Ромашка с шипами

Видно, Ева его сильно зацепила.

Ну что ж, его можно понять. Ева… она цепляет.

Есть в ней что-то такое, что трудно описать словами, но на что невозможно не клюнуть. Она дерзкая до невозможности, вредная и своевольная. При этом она милая, как какой-нибудь щеночек. И так же, как на щеночка, на нее невозможно сердиться, что бы она ни вытворила.

У нее есть мозги. И цель, достойная уважения. Она так не похожа на всех тех пустышек, что вечно попадаются и мне, и Никитосу.

У нее острый язвительный язычок и неподражаемое чувство юмора. Это такая редкость…

И да — она сексуальная. Не могу этого не признать.

В общем, я прекрасно понимаю Никитоса. И все же — я от него такого совершенно не ожидал.

Может, мальчик взрослеет? Мне трудно в это поверить, я знаю, насколько он инфантилен и разболтан. Но… все меняется, ведь так?

Или это просто гормональный взрыв невероятной силы? Настолько мощный, что перекрыл желание покрасоваться на новой тачке.

Сейчас он целует Еву с такой страстью, что мне хочется взять его за шкирку и вышвырнуть за дверь. Странное желание…

Но оно нарастает. Потому что Ева не сопротивляется. Не отталкивает его, не посылает, не залепляет ему пощечину, как тому типу в клубе.

Кажется, ей это так же нравится, как и ему.

Я от всего этого не в восторге, но кто меня спрашивает? Кто я такой, чтобы решать, кому и с кем целоваться?

Пожалуй, я лучше пойду. Пройдусь, проветрюсь. Прочищу мозги.

Попробую порадоваться за племянника, который впервые в жизни принял осознанное взрослое решение.

Предпочел блестящей игрушке реальные чувства.

Ева

— Никита, — шепчу я.

Пытаюсь вырваться из его цепких объятий, но куда там! Опутал меня, как спрут щупальцами, да еще и язык в рот засунул…

Наконец, мне удается освободиться и отдышаться.

— Слушай… — начинаю я. — Я, конечно, польщена…

— Да не бойся. Это тебя ни к чему не обязывает.

— Почему ты выбрал не машину? — поражаюсь я.

— Потому что ты лучше!

Странное заявление. И сравнение очень странное. Кто вообще придумал сравнивать меня с тачкой? Ах, да. Артур. Это он поставил Никиту перед таким странным и возмутительным выбором…

Я озираюсь по сторонам. Куда он подевался, этот гений воспитания непокорных племянников?

Его нигде нет. Мы на кухне одни.

И Никита снова меня обнимает.

— Эй, притормози! — командным голосом рявкаю я.

Пытаясь подражать Артуру.

И это срабатывает.

— Я тебя знаю второй день, а ты уже изучаешь мои гланды!

— Прости. Они у тебя очень симпатичные…

— Выбери тачку. Я серьезно. Я бы сама на твоем месте выбрала машину.

— Нет, — его голос звучит очень твердо.

— Будешь меня катать, — продолжаю я уговаривать Никиту.

— Ты забыла: или ты, или тачка.

— Тачка тебе нужнее! А я… у нас вряд ли что-то получится.

— С чего это? Чего тебе Артур про меня наговорил?

Никита выглядит обиженным. Его можно понять — пожертвовал ради меня машиной, а я его отталкиваю…

— Ничего, — говорю я. — А есть что говорить?

— Ну… у всех есть недостатки.

— Ты еще не знаешь о моих недостатках! Я ужасная.

— Ты красивая, — произносит Никита.

— Я вредная.

— Ты веселая!

— Я невыносимая!

— Ты самая классная девчонка из всех, кого я когда-либо встречал.

— Да тебе показалось! Ты меня совсем не знаешь.

— Я тебе ответственно заявляю: я влюбился. С первого взгляда. Со мной такое впервые в жизни.

— Но я-то не влюбилась. Извини.

— Ничего. Ты узнаешь меня получше и тоже влюбишься. Я хороший, честно.

— Но…

— Дай мне шанс. Разве я не заслуживаю шанса?

Глава 20

Ева

— Это мой старый мерин, — говорит Никита.

И распахивает передо мной дверь серо-серебристого “Мерседеса”. Машина, и правда, далеко не новая. Но выглядит не так уж плохо. Все-таки марка серьезная.

— Хороший конь, — говорю я.

И, прежде чем сесть вовнутрь, глажу крышу машины. Никита, заметив это, расцветает.

— Он, конечно, рухлядь, — говорит он. — Но зато я сам на него заработал. И на новую машину заработаю. Когда-нибудь…

— Уговариваешь себя, что не зря отказался от крутой новой тачки? Так вот, говорю тебе в сотый раз: зря.

— Не-а, — машет головой Никита. — Я все сделал правильно.

— Но мы просто друзья! — напоминаю ему я.

— Пока.

В его голосе звучит надежда. И мне как-то неловко ее разбивать. Я согласилась встречаться с ним. И назвала это дружбой.

Строго-настрого запретила Никите обвивать меня щупальцами и изучать мои гланды. Под страхом мгновенного полного разрыва.

Он согласился на мои условия. Бедняга…

Мне его жалко. И как-то стремно его посылать. Ведь сначала он мне очень понравился. Но этот выбор… он поставил меня в очень неудобное положение.

Ситуация вообще дурацкая. И втянул меня во все это Артур!

Это ему пришла в голову гениальная идея заставить Никиту выбирать между мной и машиной. По поводу машины у меня претензий нет. Машина — это вещь. Хочет покупает, хочет дарит. Его дело.

Но я не вещь! Меня нельзя отдать в пользование племяннику!

Я злюсь на Артура со вчерашнего дня.

Он втянул меня во все это и исчез в неизвестном направлении! Мне пришлось объясняться с Никитой. Но убедить его выбрать “Мазду” не удалось.

И сегодня я провожу с ним вечер. Я сразу сказала ему, что это не свидание. Он согласился. Так что мы идем в кино и в кафе-мороженое.

— Я сама за себя плачу, — заявляю я, когда мы притормаживаем у терминала с билетами.

Никита произносит лишь одно слово.

— Нет.

И, без дальнейших пререканий, покупает два билета.

Он сейчас очень напоминает мне Артура! Такой же властный самоуверенный тип. Но он не настолько безнадежен. С ним можно спорить. С ним можно договариваться. Его можно дрессировать.