Родишь мне сына

— Что-то я не помню, чтоб вы летом документы подавали, — сказала я и формально прокашлялась. Думаю, зря мама подняла эту тему. Наверное, она думала, что я вообще в такие вещи не вникаю, что ли.

Но мама взяла меня в оборот и решила поведать удивительные вещи:

— Дело в том, что Лена выходит замуж.

— Что? — была я буквально шокирована этими словами. Они звучали словно бред. Как издевка. Моя сестра выходит замуж?

Было чувство дежавю. Будто Марат на самом деле не предлагал мне замужество. Я все это придумала — и беременность, и свадьбу. Все это на самом деле не у меня, а у сестры. У нормальной Лены, а не у слепой сестренки Ланы.

Господи...

Я нервно схватила себя за палец и стала теребить на нем кольцо. Хотелось убедиться, что все на самом деле. Что оно никуда не исчезло — не показалось. Как будто это сон, и скоро я проснусь. Так не хотелось просыпаться и нащупать, что колечка нет!

— Да, — подтвердила мама и допила то, что было в стакане. — Твоя сестра выходит замуж за декана национального университета. Потому ее и взяли так поздно, когда набор уже окончен.

— Понятно.

— Так что Лена будет юристом. Пойдет работать судьей. Или прокурором. Да, Ленусь? Лучше судьей. Там больше платят. И тебе пойдет судейская мантия. Я точно знаю. Вот как представлю тебя в этой мантии... Как объявляют перед заседанием на целый зал: "Судья Николич! Всем встать!" — фантазировала мама.

И, видимо, только я одна смутилась из-за этих слов.

— А почему Николич?

— А? — не поняла мама. — Что ты говоришь, Лена? Тьфу ты, извини... Лана. Мама пьяная немножко.

— Если Лена замуж за декана выходит, то почему тогда "судья Николич"?

— Да ладно вам, бабы... — разрядил отец обстановку. — Дай бог, если возьмут секретарем в райсуд. Ну или хоть приставом...

Под столом что-то бахнуло. И папа сдержанно вздохнул. Я знала, что это за вздох — мать давила каблуком ему на ногу. Чтобы не сказал чего-то лишнего.

Папу было жаль.

— Я рада за Лену, — надела я улыбку на лицо. — Правда. Я рада, что ей так повезло и она нашла вторую половинку. Это важно. Очень важно. Пожалуй, даже самое важное для девушки... Для любого человека.

— Спасибо, — сухо ответила Лена.

И мы снова погрузились в тишину. Но ненадолго. Мама вдруг заговорила о Марате.

— Ты лучше расскажи нам, как сама живешь. Как у вас там с ним? Не обижает тебя Марат Булатович?

Меня аж передернуло.

— Что? — я как будто услышала нечто страшное. Какое-то признание. Только зашифрованное. Я его услышала, но еще не поняла — не расшифровала для себя. Но на подсознании все точки над "I" уже расставились. — Как ты его назвала?

Но мать проигнорировала мой вопрос.

— Он хороший человек. Порядочный мужчина. Человек слова. Таких еще поди поищи. И материально обеспеченный.

К чему она все это говорит? Почему в таком ключе? Разве мать не должна его бояться, ненавидеть, желать моему похитителю всего худшего, что есть на земле и за ее пределами? Он же отобрал у нее дочь. Родную дочь.

— Вы пытались меня вернуть? — спросила я в лоб. Но родители молчали. Тогда я повторила свой вопрос, зайдя с другого ракурса: — Почему вы даже не пытались? Почему вы не попытались меня вернуть?

Я держала это в голове с самого начала, как попала в его руки. С тех самых пор, как жизнь изменилась. Я не хотела возвращаться — мне нужен просто ответ, вот и все. Почему? Что их заставило бездействовать и молчать? Это был страх или нечто другое?

— Но разве тебе с ним плохо? — спросила мама. — На твоем месте такому мужику радовалась бы любая нормальная девка. Не говоря уже о том, что ты...

Она умолкла. Стала резать что-то на тарелке. Будто я не слышала ее последних слов. Ну или просто не поняла.

— О том, что я "что"? — пришлось мне переспрашивать. — Что я "инвалид"? ЭТО ты хотела сказать?

— Послушай, Лана, — встрял между нами отец, — он помог нам решить многие проблемы.

— Чего? — не понимала я. — О чем ты говоришь?

— Он погасил нам ипотеку за жилье. Помог купить машину. Даже вон Лене оплатил учебу на годы вперед.

— Серьезно? — поражалась я. — А как же история о том, что Лена выходит замуж за декана?

— А... — отмахивался папа, тоже выпив. И забыв, что можно и нельзя мне говорить. — Это мамка придумала, чтобы не стыдно было людям рассказать просто, — раскрыл он все секреты и стал материться на мать, что она снова его терроризирует. — А ну кончай мужа по ногам лупить! Что хочу, то говорю!

— Мама, это правда? Он помог вам деньгами?

— Он сам к нам приехал и сделал предложение... Сказал, что закроет вопрос с обвинением и даст еще денег сверху, если мы...

— Если вы что? — билось мое сердце. Я отчаянно искала оправданий для семьи. И если все это правда...

— Если мы откажемся от претензий. Не будем претендовать на тебя, — объясняла мне мама. — То есть... не станем к вам мешаться и требовать, чтобы он тебя вернул.

— Понятно, — выдохнула я со странным облегчением. — Так значит, Марат вам заплатил?

— Он не только заплатил, но и замял судебное дело. Его вернули в наш суд и признали несчастным случаем. Все обвинения сняты. Проблемы больше нет, — сказала мама и с гулким звуком вытащила пробку из бутылки.

"Проблемы больше нет", — повторила я мысленно.

Проблемы больше нет.

Все, из-за чего заварилась эта каша, уже в прошлом. Я должна была стать подсадной уткой, а в итоге выйду замуж за Марата. И все с этим согласны. Если бы я сейчас об этом сказала, то никто бы не был против. Все бы одобрили. Или же... всем бы было наплевать.

— Это танзанит? — вырвала меня сестра из мыслей. — Это что, и правда танзанит?

Она схватила меня за руку и стала рассматривать кольцо. А я сжала пальцы в кулак, чтобы она не дай бог не сняла с меня подарок. Я была в таком состоянии, что могла за такое и глаза ей выцарапать.

— Да, танзанит.

— Класс! — была впечатлена сестра. — Прямо как кулон на шее у Розы! В этом фильме... Как его? Ну... где они плывут на корабле, стоят на носу, держась за руки... А потом ее парень тонет, не умея плавать.

— Лена, — возмутилась мама, — не мели ерунды. Все он умел там плавать. Просто было холодно, и Джек замерз, спасая Розу.

Было странно это слушать. Казалось, что моя родня уж слишком увлеклась кинематографом, чтобы заметить, как я уйду.

Даже папа не сдержался и решил сказать свое веское слово:

— Дурацкое кино... Почему он просто не вылез на ту доску? Там же было куча места. Если б я был в воде и стоял вопрос жизни или смерти, — рассуждал отец с серьезным голосом, — я бы нашел еще пару кусков и привязал бы их к двери. Сделал бы нормальный плот.