Родишь мне сына

— Пускай подают. А я сейчас схожу и приведу себя в порядок... Умоюсь, высморкаюсь...

— Давай я проведу, — взял меня Марат под руку.

Но я отказалась от помощи.

— Не надо, все нормально. Лучше скажи администратору, что мы готовы. А я до уборной сама доберусь. Я ведь тут уже все выучила. Просто вдоль стены — потом направо. Там даже надпись брайлем есть. Не беспокойся.

Поправив кольцо, к которому еще не привыкла, я пошла к туалету. А Марат позвал к себе сотрудника ресторана, чтобы тот дал сигнал поварам. Мне не хотелось все затягивать и портить истерикой. Будто другие пришли сюда увидеть мое красное лицо и растертый салфеткой нос... Глаза, наверное, тоже покраснели. Со стороны можно решить, будто у нас не женитьба, а развод. Словно мы с Маратом поскандалили.

Хотя в реальности все с точностью до наоборот. Я была в тот день безумно счастлива. Шатко шла и улыбалась самой себе, пока люди вокруг смеялись, веселились. Либо же напротив томно шептались и ждали, пока я пройду. Но в основном это были шумные беседы — о еде, о выпивке. Звучали анекдоты, звон бокалов. Кто-то праздновал годовщину свадьбы, кто-то — день рожденья, как и я. Люди громко говорили, называли друг друга по именам: Оксана, Коля, Марк, Богдан, Елизавета Павловна... Егор Петрович...

И тут вдруг я услышала собственное имя:

— Лана?!

Меня обдало липким жаром. Он пробежал по телу от самых щек до кончиков пальцев на ногах. Этот звук — произнесенное имя — я так давно его не слышала.

Меня так называл Марат. Так звал меня Володя. Но их голоса были другими — они мужчины. А меня в ту секунду позвала женщина. Причем не просто женщина.

Это была моя мать.

— Лана?! — повторилось это слово. Но теперь оно звучало так, словно сказала его я сама. Будто рядом, всего в паре метров, за столом, сидела я и смотрела на собственную тень. Которая выглядит так же, говорит точно так же. Но только я ее вижу, а она меня — нет.

Это была Лена.

Они оказались здесь обе. А рядом с ними — отец. Все семейство Николичей в сборе. Включая меня саму.

— Мама? — выдавила я из себя первый раз за долгое время. — Папа?

Я хотела подойти, но не знала, как быть. Вместо этого прижалась к стене и не решалась сделать шаг. Ни в одну из сторон. Я не хотела уходить, но и боялась собственной семьи. Кто они теперь? О чем мне с ними говорить? И стоит ли это делать вообще?

Может, мне лучше вернуться и позвать Марата?

— Лана, доченька!

Ко мне подошла мама. Взяла руками за лицо, будто хотела разглядеть меня внимательней. Будто не была уверена, что это я — ее родная дочь. А затем обняла и прижала меня, как и раньше — когда мы жили все вместе. Были одной дружной семьей...

Марат бы это не одобрил. Если он этого не видит, то скоро увидит. И у них будут проблемы. Серьезные проблемы.

— Мам, нам не следует этого делать. Лучше мне уйти... Потому что если он увидит...

— Боже, я так долго тебя не видела, малыш.

Она гладила меня по щекам, словно всматривалась в глаза. Но они, как обычно, были опущены в пол. Я только слушала, вдыхала, представляла. Моя фантазия отвыкла от такого — мы не виделись уже почти полгода.

Лена тоже подоспела. Обняла меня за плечи и повисла, как и мать. Не хватало только папы. Но и он через минуту встал из-за стола, чтобы подойти поближе. Отец взял меня за руку и просто погладил по ладони. Так он меня успокаивал с самого детства, еще когда я была зрячей и не могла уснуть поздней ночью. Чего-то боялась, мучила бессонница. Он просто приходил и начинал поглаживать ладонь.

Мог просто сидеть на краю кровати и молчать. Мне было достаточно знать, что он рядом. Особенно тогда, когда уже ослепла. Он много времени провел со мной в больнице. Сидел возле койки и гладил по ладони. Гладил снова и снова. Пока не усну. Пока не успокоюсь и не буду уверена, что в безопасности.

И если он так делал, это помогало. Меня отпускало. Всегда отпускало.

Отпустило и теперь.

Было странно их встретить. Особенно в тот день. Когда Марат мне сделал предложение. Я вся была под впечатлением и меньше всего ожидала их услышать.

Мама усадила меня за стол. Мне чего-то налили в стакан и предложили выпить за встречу. Но я лишь поднесла спиртное к лицу и благополучно вернула на стол.

— Почему не пьешь? — заметила сестра.

— Просто я...

Мне пока не хотелось говорить им правду. Все произошло внезапно и развивалось слишком быстро. Я не была к такому готова. А так как они все немного выпили, то было страшно, что новость о моей беременности разойдется моментально. Они могут сказать что-нибудь такое, что меня расстроит. Не говоря уже о том, что об этом узнает Марат. Я реально опасалась, что он меня увидит здесь. И рассердится. Ведь нам должны подать еду.

— Да, Лана, — подвинула ко мне стакан мама. — Выпей за здоровье сестры. У нее ведь праздник. Лене исполняется...

— Двадцать, — продолжила я, но стакан убрала как можно дальше от себя. — Я знаю, мам. Если ты вдруг забыла, то я тебе напомню — мы с Леной родились в один день. Так что... Да, я в курсе. С днюхой тебя, Лен. С юбилеем.

Вышло неудобно.

Впрочем, мне не привыкать. Все, что связано с Леной — важно. Что касается меня самой — ненастоящее. Необязательное. Просто подачка с барского плеча. Ведь я не заслужила — куда ж я денусь? Так что мама привыкла, что если празднуем день рожденья, то поздравляют сразу обеих. Хотя на деле поздравляли Лену. Не меня. Я не считалась...

За столом воцарилась тишина. Мы всего-то присели на посошок, а уже была неловкость. Я чувствовала себя лишней. Родня не хотела меня отпускать. То ли из принципа, то ли из чувства вины. Но и общаться со мной здесь тоже никто не умел. Все привыкли к тому, что я как вещь. Как чучело животного. Но не полноценный человек, который слышит, понимает и помнит, как все было на самом деле.

— А ты знаешь, Лана, — начала мама, — Леночка на юриста пошла. В университет.

— Заочно? — почему-то вдруг подумалось.

Звучало так, будто язвлю. Может, это просто зависть разыгралась. Понимала, что сама не имею возможности получить профессию. Да и некогда вскоре будет. Я займусь ребенком. Не надо быть профессором, чтобы понимать — для этого потребуется море сил и времени. Особенно в моем случае. Но за сестру я была рада. На самом деле. Пускай учится.

— Да, — ответила Лена. — Пошла заочно. На контракт.

Я целилась в молоко, а попала в самое яблочко. Она и правда заочница. Да еще и на контракте... Это значит, что оценки могут быть какие хочешь. Что неудивительно для Лены. Вот только деньги — откуда они взялись? Да и еще одна странность...