Россия и становление сербской государственности, 1812–1856
Шрифт:
Российские представители в Белграде внимательно следили за развитием событий в Воеводине. В Петербург регулярно поступали сообщения обо всех успехах и неудачах добровольческого войска. В декабре 1848 г. Данилевский сообщал о наступлении венгерской армии под командованием генерала Киша на Панчево и больших разрушениях в этом населенном пункте после двух часов артиллерийской канонады [483] . Крупные формирования австрийских сербов вели бои совместно с отрядом, во главе которого стоял Кничанин [484] . В этом же сообщении упоминается о том, что в рядах венгерской армии служат и поляки. В ходе военных действий польские эмигранты предприняли значительные усилия для помощи повстанцам. Сотни поляков сражались в рядах венгерской армии, а польские генералы Ю. Бем и Г. Дембиньский состояли в чине командующих крупными военными подразделениями [485] .
483
АВПРИ. Ф. Посольство в Константинополе. 1848. Д. 2695. Л. 5. Г. И. Данилевский В. П. Титову. 24 декабря 1848 г.
484
АВПРИ. Ф. Посольство в Константинополе. 1848. Д. 2695. Л. 10. Г. И. Данилевский
485
Гросул В. Я. Польская политическая эмиграция на Балканах в 40-х – начале 50-х годов XIX в. // Балканский исторический сборник. Ч. 2. Кишинев, 1970. С. 61.
Наблюдавшие за ходом военных действий европейские политики с удовлетворением отмечали, что выступления на стороне воеводинцев никак не отражаются на внутренней ситуации в княжестве, не нарушают спокойствия и не служат поводом к началу общеславянского движения. Более того, австрийские власти нашли в сербах-добровольцах своих союзников в деле подавления революционного движения венгров. Кничанин был награжден австрийскими властями орденом Марии-Терезии, а также получил медаль от черногорского владыки [486] .
486
АВПРИ. Ф. Посольство в Константинополе. 1849. Д. 2695. Л. 19. Г. И. Данилевский
B. П. Титову. 21 января 1849 г.; Там же. Л. 47 об. Г. И. Данилевский К. В. Нессельроде. 8 марта 1849 г.
Уже в феврале 1849 г. Кничанин был вынужден привести свое войско обратно в Сербию. Этого категорически потребовало сербское правительство под нажимом властей Австрии и Турции, которые с опаской наблюдали за внушительными успехами сербского оружия, ожидая его обращения против режимов Габсбургской монархии и Османской империи [487] . Кничанин выразил желание выехать в Вену, для того чтобы протестовать против подобного решения. Вопрос о посещении австрийской столицы вызвал целую дискуссию между ним и Гарашаниным. Суть ее сводилась к определению роли сербов-добровольцев во внутриполитической борьбе Австрийской империи. Если в начале венгерского восстания австрийские власти видели в сербах бунтовщиков и осуждали помощь Сербии воеводинцам, то после развертывания широких военных действий против венгерской армии роль сербов из княжества получила другое толкование. Поэтому если раньше австрийский консул Мейерхофер протестовал против посылки отрядов в Воеводину, то позже эта акция приветствовалась австрийцами. Гарашанин тяжело переживал подобную метаморфозу.
487
Никифоров К. Н. Сербия в середине XIX в. Начало деятельности по объединению сербских земель. М., 1995. С. 129.
Известно, что поддержка со стороны княжества носила характер братской помощи воеводинцам, выдвинувшим требование автономного управления края в рамках Венгерского королевства. При этом не исключалась возможность дальнейшего объединения Сербии и Сербской Воеводины. Однако по сути сербы воевали на стороне Австрии против венгерских повстанцев. «Сербы принесли жертву за целостность Австрийской империи» – так оценил ситуацию Ристич [488] . Против подобного понимания событий выступал Гарашанин – если помощь добровольцев была на руку австрийскому двору, пусть «припишут это случаю, а не нашим намерениям» [489] . Он напомнил Кничанину о том, что тот является представителем «политики обоих народов», а не только Воеводины и его приезд в Вену имел бы черты политического визита государственного деятеля Сербии, что отнюдь не являлось его миссией. Официальный Белград не имел ни малейшего намерения помогать Габсбургской монархии справиться с революционным движением ее подданных. В случае визита Кничанина в Вену ему пришлось бы выслушивать похвалы и благодарности, чего Гарашанин допустить не мог. Поддержка Австрии противоречила политике уставобранителей; известно, что Гарашанин возглавил курс на противодействие Габсбургам. Ударом по самолюбию сербского государственника стал факт его награждения австрийским орденом Железной короны II степени. Гарашанин не принял награды. Уже в 1850 г. новый австрийский консул в Белграде Т. Радосавлевич вновь советовал Гарашанину получить орден, поскольку ситуация вокруг этого события принимала неприличный оборот. Гарашанин упорствовал, ссылаясь на то, что ничем не заслужил столь высокой чести [490] .
488
Ристић J. Спољашни односи Срби jе нови jега времена. С. 67.
489
Страњаковић Д. Држање Срби jе према Аустри jи и Мађарима 1848–1849. 1935. C. 408.
490
Страњаковић Д. Држање Срби jе… С. 410.
Весной 1849 г. Кничанин с двухтысячным войском вновь перешел Дунай. Вплоть до июля его отряд продолжал борьбу с венгерской армией, которая к тому времени добилась значительных успехов. К весне весь Банат был в руках венгров. Председатель временного венгерского правительства Кошут провозгласил Венгрию независимой республикой. После этого российское правительство, за помощью к которому обратились власти Австрии, приняло решение об оказании военной поддержки Габсбургской монархии. Манифест о выступлении русских войск был подписан Николаем I 26 апреля 1849 г.
Как только русские войска заняли Дунайские княжества, на западе вновь заговорили о завоевательных планах России в отношении Османской империи. Российский посланник в Константинополе В. П. Титов на переговорах с Портой не раз подчеркивал, что ликвидация «революционного пожара» на границах России и Турции требует совместных усилий правительств этих держав. Нессельроде предупреждал Титова о возможном сценарии событий: «Если беспорядки в княжествах будут на грани взрыва, его императорское величество без колебаний займет их русскими войсками… от имени султана» [491] . Последние слова специально подчеркивались. Чрезвычайный посол России в Дунайских княжествах также получил разъяснения МИД о необходимости занятия этих территорий, не доверяя «традиционной беспечности турок» [492] . Подробный отчет о намерениях российского правительства был отправлен в Вену. В нем говорилось: «Мы заранее торжественно отказываемся от всяких видов на увеличение своей территории» [493] . Но и без этих заявлений в Константинополе понимали,
что «у царя было не больше резону идти на Стамбул войной, чем занимать Англию» [494] . Об этом же свидетельствуют слова Мустафы Решид-паши, сказанные им в беседе с австрийским интернунцием: «Меня сейчас больше испугал бы уход русских войск из княжеств, чем их присутствие» [495] . Таким образом, взаимного недоверия у руководителей двух держав перед лицом революционной опасности не наблюдалось.491
АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1848. Д. 43. Л. 361. К. В. Нессельроде В. П. Титову. Апрель 1849 г.
492
Авербух Р. Австрийская революция 1848 г. и Николай I // Красный архив. 1938. № 4–5 (89–90). С. 184. К. В. Нессельроде Дюгамелю. 1 (13) апреля 1848 г.
493
Авербух Р. Австрийская революция 1848 г. и Николай I // Красный архив. 1938. № 4–5 (89–90). С. 197. К. В. Нессельроде П. И. Медему. 8 (20) июля 1848 г.
494
Цит. по: Шеремет В. И. Революции 1848–1849 гг. и Османская империя. С. 29.
495
Цит. по: Шеремет В. И. Революции 1848–1849 гг. и Османская империя. С. 29.
Следует специально обратить внимание на тот факт, что решение об оказании вооруженной помощи Австрии не было столь легким и естественным для России, как это порой кажется на первый взгляд. Уже после того, как министр иностранных дел Австрии Ф. Шварценберг сообщил русскому посланнику в Вене П. И. Медему о желании своего правительства получить военную поддержку из России, этот вопрос оставался предметом тщательной проработки в Петербурге. «Эта возможность подверглась со стороны государя серьезному изучению, – сообщал Нессельроде [496] . Без сомнения, – продолжал он, – если бы в Австрии сохранился прежний порядок, наш государь считал бы себя обязанным с готовностью откликнуться на малейший призыв со стороны австрийского императора». Но в обстановке, когда правительство Меттерниха сошло с политической сцены, а австрийский император проявил непростительную, на взгляд Николая I, «слабость» и «трусость», российский самодержец предпочел дождаться решения вопроса «о форме правления» в Австрии. «Когда император узнает определенно, на каких основаниях будет восстановлена австрийская монархия, он только тогда сможет прийти к определенным решениям», – завершает свою инст рукцию Нессельроде [497] . После того как император отрекся от престола в пользу своего племянника Франца-Иосифа и в Венгрию были введены австрийские войска под командованием А. Виндишгреца, Николай I стал склоняться в пользу вмешательства в австро-венгерский конфликт.
496
Авербух Р. Австрийская революция 1848 г. и Николай I. С. 206. К. В. Нессельроде П. И. Медему. 10 (22) ноября 1848 г.
497
Авербух Р. Австрийская революция 1848 г. и Николай I. С. 206–207.
Особое внимание Петербурга привлекала деятельность поляков, служивших в повстанческих армиях всех без исключения революционных регионах Европы. За их пропагандистской работой в Сербии наблюдал российский представитель в Белграде. Данилевский сообщал, что поляки обосновались в том числе и в Земуне, который избрали «центральным пунктом своей пропаганды». Между ними находился известный впо следствии русский анархист М. А. Бакунин, скрывавшийся там под чужим именем. Данилевский имел приказ арестовать его и препроводить «под стражей» в Валахию [498] .
498
АВПРИ. Ф. Посольство в Константинополе. Д. 2695. Л. 11. Г. И. Данилевский В. П. Титову. 31 декабря 1848 г.
Воеводинские сербы восприняли весть о прибытии в Австрию русской армии с воодушевлением. М. Ф. Раевский, священник русской посольской православной церкви в Вене, оставил записки, где подробно излагал революционные события в Австрии. О приходе русских войск в эти края он оставил следующую запись: «Мысль общая владычествует теперь в Воеводине между народом, что император Николай за то только и пришел на помощь Австрии, что услыхал о бедствиях народа сербского, о поругании веры православной. Ждут, что Россия представительством своим явным или тайным перед престолом австрийским гарантирует Воеводине ее пределы, доставит ей вместе с патриархом православного воеводу… утвердит в ней господство православной веры и вместе с тем откроет свободный путь в российские духовно-учебные заведения сербскому юношеству» [499] .
499
Цит. по: Чуркина И. В. Михаил Федорович Раевский… С. 78.
Надежды эти были иллюзорны; уже не в первый раз сербы ждали русские войска с мыслью о том, что Россия вступила в войну специально для освобождения сербского народа. Так было во время русско-турецких войн 1806–1812 и 1828–1829 гг. Чем больших результатов для себя ожидали в Сербии, тем большим было разочарование по завершении военных действий. «Повсюду в Австрии ожидают с нетерпением прибытия императорских войск, – писал Данилевский в мае 1849 г., – особенно сербы, которые надеются только на наше вмешательство» [500] . Сохранились свидетельства очевидцев того, что русские войска действительно очень дружелюбно были приняты славянским населением империи.
500
АВПРИ. Ф. Посольство в Константинополе. 1849. Д. 2695. Л. 68 об. Г. И. Данилевский В. П. Титову. 13 мая 1849 г.
Под угрозой близкого разгрома венгры обратились за помощью к Сербии. Они были поставлены перед необходимостью заключить мир с сербами в Воеводине и искать союза с княжеством. С этой целью в Белград были посланы несколько представителей королевства. Гарашанин, со своей стороны, нашел возможным пойти навстречу недавним неприятелям. Видя, что австрийские силы одерживают верх над повстанцами, сербский политик вернулся к той точке зрения, которую считал естественной для государственного деятеля Сербии, – Австрия является главным противником Сербии, поэтому сама логика политических расчетов должна свести вместе сербов и венгров. Однако, как опытный политик, он прежде всего хотел знать, как посмотрят на подобный союз Россия и Турция. Немаловажным представлялся вопрос о возможной интервенции русских войск в Австрию.