Российский колокол № 2 (46) 2024

– Трахнуло тебя?

Я заметил, что ладони у него красные и шелушащиеся, а тыльная часть покрыта то ли болячками, то ли мелкими ожогами, и не стал пожимать её.

– Что?

– Пошли пожрём, расскажу. Поди, охота?

Я кивнул, сглатывая слюни, которые потекли внезапно, как у бешеной собаки.

– Ща будет всё, не боись! – И он рассмеялся на удивление тепло и по-доброму.

Новый знакомый вразвалку двинулся вперёд, свернул куда-то и нырнул в отверстие в стене. Я следовал за ним. Выбора не оставалось.

– Как звать тебя, горемыка?

И тут я с ужасом понял, что не помню имени, споткнулся, из-под ног брызнули алюминиевые банки и пластиковые бутылки. Он обернулся на грохот:

– Вот у тебя рожа! Просто просит кирпича, как говорила моя бабушка! Забыл, что ли?

– Забыл, – я кивнул.

– Ну и хрен с ним! Максимыч чо-нить придумает. Я Свиня. Или Панов, как хошь.

Он щербато и беззащитно улыбнулся, и я представил на долю секунды вместо побитого жизнью сивого мужика десятилетнего мальчишку. Солнце выглянуло и снова спряталось, испугавшись увиденного.

– Пришли. Максимыч, выходи, коли не подох! Я трахнутого привёл!

Мы оказались во внутреннем дворе бывшего цеха. В центре – расчищенная площадка, кострище, криво сколоченные поддоны вместо диванов и стола. Это даже умиляло попыткой создать что-то уютное.

Свиня плюнул и полез в следующую дыру, а через пару минут вывел оттуда кого-то:

– Смотри, Максимыч, трахнутый.

Старик прищурился, вытер слёзы:

– Не говори так, Свиня! Что за помойный лексикон? Ты же образованный человек!

Вместо ответа Свиня заржал и шумно испортил воздух.

– Фу, как неприлично! Не обращайте внимания, ему так легче. А вообще он Диогена в оригинале читает. Читал, – поправился старик. – Пока книги не пошли на растопку.

– Жрать давайте, потом перетрём!

Незаметно Свиня накрыл стол клеёнкой и поставил в центр закопчённую кастрюлю, от которой шёл густой пар. Ложки были погнутыми, а тарелки – с отбитыми краями, но есть хотелось нестерпимо.

– Это крыса? – Остатки осторожности заставили задать вопрос.

Оба мужчины рассмеялись.

– Точно трахнутый. – Свиня покрутил пальцем у виска. – Кто же настоящим мясом угощает пришлого ублюдка? Крысу ешь один и в темноте, чтоб ближний твой не узнал и не приблизился опасно близко!

– Не волнуйтесь, молодой человек. Это тушёнка из старых запасов. И картошка, которую мы выращиваем. Крысы исчезли давным-давно, позже, чем птицы, но раньше, чем насекомые.

Я дальше не слушал старика, глотая божественно вкусное варево, обжигаясь до слёз.

– Я видел одну. – Вспомнились мерзкая тяжесть и писк.

– Вы видели что-то, похожее на крысу? – Старик оживился.

– Да, открываю глаза, а она сидит. А потом свалила куда-то!

– Свиня, точно робот-хирург сломался.

– Ясен х..н. – Свиня рыгнул. – Иначе бы не послали попку.

– Свиня! Опять жаргон? Наш гость решит, что мы – малообразованная накипь общинного строя!

– Нет, Максимыч. Мы просто киберпанки. Хой! Хой! Хой! – Он высунул язык, закатил глаза и вскинул правую руку с отставленными указательным и мизинцем.

– И это профессор Панов? – Старший вздохнул.

– Не нуди! Профессор давным-давно сдох, когда мы проиграли войну. Посмотри на пацана, он вообще ничего не одупляет. Ты его просвети, а я посуду помою. Панки грязи не боятся!

И он опять безумно заржал.

Максимыч почесал переносицу:

– Что вы помните? Имя? Род деятельности? Может, семью или друзей?

Я зажмурился, собирая разноцветный калейдоскоп воспоминаний:

– Имени не помню. Работаю в офисе, у меня отдельный кабинет, крутящийся стул и два монитора, я постоянно смотрю в них. Семья? Родители живут отдельно, кажется, я навещаю их раз в неделю или в месяц. Друзья точно есть, мы вместе играем в сетевые, пьём пиво, ходим в боулинг. Постоянной подруги нет, я люблю новые впечатления. Кажется, ухаживаю за кем-то в офисе, но мы не близки. Отлично помню свою квартиру: панорамные окна, с двадцать седьмого этажа открывается вид на город, особенно красиво ночью, когда неоновая подсветка танцует и переливается. У меня целая комната отдана под игровую консоль, я сделал там мягкий пол, а экран разместил сверху, чтоб в выходные можно было расслабиться как следует. Моя гордость на кухне – винный шкаф, я коллекционирую марочные издания, привожу из путешествий. Недавно нашёл в Аргентине интересный сорт – «Торронтес»… Почему вы смеётесь?

– Я удивляюсь, как причудливы пути Господни. Вы не помните собственного имени, но помните, как выбирали вино за границей, хотя этого никогда не было: ни имени, ни путешествия, ни Аргентины.

– Что? – Я вскочил.

– Сядьте, Винтик. Я буду вас так называть, ведь мы – лишь обломки некогда великой цивилизации, а вы – деталь механизма корпорации, которую списали на свалку истории, потому что робот-хирург перегорел.

– Перегорел?

– Это я условно выражаюсь. Важно, что у вас вышел из строя чип, а заменить его некому, и вы оказались, где оказались.

– Какой, Машу вашу, чип?

– Чип-призма. Он корректирует реальность согласно исходным запросам. После того как люди проиграли войну искусственному интеллекту и потеряли статус высшего звена эволюции, наш вид остался лишь дешёвой рабочей силой на фабриках корпораций. Как вы думаете, где мы находимся? – Он широко махнул рукой.

– Какая-то промзона на городской окраине? Только не помню названия города.

Максимыч улыбнулся:

– Винтик, городов давно нет. После заключения мирного договора люди живут в рабочих посёлках при фабриках. А искусственный интеллект – в Башне. Когда-то там располагалась столица, Москва. Хотел бы я на неё посмотреть. – Мечтательный вздох прервал рассказ.

– Вы бредите! – Я поднялся.

– Ах, если бы! Как много бы я отдал, молодой человек, чтоб свинцовые мерзости дикой русской жизни оказались бредом или сном собаки.

– Да у тебя и нет ничего, старый хрыч! – Свиня подошёл бесшумно. – А кибербанку возжелать ты не желаешь. Фибров не хватает.

Я повернулся к нему:

– Максимыч ведь просто не совсем здоров?

– Малой, мы все тяжело больны. Мы все сошли с ума! Эх, ты, даже и цитату не узнаёшь, хрен ли с тобой разговаривать?

– Свиня! – Старик похлопал его по плечу. – Мальчик просто намного нас моложе. Итак, Винтик, на чём мы остановились?

– На Башне. – Я снова сел.

Выслушаю до конца, а потом пойду на звук. Хоть там же должны быть нормальные люди!

– Уже несколько месяцев назад мы со Свиней заметили подозрительную активность роботов-уборщиков. И в развалинах стали появляться люди, рабочие фабрики, у которых сбоит чип. Это значит, на месте его невозможно заменить. Почему? Нет либо чипов, либо хирурга, который планово проводит операции. Но чипы собирают на фабрике, и кибербанку Свиня видит раз в неделю, значит, дело в хирурге.