Ромашка-1
Шрифт:
– Понятно, пройдемте со мной.
Ну, слава богу. Она ведет меня совсем к другой полке и сует в руки пару каких-то коробочек.
– Выбирайте! Вот эти стандартные две полоски, вот эти немецкие, они конечно достовернее. Но на более больших сроках. У вас какая неделя?
Если лично про меня, то всего второй день в бабском теле.
– Не знаю. Первая.
Съюморил, можно сказать.
– На таком сроке еще рано. Возьмите вот эти на будущее.
Она сует пачку с тестом в руки, и я тороплюсь уйти от нее подальше.
– Спасибо, большое.
– Алло. Ну, как?
– Как, как… Никак!
– Я же тебе все объяснила.
– Ну, извини, тупая я.
– Ладно, ладно… дай трубку кому-нибудь из персонала.
Оглядываюсь и вижу неподалеку еще одну девушку в форменном халатике. Отлично! Подхожу к ней, жестом показываю на свое горло и, выдавая хриплые рулады, сую ей в руку телефон. Они о чем-то говорят c Дорохиной на своем птичьем языке - тампаксы, шматмаксы, прокладки, закладки…Через пять минут я уже у кассы.
– Фу-у-ух.
***
Пока иду домой накручиваю себя открывающимися прелестями женской жизни… Господи, да чего же там внизу все гадко и противно! Единственная мечта - быстрей добежать до дома, очиститься от всей этой скверны и завалиться спать… Стараюсь не смотреть по сторонам - кажется, что все встречные смотрят на меня, знают обо мне, и брезгливо хихикают, оглядываясь вслед. Я снимаю пиджак и обматываюсь им вокруг пояса. Лучше мерзнуть, чем чувствовать себя грязным мутантом. Буквально врываюсь в квартиру с разнесчастным видом и муторным состоянием души. Издерганный и нервный зажигаю свет в прихожей, швыряю ключи на полку и, торопливо скинув туфли, несусь в гостиную. Навстречу спешит Дорохина:
– Привет, ну, как ты?
Как, как… Отвратительно. Ощущение, что там, внизу, уже все вымокло и слиплось.
– Свет, это тихий ужас какой-то!
Светка дергается успокоить, но я шарахаюсь в сторону и ору:
– Не трогай меня!
– Господи, Маш!
– Я вся замызганная, как последний урод!
Она усаживает меня на диван:
– Успокойся, это же ерунда, отстираем все.
– Да причем здесь отстираем, ты что, не понимаешь, что происходит?
Дорохина поднимает глаза к потолку и терпеливо говорит:
– Понимаю. Обычное дело!
– Ни хрена ты не понимаешь! Обычное дело…. Только не для меня! Меня в зоопарк нужно сдать и людям показывать!
Раскачиваюсь взад – вперед, как китайский болванчик. Хочется плакать и орать. Или, наоборот, без разницы.
– Так, прекрати истерику. Ты купила, что я тебя просила?
Не могу остановиться и продолжаю причитать:
– Да, купила.
– Ну, давай сюда.
Лезу в сумку и вытаскиваю оттуда пухлый пакет с подарками для Марии Павловны. Дорохина тут же сует в него нос.
– Ну-ка… Все, пошли со мной в ванну.
Светка решительно встает, а у меня уже нет никаких сил. Только на нытье и стоны:
– Свет.
– Марш со мной в ванну, я кому сказала.
Собираюсь с силами и поднимаюсь.
– Марш!
Тащит меня за собой, хнычущего и несчастного… Оставляю Дорохину снаружи, а сам захожу внутрь
ванной комнаты… Стараясь не смотреть, стаскиваю с себя пострадавшее барахло, вместе с испачканным комком туалетной бумаги, тошнота опять поднимается к горлу и я судорожно все засовываю в мусорный пакет – не хватало еще стирать всякую дрянь.***
Через пять минут, смыв с себя все остатки происшедшей катастрофы, обновленный и почти счастливый, усаживаюсь на табуретку, расстилаю на коленях еще влажное полотенце и беру в руки упаковку с тампонами. Что теперь?
– Я готова.
Дорохина приоткрывает дверь, откашливается и подает голос:
– Так, действие первое.
Первое, так первое… Вытаскиваю один пакетик с тампоном на белый свет и рассматриваю его со всех сторон… Да-а-а… Вот он какой, цветочек аленький.
Светлана торопит из-за двери:
– Открываем его.
– Как открываем?
– Ну как, руками открываем. Ну как, еще…. Открыла?
– Ну, подожди, у меня же ногти.
Они почти квадратной формы и с перламутровым маникюром. Ухватить ими хоть что-нибудь, по – моему, невозможно. Приходится оболочку рвать зубами. Гадость. Кусок пленки остается во рту, я пытаюсь его выплюнуть, а потом смахиваю с губы рукой. Дорохина за дверью опять подает голос:
– Ну, видишь шнурок?
Ага. Держу эту зеленую хрень за нитку…. Как дохлую мышь за хвост. Смотрю печально и вздыхаю.
– Да, я за него держу.
– Молодец! А теперь Маш, слушай меня внимательно. Ты только не переживай. В этом нет ничего особенного.
Брезгливо смотрю на сие изделие. Переживать о чем? Тут вешаться пора, а не переживать. Уныло отворачиваю нос в сторону. Светка заглядывает в дверную щель:
– Ну, это же у каждой женщины такое, ну!
– Свет, давай поменьше текста, а?
– Ну, ладно, извини, как скажешь.
– Что там дальше?
– А дальше тебе нужно аккуратно попытаться…
Только не это... Поднимаю глаза к потолку…
– … Вставить его на место.
Слово, какое… вставить. Беззвучно матерюсь…. Да я вообще боюсь дотрагиваться до этого туловища лишний раз… тем более, до этого «места»... Хрен его знает, как оно потом себя поведет, прецеденты-то были…
– Блин, кош-мар!
– Маш, ну?!
Со вздохом встаю. Светка выдает очередной перл:
– Ну, задирай там ногу.
Был бы кобелем, задрал бы, но, увы... Это даже представить и то стыдно, не то что сделать… Задрать ногу и вставить! Я тебе что, извращенец, какой-нибудь?
– Свет, я не могу!
Опять сажусь на табуретку, но Дорохина не отстает:
– Да можешь ты, ну! Ну, давай аккуратно, держи там за веревочку.
Стыдобища то какая. Да еще под надзором! Поворачиваю голову в сторону дверной щели и рявкаю:
– Свет, закрой дверь, я так не могу!
Дорохина прикрывает дверь, а я со вздохом встаю, нагибаюсь и шарю под подолом платья, тыкая пластмассовой фигней то под одним углом, то под другим. Ни фига. Но помогать все равно не буду! Дорохина снова чуть приоткрывает дверь.