Роковые таблички

– Подстреленный затих. Нам ещё разлагающегося трупа под боком не хватало. Надо теперь его закапывать, время терять.

Костик в ответ хитро улыбнулся:

– Закапывать? Это ещё зачем? Ночью дружки вернутся и утащат его отсюда сами – это ж им запас еды на неделю.

Максим ещё раз сплюнул, но согласился с Константином. К тому же, кто захочет возиться с трупом каннибала, да ещё больного этой экзотической болезнью «куру»? Ясно, никто. Так что, пусть доедают. Максим с Костиком спустились к подножию опоры. Общинники с лопатами были ещё заметно взволнованы. Максим понял, что снизу им плохо была видна вся картина развернувшейся трагедии. Поэтому он успокоил их:

– Антоныч пуганул их как следует из обоих стволов. Теперь не вернутся. Бр-р, ну и мерзкие же людишки теперь бродят.

За спиной раздался голос майора, прибежавшего на выстрелы со своего поста:

– Эти не вернутся, а другие точно ещё наведаются. Сейчас таких по полям, лесам и дорогам столько шатается, что их как тараканов надо химией травить. Или как Леших травить пытались, когда всю траву с листвой повыжгли. Так что, без гостей скучать не придётся.

Максим был немного ошарашен неожиданно зазвучавшей сзади речью майора. Не её смыслом, а просто самой внезапностью звука грубого майорского голоса. Это, как если на ухо без предупреждения крикнуть – хочешь, не хочешь, а дёрнешься испуганно. А тут ещё случай с больными людоедами нервы расстроил.

Майор же, по всей видимости, решил, что изумлённое выражение лица Максима – следствие его короткого выступления. Поэтому решил успокоить бригадира:

– Да ничего – придут, и тех прогоним. Патроны в запасе имеются, слава Лешим.

Но Максим, тем не менее, не разделял благодушной уверенности майора. С этого дня он решил усилить ночные караулы. Теперь одновременно бодрствовали по двое – так, на всякий случай. Самое интересное, что Костик оказался прав, и к утру убитого каннибала на поле уже не было. Максим старался не думать о дальнейшей судьбе пропавшего тела, но от завтрака отказался – неаппетитные мысли сделали своё чёрное дело.

Но, несмотря ни на что, дело двигалось более чем успешно. Ведущий приучил общинников к безусловному подчинению и дисциплине. Уж как он это сделал, Максим не знал, но от работы мужчины не отлынивали. Считая бригадира полновластным представителем Ведущего и, значит, проводником воли Леших, общинники беспрекословно исполняли все его указания.

К концу недельной вахты землянки были готовы. Вернувшись в общину за провиантом и ножовочными полотнами, спустя два дня бригада вновь была у «своей» высоковольтной опоры. Ведущий пошёл навстречу Максиму, и оставил бригаду в том же составе. Проверенные люди, как-никак, а это не так уж мало для успешной совместной работы.

Максим посмотрел на табличку с черепом, пронзённым красной молнией. «Не влезай – убьёт!» - гласила лаконичная надпись. Мужчина тут же вспомнил замечательные таблички, с предупреждением беречься атак из космоса. А ведь некоторые считают, что эти таблички, обрётшие популярность не без его, Максима, участия, стали причиной вторжения Леших. А уже кровавый разгул этих чудовищ стал причиной, царивших теперь в мире, голода и опустошения.

Максим старался поскорей прогнать эти мысли, ведь он невольно начинал верить, что во всём есть доля и его вины. Лучший способ избавиться от досужих мыслей – с головой погрузиться в работу. Максим принялся с энтузиазмом размечать места первых запилов. Распределив людей с пилками, он и сам время от времени пытался работать руками. Этого ему хватило, чтобы понять, что времени потребуется очень много. Хорошо! Значит, не придётся специально изощряться, пытаясь помешать обрыву линии электропередач. И остается надежда, что его родители находятся в относительной безопасности защищённого города.

Общинники трудились рьяно, будто от этого зависело их благополучие. Ясно – Ведущий велел работать на совесть. Люди обматывали концы ножовочных полотен тряпками, и принимались пилить. Пилили с сумасшедшим упорством, пока металлическая полоска, раскалившись от трения, не сгибалась в спираль или просто не лопалась на куски. Тогда, утерев пот и отдохнув несколько минут, человек брал новую пилку и снова подступал к прочному металлу опоры.

Максим про себя отметил, что этот сизифов труд результата почти не даёт. Канавки пропилов растут настолько медленно, что стоило бы плюнуть на всё и вернуться в лагерь. Но общинники, промыв и забинтовав лопающиеся с кровью мозоли, вознеся хвалу Лешим и мудрости Ведущего, вновь и вновь принимались за дело.

Что ж, возможно для них такая монотонная работа приятней рысканья по опустошённым деревням и посёлкам. Быть может, она для них более приемлема, нежели ловля ворон на зловонных свалках. Даже наверняка так оно и есть. И Максим стал догадываться, в чём истинная причина подобного рвения.

Дело тут не только в фанатизме. Просто Ведущий нащупал скрытые чаяния общинников к перемене установившегося не так давно порядка. Порядка не жизни, а выживания, где они оказались выброшенными из-за общего стола, на котором стояла и их еда тоже. И они увидели цель – лишить столицу электроэнергии.

Ведущий в красках, как он это умеет, живописал им последствия такой аварии. И они осознали, что в таком случае появится шанс всё поменять и улучшить жизнь свою и своих близких. Шанс, который появится, когда Москва погрузится во тьму и холод. И они пилили, сдирая кожу на ладонях, и изводя пачками ножовочные полотна.

Окружающее пространство также не давало им шанса расслабиться. Одна неделя прошла в относительном спокойствии, если не считать трёх кучек крайне истощённых людей, бесследно исчезавших после предупредительного выстрела.

Но вскоре им впервые пришлось прятаться от армейского патруля. После первой недели отчаянного перепиливания опоры, Максим отвёл бригаду в общину. Требовалось пополнить запас провизии и, конечно, прихватить пару ящиков пилок. Два дня работники отдыхали и залечивали мозоли, потом вновь отправились на свою «каторгу».

Первый день, как обычно, прошёл в дороге, подготовке рабочего лагеря и прочих мелких хлопотах. Рассвет второго дня уже был встречен противным, тонким скрежетом пилок по металлу. Вдруг, около полудня с «вороньего гнезда» раздался вопль Антоныча:

– Ти-и-ихо!

Грызня пилок послушно стихла. Максим с удивлением наблюдал, как Антоныч приладился ухом к стальной перекладине опоры. Минуту тот не двигался, потом стал быстро спускаться со своего наблюдательного пункта. Спрыгнув на землю, он подошёл к Максу.

– Бригадир, едут.

– Кто едет? Откуда?

– Техника большая, судя по шуму. Наверняка военные. Их пока не видно, только слышно – металл дрожь от земли улавливает. Я думаю, оттуда появятся, - наблюдательный Антоныч ткнул пальцем в сторону предполагаемого появления опасности. Максим повернулся к вспотевшим пильщикам.

– Так, быстро всё побросали в землянки. Всё, до последнего обломка пилки и обрывка тряпки. Следы все заметите, и сами в землянки прячьтесь. Даю на всё три минуты. Я спущусь последним, когда проверю, что ничего не видно. Открывать землянки тоже буду я. Быстро, быстро!

Пильщики уложились в две минуты. Максим уже слышал вдали рев моторов и клацанье гусеничных траков. Он спрыгнул в землянку, аккуратно закрыв за собой лаз. Квадрат сухого дёрна лёг в пазы, как влитой. В тёмной норе, пропитанной запахом сырой почвы, слышалось только дыхание нескольких человек. Какое-то время более ничто не нарушало тишины подземного укрытия.