Романтические истории
Шрифт:
Посреди земной равнины
Холм стоял уединенный.
Был тот холм больших не больше,
Но и не был меньше малых.
Головой тот холм касался
Высоко плывущей тучи,
Облачка скользили мимо,
За бока его цепляясь.
В том холме, в дупле скалистом,
Поселился Ильмарине[124],
Там он кузницу устроил.
Те воздвигли брус подпорный,
Утвердили наковальню
И трудились дни и ночи,
Тайной ковкой промышляя,
Добрым людям на потребу.
Семь кузнечных подмастерьев
Меч ковали неустанно
Из витой бесценной стали,
Лезвие его точили,
Смерть несущее живому.
А к рукам у них впридачу
Были молоты из меди,
Клинья их — в стальной оправе,
Рукоятки — золотые,
Серебро клещей хватало
Меч, кроваво размягченный
В огневом сиянье горна,
И звенели в лад удары.
А хозяин тайной кузни,
Дивный мастер Ильмарине,
Сидя в кресле золоченом,
Брови белые насупив,
Молодым горячим взором
Сам следил неутомимо
За работой подмастерьев:
В лад ли падают удары.
Хорошо ль спорится дело.
Вдруг — ступил неверным шагом
На порог подземной кузни
Бледный призрак человека.
Снял он шапку на пороге,
Головы же не склонил он,
Не согнул могучей шеи.
Кровь сквозь ворот проступала,
Кровь с одежд его стекала,
На щеках его засохла,
Запеклась у губ раскрытых.
Человек промолвил слово,
Так взмолился на пороге:
— О, не тратьте вы железа,
Не расходуйте вы стали,
Меч разбойнику не правьте!
Богатырь Калевипоэг,
Если злоба в нем проснется,
Не помилует и друга,
Брата кровного убьет он,
На того свой меч поднимет,
Кто сковал ему оружье!..
Меч ковал ему отец мой,
Трое братьев нас бессменно
У отцовской наковальни
Выполняли труд тяжелый —
Семь годов без передышки.
Что же дал он нам в награду,
Как же с нами расквитался?
Многоопытного финна
Старший сын и подмастерье.
Сам я, мудрого помощник,
Головы своей лишился,
Молодым увял на ниве, —
Вот что дал он нам в награду,
Вот как с нами расквитался! —
Калевитян сын любимый
На лжеца хотел прикрикнуть
И навет его рассеять,
Правду сущую поведав,
Молвив истинное слово!
Но недаром старый Тюхи
Тело мужа обессилил:
Словно рухнувшим утесом
Грудь его была прижата.
Силился очнуться витязь,
Разорвать веревки дремы.
Пот со лба его струился,
Проступал росой на теле,
Языком не мог он двинуть,
Шевельнуть не мог руками.
Тут собрал свои он силы,
Чтоб рвануться напоследок,
Словно вздумал сдвинуть гору,
Все разбить, развеять прахом.
Как ревущий натиск бури
Волны на море ломает,
Как громовый голос Пикне
До корней шатает скалы, —
Так взревел Калевипоэг:
— Лжец! — и на ноги вскочил он.
Чтоб злодея отдубасить,
Покарать его за лживость.
Вот и утреннее солнце
Расцвело на алом небе,
Мглу ночную разгоняя.
Вот и звездочки померкли,
Задремав у края неба,
И в сверканье трав росистых
Вышел мир из бездны ночи.
Тут смекнул Калевипоэг,
Понял богатырь могучий,
Что в глазах его играли
Сна обманные виденья.
Одного лишь он не ведал:
Что проспал он сном глубоким
Семь недель в объятьях ложа.
Калевитян сын любимый
Опустил на травку ноги,
На землю он их поставил,
Сам присел на край постели,
Коркой хлеба подкрепился,