Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Роман

Сорокин Владимир

Шрифт:

Хлопающая в такт толпа начала было подбадривать плясунов выкриками, но Фаддей Кузьмич предостерегающе поднял руку:

– Шабаш! Не замай!

Выкрики смолкли.

Состязание шло полным ходом. Стенька и Митроха плясали так, что казалось, этому не будет конца, никто из них никогда не устанет и не уступит другому.

Но прошли четверть часа и первые признаки усталости проступили в их движениях: уже не так лихо подпрыгивал и свистал Митроха, не так крепко и ладно бил ногами Стенька.

А еще через четверть часа на лугу творилось

невообразимое: толпа ревела, заглушая музыкантов, на плясунов же было страшно смотреть: еле двигаясь, шатаясь, едва не падая со столов, они, тем не менее, плясали, повторяя все те же коленца, но только гораздо медленней, рубахи их были мокры, пот струился по багровым лицам, капли летели в стороны.

– Стенька, не выдай! – кричал Аким, также побагровевший, как и сын.

– Митроха, пляши, убью! – сжимал кулаки Марей.

– Пляшите, черти! – кричал в толпе.

– Стенька, не поддавайся! – кричал Антон Петрович.

– Митроха, Митроха! – не смолкал Красновский.

– О Боже, я не могу это видеть! – в волнении тетушка отвернулась, закрыв лицо руками.

– Господи, помилуй! – крестился Федор Христофорович.

– Молодцы! Просто молодцы! – восхищенно повторял Рукавитинов.

– Полегче, полегче, братцы! – качал головой Куницын, хотя глаза его сияли восторгом.

– Они же могут умереть! – в сильном волнении Татьяна сжала руку Романа. – Милый, останови их!

В глазах ее светились боль и сострадание.

– От этого не умирают! – порывисто обнял ее Роман. – Это свобода! А она не даст умереть!

– Ты уверен? – спросила она.

– Да, да! И умоляю тебя, всегда верь свободе, доверяй ей! Она прекрасна, она всем платит благодатью за веру, за преданность! Обещай мне, что ты будешь верна свободе! Обещай!

– Я… обещаю, – произнесла Татьяна, доверчиво глядя ему в глаза.

В этот момент Митроха, неловко взмахнув руками, пошатнулся и повалился со стола на траву, и все поддерживающие Стеньку победоносно закричали.

Митроха с трудом поднялся на ноги, шатаясь, оперся руками о стол, силясь вскарабкаться на него, но толпа заревела сильней, послышались насмешливые выкрики, свист, и он махнул рукой и бессильно сел.

– Ааааа! Наша взяла! – во всю глотку кричал Аким, хлопая себя по коленям.

– Тьфу! Невдаль драный! – в сердцах плюнул Марей в сторону сидящего на траве Митрохи.

Стенька же, хоть и шатался, как камыш, продолжал по инерции плясать.

Аким с двумя своими братьями – такими же отчаянными, чернобородыми и белозубыми мужиками – подскочил к столу.

– Наша взяла! Наша взяла! – закричали братья, сволакивая Стеньку со стола, и через мгновенье его принялись подбрасывать на руках.

– Молодчина! – гремел Антон Петрович, потрясая часами. – Сюда, сюда его несите!

Красновский, морщась, как от зубной боли, полез во внутренний карман пиджака за бумажником.

– Ну, герой, ну герой! – повторял Федор Христофорович.

– А тот-то вон как уплясался! –

посмеивалась попадья. – Ой, вот озорники!

Стеньку поднесли к террасе, поставили на ноги. Антон Петрович подошел к нему, обнял и трижды поцеловал, повторяя:

– Молодец! Молодец! Молодец!

Затем он взял ослабевшую потную руку плясуна и вложил в нее часы.

– Носи, брат, на здоровье!

– Ура! – крикнул сияющий от счастья Аким, и столпившиеся у террасы мужики дружно закричали «ура».

Татьяна вдруг подошла к Стеньке и, произнеся: «Спасибо вам», поцеловала его в пылающую румянцем щеку.

Крестьяне закричали громче, парень же, зардевшись еще сильней, потупил глаза.

– Теперь ты веришь? – спросил Роман у Татьяны.

– Верю! – радостно ответила она.

Часы на террасе пробили восемь. Как ни был дядюшка захвачен чествованием Стеньки, он тут же отреагировал на перезвон.

– Так, так! Отлично! Никита! Никита!

Стоящий неподалеку Никита шагнул к нему, почтительно улыбаясь.

– Как наше чудо-юдо?

– Все готово! – кивнул головой Никита.

– Ну, а коль все готово – полный вперед, братец!

Никита вместе с парнями в кумачовых рубахах скрылся в двери. Туда же быстро проследовали и девки в сарафанах.

– Отдыхайте, друзья! – крикнул Антон Петрович крестьянам. – Закусите, выпейте – словом, не скучайте!

Крестьяне, отхлынув от террасы, потянулись к столам со снедью. Но вдруг в их толпе прорезались два голоса.

Один из них принадлежал Акиму, другой – Марею.

– Я тебя не слушаю, мне чихать на вас, волки драныя! – злобно трясясь, кричал Марей.

– Ты тутова не хозяин, не кипятися! – победоносно скаля зубы, махал на него Аким. – Профурыкались – так и сиди молчком, верста пошехонская!

– Ах ты, бес чернявый! – затрясся сильней Марей, надвигаясь на Акима. – Да я тибе рожу пробью!

– Кишка тонка! Сам сперва в салазки огребешь, козел сипатый!

– Ах, ты… – выдохнул Марей и, взмахнув костлявым кулаком, бросился на Акима.

– Бей Пантелеевских! – раздался в толпе визгливый крик.

– Бей Сухоруких! – закричали рядом.

Послышались крики, брань, замелькали кулаки, завизжали бабы, и через мгновенье разделившиеся мужики отчаянно дрались между собой. На террасе все замерли в замешательстве, а потом – зашумели, закричали:

– О Господи, Царица Небесная!

– Они же поубивают друг друга, остановите их!

– Петя, Петя, разними их!

– Quel malheur!

– Боже мой!

– Ну-ка, прекратите, дураки!

Но никакие крики и призывы не могли остановить коллективной драки, в мгновенье ока охватившей толпу.

Татьяна прижалась к Роману и смотрела на драку. По ее взгляду Роман понял, что она видит это зрелище впервые. Он взял ее лицо в свои ладони и, повернув к себе, сказал.

– Не бойся этого!

Мгновенье она молча смотрела ему в глаза, потом произнесла:

Поделиться с друзьями: