Ромашка-1

– В общем, так... Я тут набросал план своего выступления с презентацией. Чтоб завтра к утру был полноценный доклад со ссылками и цифрами. Не справишься – пиши заявление на увольнение. Все ясно? Вот и хорошо.

Побужецкий с победным видом исчезает за дверью, а я, прикусив язык, возмущенно смотрю ему вслед. Где ж я тебе цифры возьму. Если ты мне ничего не дал? Даже презентации не скинул, только несколько исходников для ее картинок. И как с этим работать?

5-2

Маша

Через час неожиданно в комнату врывается Валя Мягкова, и я недоуменно смотрю на нее.

– Что случилось? Пожар?

Она, снизив голос до шепота, сообщает:

– Хуже!…. Он заставил переодеться девчонок в бикини!

– Каких девчонок?

– Побужецкий себе секретаря подыскивает, что ли, или помощницу. Там, в зале заседаний, целый конкурс из кандидаток.

Таких нововведений у нас еще не было. Быстренько встаю и иду вслед за Валентиной. Когда подходим к залу заседаний, из приоткрытой двери доносятся мужские и женские голоса, и я тихонько заглядываю внутрь. Чей-то женский голос представляется:

– Даниэла. Можно, Дана.

Мужской, c превосходством в тоне, соглашается:

– Можно.

Внутри помещения Козлов, Побужецкий и четыре кандидатки и, правда, в купальниках.

Кирилл сладко расшаркивается перед одной из них:

– Даночка, если вас не затруднит, дефиле.

Блондинка начинает прохаживаться вдоль кресел перед взором Петра Константиновича, который вальяжно сидит во главе стола, закинув ногу на ногу. Кир девушку хвалит:

– Превосходно! Даночка, скажите, а как вы трактуете термин «предельная откровенность»?

Козлов, покачиваясь в кресле, прерывает сладкоголосого:

– Кирилл Борисович, не пугайте девушек словом «трактуете».

Мужчины с усмешкой переглядываются, и Побужецкий тянет руку вверх, убирая волосы с обнаженного плеча блондинки:

– Может быть, вот так?

Потом проводит легонько двумя пальцами по ее голому животу:

– Или вот так?

Тихонько делаю несколько фоток на телефон.

Козлов шутит:

– Ну, что, не взмерзли?

Побужецкий бодро подхватывает:

– А я уже распорядился - сейчас организуют чаек, бутербродики.

– А может быть шампанское? М-м-м?

Женский голос соглашается:

– Было бы неплохо.

Блин, их откровенно снимают прямо в офисе и никакого протеста. Снова вкрадчивый голосок Кира:

– Хэ… Извините, Петр Константинович, можно вас на минутку?

И я покидаю свой пост.

***

У себя в кабинете, сбрасываю фотки на компьютер и отсылаю на домашнюю почту. Не знаю как, но, чувствую, они нам всем еще пригодятся. Ход мыслей прерывает стук в дверь и внутрь стремительно заходит Сергей:

– Маш, извини, не помешал?

Подняв руку, жестом призываю меньше говорить, а лучше подойти ближе:

– Не помешал.

Он проходит через весь кабинет, прямо к окну и с шумом выдыхает:

– Фу-у-у-ух.

Он там топчется, а потом возмущенно восклицает:

– Слушай, у меня слов нет!

– Ты о чем?

Пригожин уже бродит где-то рядом, вдоль торца стола:

– А я понять не могу. У нас тут офис или бюро знакомств?

– Ну, я, честно говоря, всегда думала, что первое.

– Вот и я тоже думал. Но если бы ты видела, что там сейчас Козлов с Побужецким вытворяют...

Эта история мне уже знакома и влезать в нее глубже, чем влезла, желания нет. Бормочу:

– Я в курсе.

– Угу, ощущение такое, что они кандидаток не для работы выбирают, а для бани. Смотреть противно.

Если он пришел за советом или думает, что я кинусь драться с Козловым и Побужецким - то напрасно:

– Ну, противно, не смотри.

Он снова подступает к торцу стола:

– Маш, ты не понимаешь что ли?

Господи, чего он от меня-то хочет? Поднимаю глаза вверх, в потолок. Я никто и звать меня никак. Неудачница. И на работе, и в личной жизни. Не сделаю доклад к вечеру, и меня завтра вышибут отсюда. Если тебе так хочется быть правильным и выступить против руководства - выступи! А у меня и без этого проблем куча. Срываюсь:

– Да что я должна понимать!

Решительно встаю из-за стола:

– Так, Пригожин.

Мы стоим лицом к лицу, и я пожимаю плечами:

– Я всего лишь начальник отдела. Чего ты от меня хочешь?

Он мотает головой, пытаясь что-то сказать, но я не даю:

– Вот там начальство, туда иди, к ним.

– Маш.

– Что?

Пряча глаза, он вдруг тушуется:

– Да... Так, ничего… Ничего, извини.

***

Набираю номер майора Парамонова:

– Виталий, простите, меня тут не было на месте, вы мне не звонили?

– Нет, но на московских дорогах ваш сотрудник нескоро появится.

В смысле? Заловили без документов и прав на вождение? Не дай бог, сбил кого-нибудь.

– Как не скоро? Почему?

– Так стукнулся в воскресенье ваш товарищ или кто там за рулем был.

Так стукнулся, что и за руль больше не сядет? Известие пугает еще сильнее:

– Как стукнулся? Где?

– Да прямо на Новослободской.

Это как раз недалеко от дома Романа!

– Выехал на встречку, типа троллейбус объезжал.

Троллейбус? Даже заикаться начинаю:

– А по-по… подождите Виталий, а он там что, пострадал?!

– В сводке этих подробностей нет. Мы же не скорая помощь.

Катастрофа! И правда авария! Сорвавшись с места, начинаю метаться по спальне:

– Товарищ майор, а можно как-нибудь узнать?

– Ладно, попробую… Если что, звонить на этот номер?

– Да-да, на этот телефон.

– Тогда, до свидания.

Перекладываю трубку к другому уху:

– Да, хорошо, я буду ждать.

– Обращайтесь.

– Да, спасибо.

Капец, а вдруг там все всмятку? Сердце сжимает страх, и я страдальчески веду головой из стороны в сторону, выдавливая из себя: