Рома Рама, Ин Инэма

– По-моему, он сказал, что мы арестованы.
– Ответил жене Крайман.
– Господа, я богом клянусь, что вы дорого ответите за эту шутку.

Но тут тяжёлый приклад ударил его прямо в переносицу, раздробив нос.

Он очнулся в поезде, семьи рядом не было.

– Где я.
– Спросил он у первого попавшегося человека.

– В поезде.

– А где поезд?
– Жалким страдальческим голосом спросил Крайман.

– В смысле, где? В Польше.

– Как в Польше?
– Крайман стал всматриваться в лица и одежду людей.
– Какой год?

– 1942.

Он тщетно пытался вспомнить, кто он такой и как тут оказался, но память была словно стёрта.

Фаза первая - шок поступления.

Первое ощущение Краймана было таким, что всё происходящее, происходит не с ним и его совсем не касается.

Они ехали в поезде, в котором было набито полторы тысячи человек, в каждом вагоне было, примерно, сто человек, в основном это женщины и дети, в основном семьи. Было холодно, хотелось есть, пахло отвратительным смрадом, все молчали, но не молчали маленькие дети, детский плачь, сводил с ума. Так они ехали очень долго, часами, а то и днями, стоя на станциях, пропуская военные эшелоны, на всём протяжении пути поезд больше стоял, чем ехал.

Уже когда ему казалось, что этому пути не будет конца, кто-то в вагоне закричал:

– На воротах написано "Освенцим", мы в Освенциме!

В вагоне начался гул и непривычное шевеление, но Крайман в эти минуты не слышал ничего, кроме, как бешено, забилось его сердце. В отличие от всех присутствующих в этом вагоне только он один знал, что Освенцим обладал всеми характеристиками концентрационного лагеря и отличался от других лагерей лишь постольку, поскольку в нем умерщвление газом человеческих существ происходило оптом.

Вот только теперь Крайман ощутил, реакцию ужаса в полном размере, он понимал, что с этими воротами с надписью Освенцим, открылись ворота в настоящий ад.

Вот поезд остановился на перроне, двери вагона распахнулись, и в него ворвался свет и свежий воздух. Прозвучала команда разделиться на две колонны по половому признаку. На перроне появились солдаты, и взгляд всех прибывших был прикован на одного только человека, им был высокий, статный, моложавый офицер в сияющей до блеска форме СС, его образ был до боли знакомен Крайману, но он никак не мог вспомнить, откуда он знает этого человека. Офицер шёл вдоль человеческой колонны и делал чуть заметные движения указательным пальцем, то налево, то направо, но чаще всего налево. Остановившись перед Крайманом, он улыбнулся ему в лицо, словно, говорил ему - "ну что... здравствуй, Самуил Яковлевич, вот мы с Вами и свиделись", офицер указал пальцем направо.

Уже вечером, когда к вновь прибывшим подошли другие заключённые лагеря, один человек спросил их, где же сейчас находятся те, кого отвели в левую сторону. На что заключённый показал на высокую трубу, возвышающуюся над лагерем, из которой вырывались языки пламени переходящие в чёрные клубы дыма. Этому человеку никто не поверил, так как разум отказывался принимать такое, все кроме Краймана, он точно знал, что сказанные слова это чистая правда, девяносто процентов того поезда в этот же день прошли через печи ада, в основном, это были женщины, дети и старики.

Город Освенцим это польское название, в немецких документах город проходил под названием Аушвиц, но на самом деле город тех времён представлял собой комплекс из трёх основных частей: Аушвиц I - лагерь смерти, Аушвиц II - Биркенау, Аушвиц III - Мановиц.

Заключённых ежедневно привозили на поездах в Аушвиц II со всей оккупированной Европы, именно в этом лагере пришлось влачить своё жалкое существование Крайману. После прибытия, всех бегло делили на четыре группы:

первая группа, составлявшая примерно 3/4 всех привезённых, отправлялась в газовые камеры в течение нескольких часов. В эту группу входили все, признанные непригодными к работе: прежде всего больные, глубокие старики, инвалиды, дети, пожилые женщины и мужчины, также непригодными считались прибывшие слабого здоровья и мужчины ниже среднего роста или комплекции.

В Аушвице II было 4 газовые камеры и 4 крематория. Среднее число трупов, сожжённых за 24 часа, с учётом трёхчасового перерыва в сутки, для очистки печей равнялось пяти тысячам. Когда в Биркенау не справлялись с уничтожением тел погибших в газовых камерах, то тела погибших сжигали во рвах за крематорием. Доставленных в Биркенау из европейских стран мирных жителей еврейской национальности было так много, что обреченные ожидали своей очереди быть уничтоженными в газовых камерах по 6-12 часов в лесной роще.

Вторая группа, состояла из физически сильных мужчин, отправлялась на промышленные предприятия и фабрики.

Третья группа, в основном - близнецы и карлики, отправлялись на различные медицинские эксперименты, в частности к доктору Йозефу Менгеле, известному под прозвищем "ангел смерти".

Четвёртая группа - женщины, которые отбирались в группу "Канада" для личного использования немцами в качестве прислуги и личных рабов. Название "Канада" было выбрано как издёвка над польскими заключёнными - в Польше слово "Канада" часто использовалось как восклицание при виде ценного подарка. Раньше польские эмигранты часто отправляли подарки на родину из Канады.

Аушвиц частично обслуживался заключёнными, которых периодически убивали и заменяли новыми.

Заключённые лагеря делились на классы, что было визуально отражено нашивками на одежде. Шесть дней в неделю, кроме воскресенья, заключённые были обязаны работать.

В этом нечеловеческом месте жил Крайман, шли дни, перед глазами мелькали лица полумёртвых людей, одетых в какие-то лохмотья, километры колючей проволоки, лай собак и угрюмое небо Освенцима, взглянув, на которое обязательно краем глаза зацепишь ту страшную трубу, из которой днём и ночью шёл дым. Ужас и страх постепенно угасают, и на их смену приходит полное безразличие, человек сломан на столько, что даже сам не считает себя человеком.

Фаза вторая - адаптация.

У заключённого в концлагере лишь одна задача - выжить этот день, Крайман просыпался утром и первой в его голове, была мысль, где он задавал себе вопрос: "смогу ли я сегодня выжить?", вся его жизнь проходила в приглушённом виде, снижен уровень аффективной жизни, всё ограничивается в удовлетворении сиюминутных насущных потребностей. Каждый день Крайман приходил с каторжной работы, изнемогающим от усталости, замёрзшим и, конечно, голодным, упав на что-то наподобие кровати, он коротко думал - "вот и ещё один день прожит" и тут же засыпал. За окном лаяли собаки, думать о которых было мучительно больно, потому что каждый заключённый знал, что в повседневный рацион немецкой овчарки в Аушвице входит полкилограмма мяса.

Центральное руководство в Берлине издало приказ о строительстве в Освенциме псарни на 250 служебных собак, запланировано это было на широкую ногу и ассигновано 81 000 марок. При строительстве объекта была принята во внимание точка зрения лагерного ветеринарного врача и приняты все меры к созданию хороших санитарных условий. Не забыли отвести для собак большую территорию с газонами, построили ветеринарную больницу и специальную кухню.

Рейхсфюрер СС надеялся, что собак можно натренировать так, чтобы они всегда окружали узников, как отару овец, и таким образом побеги стали бы делом невозможным. Но все попытки добиться этого потерпели крах, ведь люди не скот, а собаки в человеке видят именно человека, чего нельзя сказать о людях.