Россия на пороге Нового времени. (Очерки политической истории России первой трети XVI в.)

На западных рубежах России царили тишина и покой. С Литвой происходил лишь обмен гонцами и грамотами, содержавшими обычные жалобы на порубежные недоразумения. Обе стороны в самой общей форме выражали желание заключить «вечный мир». Но дальше общих пожеланий дело не двигалось.

Нараставшая турецкая угроза заставляла императора и римского папу настойчиво добиваться союза с Россией.

Еще 25 мая 1524 г. папа Климент VII обратился с посланием к Василию III. В нем повторялись старые призывы к заключению церковной унии. В компенсацию за это папа предлагал московскому государю королевский титул [1188] . Несмотря на то что формально предложение папы не было обусловлено обязательством России принять участие в антитурецком «крестовом походе», оно сохраняло явно утопический характер. Время кровавых подвигов крестоносцев давно уже прошло.

1188

«Переписка пап» № 2, стр. 9-15; Пирлинг, стр. 310; Успенский, стр. 390–391; И. Б. Греков, стр. 254.

С посланием Климента VII на Русь вторично отправился предприимчивый Паоло Чентурионе. Пробыв два месяца в Москве и ни в чем не преуспев, в начале апреля 1525 г. он отбыл обратно в Рим. Вместе с ним отправился и русский посол Дмитрий Герасимов с ответным посланием Василия III папе. Выбор русского посла, одного из образованнейших людей своего времени, оказался на редкость удачным [1189] .

В Риме Герасимова встретили с большим почетом. Он передал папе послание Василия III, в котором очень туманно говорилось о необходимости борьбы с «неверными» и вовсе умалчивалось об унии. Герасимов должен был достичь совершенно реальной цели — найти мастеров и инженеров, столь необходимых для России [1190] . Его рассказы о России произвели в Риме громадное впечатление и были записаны Павлом Иовием [1191] .

1189

АЗР, т. II, № 134; Сб. РИО, т. 35, стр. 692–698; «Переписка паи» № 3, стр. 19–21. См. письмо Сигизмунда Клименту VII с одобрением миссии Чентурионе (НРМ, № СХХХ), а также отрывок из рассказа о посольстве Дм. Герасимова (там же, № CXXVII). О Герасимове подробнее см. гл. 14.

1190

Герберштейн, стр. 255–256. Грамота здесь датирована 3 апреля 1522 г. Подробнее см.: Пирлинг, стр. 312–316.

1191

Павел Иовий Новокомский. Книга о московитском посольстве. — Герберштейн, стр. 251–275.

6 апреля 1525 г. русское посольство князя И. И. Засекина получило аудиенцию в Мадриде у Карла V. Подробности переговоров при имперском дворе нам остаются неизвестными. Но очевидно, император хлопотал о скорейшем Заключении «вечного мира» России с Польшей. Перед лицом угрозы со стороны Турции Карлу было необходимо добиться если не прямого привлечения России в состав антитурецкой коалиции, то во всяком случае безопасности восточных границ государства своего союзника Сигизмунда. Со своей стороны князь И. И. Засекин, вероятно, стремился добиться подтверждения союзного договора 1514 г., столь выгодного для России.

Любопытно, что, направляясь в Испанию, русские послы по пути побывали в Англии, нанесли первый в истории русско-английских отношений визит в эту страну [1192] .

С посольством И. И. Засекина к Карлу V связано письмо Альберта Кампензе папе Клименту VII. Этот римский дипломат настаивал на укреплении связи Ватикана с Россией, что помогло бы борьбе папы с растущим реформационным движением и турецкой опасностью [1193] . Он давал папе настоятельные рекомендации отправить дипломатическую миссию в Москву, что в скором времени и было сделано.

1192

"Ubersberger, S. 184. См. об этом: Я. С. Лурье. Открытие Англии русскими в начале XVI в. — «Географический сборник», т. III. М.-Л., 1954, стр. 185–187.

1193

«Библиотека иностранных писателей о России», отд. I, кн. I. СПб., 1836, стр. 5-112. Подробнее см.: Греков, стр. 250–292.

1526 год, начавшийся торжествами по случаю вступления Василия III в новый брак, прошел сравнительно спокойно, хотя внутри страны положение было напряженное. В различных местностях России зима была по-прежнему голодная. Дороговизну отмечали летописцы в Галиче, Унже, Чухломе, Костроме, а также на Вологде и в Тотьме [1194] . В результате многие «люди маломощные» погибли от недоедания и болезней. В конце года «мор страшен» был в Деревской пятине и самом Новгороде [1195] .

1194

Хлеб в Галиче стоил четверть 1,5 руб., а в Костроме — 25 алтын (ПСРЛ, т. XXII, стр. 520). На Вологде хлеб стоил 20 алтын и больше (четверть), на Тотьме-рубль, в Москве — 6 алтын (ПСРЛ, т. XXVI, стр. 313). По другим данным, на Вологде четверть стоила 25 алтын (ПСРЛ, т. XXVIII, стр. 161) или даже рубль и выше (ГБЛ, Костроме, собр. № 45, л. 34).

1195

ПСРЛ, т. XXVIII, стр. 161; НЛ, стр. 321.

Соседи России в 1526 г. заняты были главным образом делами, которые непосредственно ее не касались. В Крыму продолжалась с переменным успехом междоусобица между Саадат-Гиреем и Ислам-Гиреем. В апреле Саадат-Гирей направил в Москву гонца с изъявлением дружбы, но уже летом того же года собрался в поход на Русь. Однако в это время против него выступил Ислам-Гирей и его «ис Крыма збил» и. В конце концов к декабрю дело окончилось полюбовным соглашением.

Казань стремилась сохранить мирные отношения с Москвой. В марте 1526 г. от Сафа-Гирея в столицу Русского государства прибыли его послы князья Казый и Чура и бакшей Тевель [1196] .

1196

ПСРЛ, т. VIII, стр. 271.

В обстановке все усиливавшейся турецкой опасности в конце 1525 г. в Москву было отправлено посольство Карла V во главе с графом Леонардом Нугарола («от комит»), представителем Фердинанда при нем был уже побывавший ранее в России Сигизмунд Герберштейн. 26 апреля 1526 г. послы (вместе с И. И. Засекиным) прибыли ко двору Василия III [1197] . Их цель состояла не только в том, чтобы ускорить заключение русско-литовского мирного договора, но и в том, чтобы склонить Россию к участию в совместной борьбе Фердинанда и Людвига Венгерского с турками [1198] . Послы изложили свои предложения Василию III. Тот в свою очередь настаивал на заключении союзного договора с Империей по образцу 1514 г., что подразумевало тесный русско-имперский союз против Сигизмунда.

1197

ПСРЛ, т. VIII, стр. 271. Сб. РИО, т. 35, стр. 710–711; HRM, № CXXVIII. По возвращении кн. Засекина Василий III не преминул конфисковать все дары, которые получил этот дипломат при имперском дворе (Герберштейн, стр, 22, 125, 194).

1198

"Ubersberger, S. 183–214.

Это Карла V устроить не могло. Переговоры затягивались еще и потому, что великий князь резонно заявлял, что вопросы русско-литовских отношений должны рассматриваться лишь после прибытия в Москву послов самого Сигизмунда. Тогда Нугарола и Герберштейн направили к великому князю Литовскому гонцов из своей свиты, которые должны были добиться его согласия на присылку послов московскому государю.

Тем временем (20 июля) в столицу вернулось посольство Дмитрия Герасимова с епископом Иоанном (Джаном) Скаренским. Папский представитель пытался ценой посреднического участия в деле заключения русско-литовского мира добиться от Василия III принятия унии с католической церковью [1199] . Великий князь держался уклончиво и ограничился тем, что вскоре направил в Рим новое посольство [1200] .

1199

ПСРЛ, т. VIII, стр. 271; Сб. РИО, г. 35, стр. 710–711; Пирлинг, стр. 317–329. Но пути в Москву посольство побывало при дворе Сигизмунда и выслушало его точку зрения на условия мира с Россией (, t. VIII, N XXXII).

1200

См. грамоту от декабря 1526 г. Василия III Клименту VII о посылке в Рим Еремея Матвеевича Трусова и дьяка Тимофея Семеновича Лодыгина («Переписка пап» № 24, стр. 25–26).

Пока Сигизмунд медлил, на сторону России в июле 1526 г. перешел один из виднейших магнатов Великого княжества Литовского — князь Ф. М. Мстиславский. Московский государь радушно встретил этого вельможу. Ему даны были «в вотчину» Ярославец, Кременец и волости Суходрев, Мышега, еще недавно принадлежавшие В. Шемячичу, а также «в кормление» Кашира [1201] .

В августе 1526 г. в битве с турками при Могаче погиб венгерский король Людвиг Ягеллон. Это событие крайне осложнило положение в Восточной Европе и привело к длительной борьбе Империи и других держав за венгерскую корону. 13 ноября того же года сейм в Фейерваре избрал венгерским королем трансильванского воеводу Яна Заполью. Но почти одновременно (16 декабря) группа венгерских магнатов в Братиславе провозгласила королем брата императора Карла V Фердинанда I Чешского (женатого на сестре погибшего короля Людвига). Началась длительная междоусобная борьба между сторонниками обоих королей. Она сразу же осложнилась соперничеством Карла V (поддерживающего Фердинанда) и польской шляхты, горячей сторонницы Яна Запольи, пользовавшегося покровительством турецкого султана. Сам же польский король Сигизмунд придерживался политики нейтралитета, скорее благожелательного по отношению к Фердинанду.

1201

ПСРЛ, 1. VIII, стр. 271.

Венгерские события, тесно связанные с ростом турецкой угрозы, а также энергичный нажим имперской и польской дипломатии заставили Сигизмунда искать путей к установлению прочного мира с Россией: ведь в 1527 г. кончалось пятилетнее русско-литовское перемирие; нужно было думать о дальнейшем.

14 октября в Можайск, где в это время находился «на потехе» Василий III, прибыли литовские представители — полоцкий воевода Петр Станиславович Кишка и подскарбий Богуш [1202] . Здесь в присутствии папских и имперских послов начались переговоры. Литовские представители непременным условием заключения мира ставили уступку Смоленска. Русская сторона на это категорически не соглашалась. Тогда Кишка и Богуш пошли на заключение нового, теперь уже шестилетнего, перемирия [1203] . С этим литовское посольство и покинуло Можайск. Вместе с ним в ноябре 1526 г. из России уехали Нугарола и Герберштейн. Несколько позже отправился в Рим папский легат, которого сопровождали дьяк Еремей Трусов и Шарап Лодыгин [1204] . В декабре для подтверждения заключенного перемирия в Литву выезжала миссия окольничего И. В. Ляцкого и дьяка Елизара Цыплятева. 28 февраля 1527 г. Сигизмунд I подписал договор, продлевающий на шесть лет (с 25 декабря 1526 по 25 декабря 1532 г.) перемирие между Литвой и Россией [1205] . Это было крупной победой русской дипломатии. Надежды Сигизмунда на возвращение Смоленска становились все более и более несбыточными. Планы церковной унии и ангитурецкие проекты Империи были тактично, но вместе с тем решительно отклонены русскими дипломатами.

1202

Сб. РИО, т. 35, стр. 712–731; ПСРЛ, т. VIII, стр. 271–272; АЗР, т. И, № 120, 145.

1203

Перемирная грамота от имени Василия III составлена была в ноябре 1526 г. (Сб. РИО, т. 35, стр. 743–747).

1204

Русская миссия из Рима вернулась в июне 1528 г. (ГПБ, Q, XVII, № 64, л. 308).

1205

Сб. РИО, т. 35, стр. 732–760; СГГД, ч. V, № 102.

Добившись успешного завершения переговоров с Великим княжеством Литовским, Василий III отправляется в большую поездку на богомолье в Тихвин к Пречистой (9 декабря 1526 г. — 6 января 1527 г.) [1206] .

Следующие три года (1527–1529) прошли в обстановке относительного спокойствия, воцарившегося на рубежах Русского государства, и спада дипломатической активности правительства Василия III.

Еще в декабре 1526 г. в Москву вернулись торговые люди, посланные Василием III в Царьград, а с ними появился вездесущий турецкий торговый представитель Скиндер, вызвавший уже в прошлый свой визит гнев великого князя. В грамоте султана, которую привез с собой Скиндер, и на этот раз ничего не говорилось об укреплении дипломатических контактов (в чем нуждался московский государь), а лишь содержалась просьба оказать содействие Скиндеру в его торговых операциях. Получив весьма прохладный ответ, Скиндер в ноябре 1527 г. покинул Россию. Не сдвинула вопроса о русско-турецких отношениях и торговая миссия грека Андреана (1528 г.) [1207] .

1206

ПСРЛ, т. VI, стр. 265, 283; т. VIII, стр. 272; Дунаев, стр. 82; Малиновский, стр. 249. Очевидно, во время этой поездки Василий III написал Елене Глинской письмо, в котором обещал вернуться в Москву к Крещенью (6 января). См. «Письма русских государей», т. I. М., 1848, № 1, стр. 3.

1207

Дунаев, стр. 82–84; Грамота Сулеймана I Василию III с просьбой оказать содействие Андреану датирована апрелем 1528 г. (СГГД, ч. V, № 103; Дунаев, стр. 84–85).