Рок меж строк

– Уолтер, так нельзя. Люди ждут твоего решения. И я тоже.

– Билл… Ты не вовремя. Давай я тебе дам ответ до вечера, ладно? В конце концов – они же не сегодня уезжают, эти твои ребята из UMG…

– Нет, ты мне дашь его сейчас. Ты даже не представляешь, сколько исполнителей твоего класса готовы правую руку отдать для того, чтобы к ним попасть, а ты тут строишь из себя, не пойми чего. Энни подождет, пока мы с тобой не решим все вопросы. Давай, спускайся, жду тебя в пабе. До четырех дня время еще есть.

Я только вздохнул, и пошел извиняться перед Энни.

– Билл? – поинтересовалась она, когда я вошел в комнату.

– Да.

– Я удивлена, что он еще позавчера под дверью не караулил. Опять пойдете в «Шерлок»?

– Все-то ты про нас знаешь – улыбнулся я.

– Иди. Я подожду. И…

– Да?

– Я просто хотела сказать, что если все упирается в меня – то я поеду с тобой. Так что это – не учитывай, когда будешь решать.

Я поцеловал ее, и вышел на улицу. Приближалось время ланча, и раз уж мы все равно должны были сидеть в «Шерлоке», я собирался взять себе стейк средней прожарки. Уж что-что, а их там всегда готовили чудесно.

Когда я вошел вовнутрь, то сразу же увидел Билла, который призывно отсалютовал мне кружкой.

– Ну и на кой черт было это устраивать? Билл, я до сих пор в себя после концерта еще не пришел, а ты меня делами загружаешь. Мы, кажется, договаривались, что ты даешь мне возможность отдыхать.

– Уолт, тут дело не в тебе, и, даже, не во мне. Тут дело в контракте, который нельзя упускать. В конце концов, мы оба не молодеем, а обеспечить себе старость нужно заранее. Слушай, это всего лишь полгода…

Подошедшая официантка поинтересовалась моим заказом.

– Стейк средней прожарки, и «Гиннес».

Стоило ей отойти, как Билл мигом взвился.

– Что ты ведешь себя как долбанный Irish? Чем тебя нормальное пиво не устраивает?

– Вкусом. Мне нравится «Гиннес», и плевать я хотел на условности. Тебя я пить его не заставляю. Смирись.

Он покачал головой.

– Это негативно скажется на твоем имидже.

– Мой имидж – не моя забота, а твоя. С чего ты решил, что я так же хочу этот контракт, как и ты?

– Парень, зачастую ты ведешь себя так, что я думаю, что поседею раньше времени…

– Тебе это не грозит. Ты раньше облысеешь.

Он торопливо провел рукой по волосам.

– Уолт, ну тебе что, сложно? Объясни мне, какого дьявола ты не хочешь его подписывать?

– Другая страна. Буйная страна. Куча концертов. Куча возни с записью альбома, который даже не готов.

– У тебя уже давно лежат наработки для него. Приведи их в порядок, и альбом точно проблемой не будет.

– У меня нет желания играть. И не пытайся приплести сюда Энни. Мы вполне комфортно чувствуем себя и сейчас, а ее операция может не принести никаких результатов. Консультировались уже.

Он прищурился.

– А что, если я тебе скажу следующее… Я смогу устроить так, что этой операцией займется лучший специалист в мире?

– То я скажу, что тебе этого не удастся.

– А вот и нет.

Его палец уперся в мою грудь.

– Я с ним знаком, и более того, он является поклонником твоего творчества. Одна беда, живет он в колониях, а чтобы ты туда поехал – нужно подписать контракт. Кроме того, хоть он и твой поклонник, но операция такого уровня все равно денег стоит, а их у тебя не хватит. Если тебе для тебя самого ничего не нужно, подумай об Энни и детях.

– У меня нет детей.

– И пока не появятся деньги – вы их и не заведете.

Рядом со мной приземлилась кружка «Гиннеса» и стейк, и на некоторое время я был избавлен от необходимости отвечать ему.

– Что тебя на самом деле не устраивает? Ты живешь так, как будто все, что у тебя есть – это сегодняшний день. Квартира есть – и ладно. На еду и оплату счетов хватает – больше ничего брать и не планирую. Даже машины нет.

– Она мне не нужна. Была бы охота торчать в городских пробках – я бы давно ей обзавелся.

В голосе Билла засквозило отчаяние.

– Если ты всерьез уперся рогами и не хочешь чтобы этот контракт был подписан – Я умываю руки. Ты ведешь себя как подросток, который не думает ни о чем, кроме сиюминутного.

Он поднялся из-за стола, допил кружку, и положил под нее купюру.

– Пока. Ищи себе нового менеджера.

Я дал ему дойти почти до выхода из паба, когда негромко произнес:

– Тебе придется озаботиться тем, чтобы билеты на самолет были на троих.

Он замер.

– Что?

– На троих. Билеты. На самолет. Если, конечно, ты не планируешь остаться в Лондоне. Энни полетит с нами. И завтра, во второй половине дня, надо будет, чтобы ты за мной заехал. Я, как ты справедливо заметил, без машины, а это будет не престижно, ехать подписывать такой контракт на общественном транспорте. И не забудь про пресс-конференцию.

– А альбом?

– Все тексты готовы. Музыка тоже. Осталось привести немного в божеский вид, и засесть на студии. Можешь кинуть журналистам косточку. Он будет называться «Glowing Night». А теперь – иди, и не смей ко мне сейчас прикасаться. Не то я передумаю, и оставлю тебя за бортом.

– Ты… Ты, только что, кинул утопающему веревку.

Он растворился за дверью, а я неторопливо принялся допивать пиво. Стейк, как всегда, был изумительным.

Главное, чтобы на брошенной ему веревке он не вздумал повеситься сам, или повесить меня.

Две недели спустя, после утомительных сборов и перелета, мы, наконец-то, пересекли океан для того, чтобы очутиться в колониях. Конечно, Америка уже давным давно не колония, но мы, англичане, никогда не будем называть ее иначе.

Встреченные довольно неплохим солнечным деньком, мы спустились по трапу к ожидавшей нас машине. Всю возню с документами UMG брали на себя, и с прохождением таможни и прочей ерунды можно было не морочиться.

Откровенно говоря, я впервые в жизни попал в другую страну, но, не смотря на сильное желание покрутить по сторонам головой, чтобы увидеть все отличия, я сфокусировался на главном, а главным, в этот момент было то, что на пальце у Энни красовалось купленное мной обручальное кольцо.