССР». Если у Лаваля все получится, то тогда он отправит в Берлин в качестве посла французского генерала, возможно, даже самого Вейгана. Это информация была получена от надежных источников в группе Тардьё — Вейгана. А возможно, генерала отправят в Лондон в качестве посла, и он заменит Корбена.
Затем агент Сталина упомянул протокол Литвинова — Лаваля.
Бек сказал, что он получил информацию 2 декабря. И в то же самое время «надежный человек» из группы Тардьё — Вейгана был отправлен в Варшаву, чтобы объяснить Беку, что Лаваль был вынужден подписать протокол «по тактическим соображениям как внутреннего, так и внешнего порядка». Это было временное соглашение, ограниченное по сути и по срокам. Согласно отчету, это объяснение совпадало с информацией, которая была отправлена Корбену 30 ноября. Бек говорил, что: «Литвинов добивался этого протокола от Лаваля, чтобы успокоить Москву и, пожалуй, успокоил Москву, а этого нам и надо. Надо дать время сговориться Германии с Францией». Агент не исключал возможности заключения франко-советского союза, но через два месяца может уже быть слишком поздно. Кроме того, оставался вопрос Восточного пакта. Польша не подпишет его ни при каких обстоятельствах. Лаваль снова начал переговоры, только чтобы сделать «тактический маневр» и снизить давление со стороны радикалов (таких, как Эррио и Кот, хотя они не были упомянуты), а также СССР, Чехословакии и Румынии.
По словам Бека, французы не рассказали Литвинову о двух важных моментах. Во-первых, о первичности франко-польского союза, а во-вторых, о том, что, если будет заключен Восточный пакт с Польшей или без нее, Франция гарантирует, что «ни в каком случае войска СССР не пройдут через ее территорию, а также советская авиация не полетит над территорией Польши». Тут снова встает вопрос об этом пункте, который уже обсуждали в 1934 году и будут обсуждать до августа 1939-го. Не существует доказательств, подтверждающих, что Франция официально или неофициально передала Беку эту информацию, хотя это вполне возможно, с учетом двуличности Лаваля. Если информация агента была верной, тогда настоящая «взаимная помощь» была убита на корню еще в конце декабря 1934 года.
Пусть агент Сталина продолжит свой отчет. Он расскажет нам еще много удивительного.
И снова, как говорил Бек, французы задавали вопрос Варшаве: вы с нами или против нас? Вы «с Парижем или с Берлином»? Видимо, при поддержке британцев Бек ответил: «С Парижем и Берлином вместе, но Польша не проложит дорожку для возрождения франкорусского союза». Это означало, продолжил агент, что «Польша не подпишет Восточного пакта и будет действовать против образования такового». Лаваль полагал, что Восточный пакт немыслимо заключить без Германии или Польши: «Так как франко-советский союз грозит полным отходом Польши от Франции и переходом ее окончательно к Германии, франко-советский союз не представляет для Франции интереса, т. е. этот союз не есть довоенный франко-русский союз, ибо теперь между Германией и Россией находится Польша — вооруженное государство, которое эвентуальную [691] помощь Франции со стороны Красной Армии сводит к нулю. Следовательно, от идеи франко-советского союза надо отказаться [курсив наш. — М. К.]».
691
Эвентуальный — возможный при определенных обстоятельствах. — Примеч. ред.
И это еще было не все. В случае франко-советского военного сотрудничества мог возникнуть риск охлаждения отношений с Великобританией,
от которой Франция больше всего зависела в случае войны с Германией. И снова в данных обстоятельствах сотрудничество с СССР могло быть опасным. Таким образом, соглашение с Германией казалось логичной альтернативой, поскольку немецкое правительство успокоило Францию и сказало, что между их странами нет разногласий, которые могли бы привести к войне. Получается, Франция могла выбрать этот вариант: договориться с Германией, сохранить особые отношения с Великобританией и заключить союз с Польшей. Далее агент рассказал более подробно о взглядах Польши: о том, что думал Пилсудский и Бек о Восточном пакте. На самом деле этот договор уже был мертв, причем давно. Франция боялась рисковать отношениями с Великобританией, у которой даже не было стоящей армии, и с Польшей, у которой не было шансов в войне с Германией, ради союза с СССР, хотя его вооруженные силы активно развивались, а правительство хотело заключить антигерманский союз под эгидой коллективной безопасности. Наверное, Сталин подумал, что Франция собиралась рискнуть всем непонятно ради чего. Он подчеркнул самые важные моменты синим карандашом и велел отправить отчет агента к себе в архив [692] . Возникает вопрос, читал ли отчет Литвинов, и если да, то что он о нем подумал. Нарком всегда сомневался в надежности данных, полученных разведкой, хотя в этом случае у источника, кажется, была достоверная информация. Однако СССР продолжал вести ту же политику, что и раньше. Не было другого выбора.692
А. Х. Артузов — И. В. Сталину. Не позднее 28 декабря 1934 г. // РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 188. Л. 31–52, опубл.: Вторая мировая война в архивных документах. 1934 г. URL:(дата обращения: 28.11.2023); см. также: Глазами разведки. СССР и Европа. С. 414–420.
Еще один интересный доклад был получен от военного атташе в Варшаве, Н. А. Семенова. Он не мог не внушать опасений. Один журналист ТАСС в Варшаве рассказал историю некоего Фельдмана, который был мужем подруги его жены. Фельдман некоторое время сидел в польской тюрьме за «коммунистическую деятельность», а затем очень нуждался в деньгах и наконец согласился на работу коммивояжером. Как-то Фельдман был в гостях и там рассказал про «приключение», которое произошло некоторое время назад во время поездки в Станиславов в польской части Украины. Он часто бывал там по делам и как-то ужинал в ресторане, который ему нравился. Кроме него в ресторане была лишь группа поляков — старших офицеров. Они много пили и громко разговаривали. «Незамеченный Ф[ельдман] уселся в углу и велел подать ужин». В это время офицеры под влиянием алкоголя стали еще веселее и начали произносить тосты еще громче. «Поднимаю бокал, — сказал один из них, за наш союз с Германией и Японией. Война для солдата то же, что вода для рыбы, — пью за будущую войну. Поднимаю бокал за то, чтобы дивизия (какая, Ф[ельдман] не расслышал), которая получила орден “Виртути Милитари” за взятие Киева, получила за то же его вторично [первый раз в мае 1920 года во время советско-польской войны. — М. К.]». В этот момент кто-то из офицеров за столом заметил Ф[ельдмана]. Этот поляк был уже довольно пьян. Он встал и сказал: «Этот штатский сукин сын все слышал». И достал револьвер. «Только благодаря тому, что в последний момент ему подбили руку, пуля попала не в Ф[ельдмана], а в лампу. После этого инцидента хозяин ресторана и кельнеры подбежали к Ф[ельдману] и выпроводили его в комнату гостиницы в том же доме, причем хозяин сказал ему шепотом: “Уходите скорее из зала, вы знаете, что среди офицеров сам ген[ерал Густав Константиний. — М. К.] Орлич-Дрешер (инспектор армии)”». Это был кто-то из верховного командования, кто-то близкий к правящей группе Пилсудского.
На следующее утро полиция арестовала Фельдмана и привела его на допрос. Они хотели знать, «что он слышал в ресторане». «Я ничего не слышал и ничего не знаю», — ответил Фельдман. Это был правильный ответ. Во всяком случае полиция была довольна и отпустила его целого и невредимого. Конечно, советского военного атташе вовсе не интересовала судьба Фельдмана. Намного больше его волновали пьяные тосты за польский союз с Германией и Японией и взятие Киева во второй раз, в чем собирался участвовать генерал, инспектор польской армии. Этот инцидент «чрезвычайно ценен для определения не только польско-герм[анских] взаимоотношений, — написал Семенов в сопроводительном письме, — но и показывает, что сидит в головах генералитета. Орлич давно уже учитывается нами как большой любитель “погулять” в обществе офицеров и тем самым создавать себе популярность. Мы уже давно считаем его нашим откровенным врагом». Семенов полагал, что это надежный отчет [693] . Орлич-Дрешер погиб через два года в авиакатастрофе.
693
Н. А. Семенов — А. А. Ланговому (с вложением). 13 декабря 1934 г. // РГВА. Ф. 33987. Оп. 3а. Д. 635. Л. 290–291, опубл.: Вторая мировая война в архивных документах. 1934 г. URL:(дата обращения: 23.11.2023).
«Маленькие шажки» Лаваля
Лаваль пытался найти гарантии безопасности везде, где только можно. Но он не понимал, о какой безопасности идет речь. Как говорили французские правые, советский вариант был испорчен, а ведь, как писал Кериллис Пайяру, они были в меньшей степени склонны считать немецкую угрозу страшнее советской. В начале 1935 года Италия, хоть и была фашистской, еще не перешла на сторону нацистской Германии. Когда австрийские нацисты попытались устроить переворот в июле 1934 года и убили канцлера Энгельберта Дольфуса, Муссолини выстроил войска около Бреннера, пограничного перевала в Австрии, чтобы предупредить Гитлера, что ему следует держаться от его страны подальше. В начале января 1935 года Лаваль отправился в Рим, чтобы встретиться с Муссолини. 7 января они подписали так называемые Римские соглашения, в которых, помимо всего прочего, предлагалось заключить пакт о ненападении для защиты австрийской независимости. Когда итальянская сторона предложила организовать переговоры на уровне Генштаба, чтобы обсудить возможную немецкую агрессию, Лаваль засомневался. Это была одна из проблем. Он делал «маленький шажок» то тут, то там, как позднее охарактеризовал его поведение покойный ученый Дюрозель [694] .
694
Duroselle J.-B. La Decadence. P. 132–133.