Родишь мне сына

Где-то из окна нас приветствовал мужской голос.

— Кого я вижу! — махал нам рукой круглолицый парень с копной кудряшек на башке. — Ланочка! Приветик! Как же я давно тебя не видел!

— Ой, Володя, привет! — шла она на голос.

Было видно, что они отлично друг друга знают. Даже Марла подлетела к окну пулей и принялась скакать на задних лапах, чтобы достать до узкой форточки кассы.

Все вокруг так просто обожали этого Володю. Но не я. Мне он не понравился еще до встречи.

— Марлочка, солнце! — сюсюкал урод и гладил нашу собаку как свою. — Володя припас тебе пару косточек от курочки... Любишь крылышки?

— Эй-эй... — ринулся я. — Марле нельзя кос...

Но она их уже слопала. Глотнула прямо на лету — только клацнула зубами.

Я его ненавидел все больше с каждым мгновеньем, блядь!

Но Лана этого не замечала. Для нее Володя был неотразим: общительный, внимательный, добрый и просто красавчик. Первый парень на селе, сука.

— Лана, где же вы были? Я так волновался. Даже домой к тебе ходил на днях. Но мама не хотела говорить со мной.

"Мама"? Он назвал ее маму просто "мамой"?

— Ну... — неловко улыбалась моя девочка. — Были некоторые сложности. Долго рассказывать... Уже все хорошо.

— Ну, это главное, — лыбился Володя так, будто они вот-вот поцелуются на моих глазах.

Он реально не сводил своих тусклых гляделок с ее губ! Нагло пялился на них и облизывался! Это было просто омерзительно, мать твою!

— Спасибо, Володь, — пожала плечиками Лана. — Ты можешь присмотреть за Марлой, пока нас не будет?

— Что? — насторожился парень. — "Нас"?

— Это ненадолго, — отмахивалась та, которая пришла сюда СО МНОЙ.

— А... — кивал он разочарованно, поглядывая на меня. — Понятно...

— Хорошо, Володь?

— Ага.

Его красная прыщавая рожа стала еще более красной. Вовчик был явно озабочен моей персоной. Он нервно улыбался и смотрел, как на окошко кассы надвигается туча. Огромная, темная. С нею шутки плохи. Лучше сразу прятаться и отойти от окошка подальше.

Но он не послушал голос разума — не отошел. А зря.

— Сколько вход? — достал я бумажник.

Вовка попытался сделать вид, будто все нормально.

И промямлил:

— Для Ланы — бесплатно. А для тебя — косарь.

Он смотрел ей вслед. Просто брал и пялился на попку.

БРАЛ И ПЯЛИЛСЯ НА ПОПКУ ЛАНЫ ПРИ МНЕ!

— Так, пацан... — Я схватил его за шиворот и прижал к стеклу так сильно, что харю как катком размазало. — Слушай сюда. Слушай внимательно, Володя.

— А... — кряхтел он, но не мог ничего поделать.

Моя рука его словно пыталась вытащить через крохотный проем в окне.

— Если ты еще хоть раз так глянешь на нее. Хоть одним глазком, — говорил я в расплющенное лицо под мелкий треск стекла. — Я оторву тебе член и скормлю его бродячим псам. Ты меня понял? — Но он не мог ответить или хотя бы кивнуть. — Моргни, если понял... Молодец, что моргнул. Так вот... Это не твой цветок, не для тебя цветет. Просек, сопля?

Он снова мне моргнул, и я великодушно разжал ладонь.

— Черт... — растирал Володя свою поганую рожу. — Похоже, я нос сломал. Нос сломал, твою мать.

— За собакой пригляди, — бросил я перед тем, как войти вслед за Ланой. — И кстати — мы будем ДОЛГО. — Я сказал это специально. Чтобы он понял, как все серьезно. — Никого к нам не пускать.

— Нос сломал. Хренов ублюдок.

Но я просто сделал вид, будто не слышу. Потому что если вернусь — будет некому выгуливать Марлу. Лана расстроится.

А я не хочу видеть Лану расстроенной.

16

Лана

Мне просто не верилось, что я снова здесь. Он привез меня в бассейн.

Тут пахло хлорированной водой. Звуки были звонкими, много эха из-за голых твердых стен, покрытых кафелем. Я переоделась в купальник и непроизвольно погладила живот.

Он был самым обычным. Не округлялся, как это бывает при беременности. Но срок еще маленький — просто слишком рано для такого. И хотя мне иногда казалось, будто малыш толкается... врачи говорят, что это невозможно. Мне просто кажется, не более того.

Может, так и есть. Скорее всего. Просто если у тебя нет зрения, то все остальные чувства работают с надбавкой. Вот и прислушиваешься к каждому звуку, каждому процессу внутри себя. Порой доходит до самовнушения.

Так или иначе — я беременна.

Узнала об этом месяц назад. Когда поняла, что задержка слишком затянулась. Мы сделали тест — он оказался положительным. И второй тест — то же самое. Были странные ощущения. Отчасти страшно, отчасти радостно. Отчасти грустно. Но только потому, что не могу ни с кем поделиться, кроме самого отца ребенка. Моя прежняя семья смотрелась теперь чем-то фальшивим, я не хотела им звонить. Ни маме, ни папе, ни сестре. Мне казалось, я им не нужна. Так какое отношение они имеют к ребенку?

Марат был прав. Он сказал, что заменит мне все, что я потеряла. И я ему верю. Он уже это сделал. И только фраза Володи о том, что он ходил ко мне домой, немного резанула слух. Все же они родня. И в памяти свежи те дни, когда мы жили под одной крышей душа в душу. Хотя и понимаю теперь — меня просто держали как собаку на привязи. С уютной будкой и старой миской, в которой всегда будет корм. Но не более того.

— Вау! — услышала я за спиной.

— Марат... подожди, я не одета еще. — Он вошел ко мне в раздевалку и обнял за талию. Уперся в поясницу набухшим членом. — Ох, ты так напряжен. Не сможешь плавать.

Я натянула бретельку купальника и повернулась к нему лицом. Хоть и не видела эмоций, но кончики пальцев скользили по складкам у рта — это говорило о том, что Марат улыбался.

— Хочу тебя. Прямо сейчас.

— Нет... — уворачивалась я от наглых губ. — Мы еще даже не поплавали. Ты ж меня вроде в бассейн пригласил. Пойдем, — взяла я его за крупную ладонь.

— Я не могу. Стояк ходить мешает.

Марат помог мне подойти к перилам — я аккуратно спустилась в прохладную воду. Сперва она кажется холодной, но стоит окунуться до плеч, как все быстро меняется. Вот я уже плыву. Делаю глубокий вдох и отдаюсь такой знакомой стихии. Без остатка...