Роман… С Ольгой

— Цыц, Саша! — грозно шикает на наше ФЭО Ася. — Не оскорбляй, пожалуйста, мою…

— Подружку, — заканчивая за неё, заливисто хохочет шалопутный хрен. — А чего такого? Как только я пригласил свою духовную жену на медлячок, так моментально виртуально получил по шее и обязательный, вполне читаемый и осязаемый «от ворот поворот». Я хочу поговорить и…

— Помириться? — еле слышно суфлирует начфину Костя. — Мы не разговариваем о рабочих моментах в этом доме, тем более по случаю, из-за которого все здесь собрались. Всё выполнено, Инга?

— У-гу, — негромкое и ленивое мычание вставляет золотая Терехова.

— Нарекания есть?

— Я подписала акт, Костя. Теперь уже поздно о чём-либо говорить.

— Моя ты ласковая кошечка, — Фролов, наверное, обнимает свою даму сердца, целуя нагло в губы и, как всегда, взасос.

— Что с Олей, Сашка? — теперь гундосит на полтона ниже босс.

— А что с ней?

— Мир, дружба, жвачка, возможно, пирожок?

— Об этом не было уговора.

— А именно?

Да-да! Мне тоже очень интересно. Я выставляю ухо, не спуская глаз с мелькающего отражения в этом зеркале.

— Я с ней не ссорился, Котян, а значит, неадекватное поведение полоумной Юрьевой — чистой воды провокация. Она целенаправленно выпирает меня из фирмы, босс. У меня другой вопрос.

— Ну-ну?

— Пойдёшь ли ты на это?

Вот идиот! И в мыслях того, о чём он говорит, ни разу не было.

— Ромка тебе морду набьёт и без обязательного заключительного слова. Ты давно, любезный, напрашиваешься на его стальной кулак. Приказываю прекратить препирания и взаимные оскорбления. Саша, наша Оля — девочка. Это очень модный тег. Такое, знаешь, ми-ми-ми во всей красе.

— В тридцать девять лет девочка?

— Некрасиво говорить о возрасте, тем более женском, — опять встревает мой белобрысый адвокат.

— Ну, извини, золотко. Хотя, о каких годах лично ты стрекочешь?

— Стоп, писюша. Брейк!

Наш Костя точно знает, куда ударить, а главное, когда и с какой по мощи силой.

— Ше-ф-ф-ф-ф!

— Прошу прощения за сленг, но так и есть.

— Саша-Саша, это даже мило.

Я обожаю Терехову! Мадам способна не только удивлять стройным гибким телом, но и вовремя вворачивать нужные и мягкие слова.

— Да за что?

— М? — а это снова Костя или я аудиально ошибаюсь?

— За что мне наносить удары по лицу? К тому же, наш Ромка Юрьев совершенно не ревнивый.

А вот это стопудово ложь! Сашуня нагло врёт, да ещё и как!

— Отменно достаешь его жену. Разве мало? Ромыч не в восторге от того, как вы пикируетесь словесами с Лёлей на обязательной планёрке. Я замечаю, как собственная безопасность сжимает рьяно кулаки и сдерживается из последних сил.

— Наш Ромыч туповат, поэтому и не суёт свой нос туда, куда не надо. Это нервное, потому как Ромка Юрьев искренне страшится проиграть. В конце концов, если что-то молчуна вдруг не устраивает, то пусть раскроет рот и скажет мне об этом лично, прямо, а не угрожает виртуально через сильного посредника.

— Зато удар у безопасности поставлен на высоком уровне. Он скажет, Саша. За это, писенька, не переживай.

— Я сейчас уйду.

Я громко прыскаю, разбрызгивая по стеклу слюну, а Фрол уже, наверное, натягивает себе на спину чёрное огромное пальто.

— Всё-всё! Финал! Но помни то, что я только вот сказал. Ромка скор и беспощаден на жестокую расправу.

Красов определённо знает, о чём неугомонного шального неоднократно будто бы предупреждает.

— Жду с огромным нетерпением.

— Скажет-скажет, а потом… М-м-м, — похоже, босс, поджав по-детски губы, подкатывает сверкающие ярко с некоторых пор глаза.

— Убьёт, что ли?

Начфин напрашивается на тест-драйв или Сашенька не может без меня? Скучает? Вполне возможно, что в этом есть кое-что интимное и нечто большее? Скорее всего, финансовый директор давно и безответно в кого-то из присутствующих здесь влюблен. А если дать Сашуне шанс и посигналить разрешающим оттенком светофора? Как быстро писька холостая попадёт в дивизион хромых, слепых или невинно убиенных мудаков?

— Я сейчас, — негромко произносит Асик.

Пойдет меня искать, а найдя, за шкирку выдернет и приведет в сегодня слишком шумный зал? Живой не дамся и никуда из ванной комнаты не выйду.

Ей-богу, как же так? Не могу поверить в то, про что в десятый раз прочитываю в пока еще амбулаторной карте постоянной пациентки медицинского учреждения, предназначенного исключительно для женщин. Интимные отношения с мужем были регулярными и почти всегда без контрацепции в любом её возможном виде. И так на протяжении двадцати бездетных лет. Да! У нас с ним не было проблем в постели. Однако всего лишь дважды Юрьев смог достучаться до меня, чтобы наградить подвижным эмбрионом.

Восемь недель… Господи, опять? По новой? Обсудим жёсткие условия? А нужно ли оно? В особенности, если учесть, что в городском центральном ЗАГСе тринадцать дней лежит очередное заявление с задравшей наши власти просьбой о расторжении изматывающего брака. Год прошёл довольно быстро, а это значит, настало время выполнять всё то, что было клятвенно обещано триста шестьдесят пять дней назад.

— Олечка, тук-тук? — скребётся еле слышно Ася.

— Одну минуту, — поворачиваю вентиль и подставляю сложенные лодочкой ладони под бьющую холодную струю. — Дай несколько минут, пожалуйста. Я не закончила. Не жди меня, иди к гостям.

— Всё нормально? — шепчет Красова под дверью. — У тебя что-то случилось? Болит или просто неспокойно на душе?

Даже не знаю: плакать или, чёрт возьми, смеяться? От радости, от горя, из вредности, по дурости, назло врагам, на радость людям?

— Голова кружится, — наклоняюсь над неглубокой раковиной, опрыскивая ледяной водой лицо, купаю вспотевшие от внезапного перевозбуждения, горячие ладони.

— Может быть, таблеточку дать?

Не откажусь, конечно. Но именно теперь не стоит, вероятно, заниматься необдуманным лечением.

— Ась, я сейчас выйду. Потом поговорим. Не через дверь. А с таблеткой… Пожалуй, обойдусь.

— Что она там делает? — а вот и Терехова подвалила. — Будем ломать?

Ведьма с выдумкой! Как так вышло, что эта киса влезла в наш с Красовой тандем, обрела в нём сильный статус и даже некоторое уважение? И никуда от Инги мне с Асиком не деться. Везде найдет и обязательно примкнет, а если не примкнет, то стопроцентно встрянет. Хотелось бы заметить, что беспокойной дамы стало слишком много в моей спокойной жизни. Сей факт не раздражает, а скорее удивляет и немного забавляет.