Россия и Запад

С началом революционных событий слова «друг, друзья», «человечество» явно меняют свои вербальные функции. Нет нужды напоминать о газете Марата «Друг народа». В 1791 году был образован якобинский клуб «Общество друзей конституции» — и Шенье специально писал о нем; существовали «Клуб друзей монархической конституции», «Общество друзей свободы и равенства» и т. д. Примеры можно множить, однако среди них точное словосочетание «друг человечества» не прослеживается, и, кажется, именно Шенье не только аккумулировал эту новую семантику в афористически точной формуле, но и вписал ее в четкий идеологический контекст, придав ей тем самым значение политически окрашенной идеологемы. Неслучайно эта его яркая речь позже была включена в собрание сочинений писателя, в раздел политической публицистики [1098] .

1098

См.: Petition a l’assembl'ee nationale, sur l’admission d’'etrangers auxdroits de citoyens francais. 24 ao^ut 1792 // OEuvres de M. J. Ch'enier. T. 5. Paris, 1826. P. 49–53.

Предложение Шенье было принято, и уже 26 августа представленный Национальной Ассамблее проект декрета о присуждении звания гражданина Республики поименованным иностранцам обрел силу закона. [1099]

Во время оглашения списка произошел знаменательный эпизод: депутат от Эльзаса, член Законодательной палаты Конвента Филипп Якоб Рюль (Ruhl), с места предложил дополнить представленный перечень именем «le sieur Giller, publiciste allemande» (г-н Жиллер, немецкий публицист). Рюль имел в виду Фридриха Шиллера, заслужившего, по его словам, эту честь своими произведениями, — и его предложение было единогласно одобрено. Но Рюль произнес имя Шиллера на французский манер, что имело довольно курьезные последствия.

1099

Archives Parlamentaires… S`erie I (1787 a 1799). T. XLIX. Paris, 1896. P.10. Отчет об этом заседании и принятом на нем Декрете см.: Gazette Nationale, ou Le Moniteur Universel. 1792. 28 ao^ut. Mardi. № 24. P. 1020–1021.

Имя же Робертсона по неизвестной причине в окончательный список не вошло, однако примененная к нему формула «друг человечества» была подхвачена министром внутренних дел Французской республики Жаном Мари Роланом, чье письмо сопровождало разосланный новоиспеченным французским гражданам диплом (или патент) за подписью Дантона. В письме говорилось:

Имею честь направить Вам, месье, удостоверенный государственной печатью оттиск закона от 26 августа 1792 года, согласно которому звание гражданина Французской республики присваивается ряду иностранцев. Вы там прочтете, что французская нация числит Вас среди друзей человечества и общества (au nombre des amis de l’humanit'e et de la soci'et'e), которых она удостоила сим званием.

10 октября 1792 года оттиск принятого закона с сопроводительным письмом Ролана был направлен и Шиллеру. Однако из-за путаницы, происшедшей в результате французской транскрипции имени (в дипломе он поименован уже «Gille»), пакет, проплутав несколько лет, достиг адресата лишь 1 марта 1798 года — по словам Шиллера, «совершенно из царства мертвых», так как ни Дантона, ни Ролана уже не было в живых, да и у самого поэта после казни Людовика XVI революционный энтузиазм заметно поугас. По просьбе своего покровителя герцога Карла Августа Шиллер передал ему эти «интересные» документы, которые тот, в свою очередь, отдал в Веймарскую публичную библиотеку (ныне Институт Веймарской классики), где с тех пор и поныне они хранятся [1100] .

1100

Stieftung Weimarer Klassik. Goethe-und-Schiller-Archiv. Cm.: Hahn K.-H. Goethe-und-Schiller-Archiv. Bestandsverzeichnis. Weimar: Arion Verlag, 1961. P. 191. Выражаю искреннюю признательность Р. Ю. Данилевскому, любезно предоставившему мне факсимильные копии Диплома и письма Ролана на имя Шиллера, тексты которых в доступных источниках разыскать не удалось, тогда как Институт Веймарской классики оставил мои запросы без ответа.

Но вернемся к революционным дням. Озвученная Шенье и подхваченная Роланом, вышедшая из недр Конвента формула «друг человечества» в новом своем семантическом звучании обрела широкую популярность, причем смысловой ее диапазон был стихийно расширен — от частных и конкретных до обобщенно-нарицательных значений. Однако генетическая ее связь с эпохой и лексикой Революции отчетливо осознавалась как превалирующая.

Так, жена Ролана Жанна Мари, хозяйка известного салона жирондистов, арестованная в 1793 году якобинцами и ожидающая казни, писала свои воспоминания в тюрьме св. Пелагеи, где, между прочим, значится:

Революция наступила и воспламенила нас; друзья человечества, поклонники свободы, мы думали, что она должна переродить людей, уничтожить позорную нищету того несчастного класса, которому мы так часто соболезновали; мы встретили ее с восторгом [1101] .

Невольно приходит на ум пушкинское: «Увижу ль, о друзья! народ неугнетенный // И Рабство, падшее по манию царя». Параллель, конечно, совершенно умозрительна, но спровоцирована удивительным сходством строя чувств и мыслей.

1101

Цит. по: Личные мемуары г-жи Ролан / Пер. с франц. Н. Г. Вернадской// Историческое обозрение. Т. 7. 1894. Приложение. С. 149. Впервые опубл.: M'emoires de madame Roland. Paris: Henri Plon, 1864.

Жанна Мари Ролан была казнена 8 августа 1793-го. А несколько ранее, зимой или весной того же года, Н. М. Карамзин пишет статью «Нечто о науках, искусствах и просвещении», где полемизирует с идеями Руссо, кумира Революции, о плодотворности влияния наук на нравы. Как уже отмечалось исследователями, статья интересна также и косвенно отраженным в ней отношением русского писателя к Французской революции, в водоворот которой, как известно, он окунулся в Париже в 1790 году и ревностно продолжал следить за ее трагическими перипетиями. Г. П. Макогоненко справедливо отметил, что свои возражения Руссо Карамзин переводит в плоскость общественных нравов, заканчивая статью «прямым обращением к законодателям и, судя по терминологии, целиком заимствованной из революционной публицистики, к законодателям не венценосным»:

Законодатель и друг человечества! Ты хочешь общественного блага: да будет же первым законом твоим просвещение! [1102]

При этом чрезвычайно важен не отмеченный до сих пор факт несомненного знакомства писателя со знаменательной речью Шенье и принятым вслед за ней законом, а может, и с письмом Ролана. В 1796 году, с восшествием на престол Павла I, когда возродились было надежды на общественные преобразования, венцом которых, как мечтал, «разгорячив воображение», Карамзин, могло бы стать «человеческое блаженство», он писал Андрею Ивановичу Вяземскому: «Вы заблаговременно жалуете мне патент на право гражданства в будущей Утопии» [1103] .

1102

Карамзин H. M. Соч.: В 2 т. Л., 1984. Т. 2. С. 392.

1103

Письмо от 20 октября 1796 г. // Русский архив. № 7/8. Стлб. 1324.

Вернувшись из-за границы, в сентябре 1790 года Карамзин был представлен Г. Р. Державину. Его живые и острые рассказы о европейской жизни в доме поэта не миновали и описаний революционного Парижа. А спустя год в только что организованном Карамзиным «Московском журнале» появляется известное стихотворение Державина «Смерть героя», посвященное полководцу князю Н. В. Репнину, победителю турок, которого поэт представил «образцом общественного служения и гражданских доблестей» [1104] . В последующие два года стихотворение несколько раз публиковалось отдельным изданием, но единожды — в 1792 году — оно вышло со следующим эпиграфом:

1104

Серман И. З. Г. Р. Державин. Л., 1967. С. 62–63.

Друг человечества! Войною Быть громким может и злодей, Но славою блестят прямою Подобны души лишь твоей [1105] .

В последнем прижизненном издании стихотворения — в «Сочинениях» 1808 года — эпиграф поэтом был снят — вероятнее всего, вследствие конфликта с Репниным в начале царствования Павла I [1106] .

Ни происхождение, ни авторство эпиграфа, звучащего отголоском революционной лексики, не установлены. Не имея к такого рода его прочтению прямых доказательств, я тем не менее смею предположить, что Державин — возможно, впервые в русской художественной практике — вполне мог этой лексикой, что была на слуху и соответствовала смысловому контексту его стихотворения, воспользоваться. Во всяком случае, известно, что, когда поэт в 1795 году поднес Екатерине II рукописный сборник своих сочинений, императрица, изрядно напуганная событиями Французской революции, заподозрила в некоторых стихах якобинские настроения — и сборник тогда издан не был [1107] .

1105

См.: Державин Г. Р. Сочинения. СПб., 2002. С. 572.

1106

См.: Сочинения Г. Р. Державина с объяснительными примечаниями Я. Грота. 2-е изд. Т. 3. СПб., 1870. С. 500–502.

1107

См.: Зорин А. Глагол времен // Свой подвиг свершив… М., 1987. С. 6–7.

Идеологема «друг человечества» в новом своем осмыслении была и в дальнейшем ассимилирована русской общественно-политической лексикой, сохраняя при этом широкий диапазон нюансов и значений, обозначенных выше.

Уже в лицейские годы Пушкин мог слышать рассказы о революционных событиях во Франции от их очевидцев — от того же Карамзина, от лицейского преподавателя Будри, брата Марата, или от квартировавших в Царском гвардейских офицеров, дошедших в наполеоновскую кампанию до Парижа.

Интересующая нас идеологема, несомненно, звучала и в кружке братьев Тургеневых — в той непосредственной идейной среде, где формировалась политическая концепция «Деревни».