Рождение чудовища

– С чего ты взяла, что я собираюсь тебя убить? – осведомился он.

– Но… ты говорил, что хочешь отомстить, - она окончательно растерялась. – Ты душил меня, когда приходил ко мне во снах.

– Я случайно нашел тебя. И был в бешенстве. Теперь же я более-менее все обдумал, - он помолчал. – Я хотел, чтобы ты отдала мне кристаллы, что заграбастал Амади. Но другой кристалл меня устроит не меньше.

– Где ж я тебе другой кристалл возьму? – Накато нахмурилась.

Забрезжило понимание – правда, смутно. В душе шевельнулась робкая надежда – ее не убьют! Она будет жить дальше. Шевельнулась и мгновенно окрепла – если бы Иму хотел убить ее, уже бы убил.

– Все-таки тупость рабов-степняков – не преувеличение, - Иму вздохнул. – Девочка, ты помнишь, что собиралась обдумать свое положение? Ты не понимаешь, где очутилась, не знаешь причин. Ты намеревалась подумать об этом, и вместо того сама не заметила, как заснула. Я порою думаю – ты вовсе не ощущаешь страха.

– Я ощущаю страх, - отозвалась девушка. – Но не понимаю, что случилось.

– Хочешь – расскажу, - добродушно хмыкнул Иму. – Кое-кто из слуг чиновника донес, что на твоей руке есть клеймо ренегата. Тебя и забрали стражники правителя. Ты ведь можешь оказаться опасной шпионкой! Мало ли, что у тебя на уме. Увели, само собой, не во дворец, а в крепость.

– Ты, может быть, знаешь, сколько мне здесь придется сидеть?

Раз уж Иму настроен более-менее добродушно – стоит расспросить. Глумится – но это пусть его. Она стерпит. Он сам к ней явился – она его не звала. Опять-таки, ему, кажется, что-то от нее нужно.

– Ты верно рассудила, что идти следует по своей воле, - проговорил он. – Стражники правителя привычны ко всякому. И такие, как ты, для них – не диво. Ты бы не удрала – тебе пробили бы голову копьем до того, как ты скрылась в темноте. Да и из подземелий тебе тяжело будет выбраться – стены здесь толстые даже для тебя. Решила сидеть смирно – так веди себя и дальше. Твою печать проверят.

– И что? – Накато насторожилась.

– Как начнут – не забудь поскулить от страха, - Иму ухмыльнулся. – Ты ведь – горская тупица, ничего не понимаешь. На деле не бойся: печати живых кукол отзываются нечеловеческой болью, убивающей этих кукол. Но только, если активны. А твоя – не активна, потому как твой хозяин висит вне мира бренного, заточенный подручными твоего нанимателя, - он хихикнул. – С тобой ничего не случится.

– И меня отпустят?

– Отпустят, хоть и не сразу, - Иму помолчал. – Я тебе помогу. Я могу немногое, но кое-что в моей власти. У призраков бесплотных свои средства. А ты поможешь мне. Кристалл может вернуть мне если не жизнь, то ее подобие. Для испытания печати используются кристаллы. Ты должна стянуть незаметно парочку. Чем больше утащишь – тем лучше.

– А если не получится?

– Должно получиться! – рыкнул зло Иму. – Сделай так, чтобы они не спохватились. На первый раз приглядись, проверять будут не один раз. Сама придумай! – он вышел из себя. – Мне нужен кристалл. Хотя бы один, боги всемогущие! – он подошел совсем близко. – Помоги мне, девочка. Ты – должна, это ты лишила меня жизни! А нет – так я сделаю твое пребывание здесь очень, очень радостным, - лицо его задергалось.

Угрозы. Он ей помогает только потому, что рассчитывает получить свою выгоду. Но оно и к лучшему – ей тоже нужна помощь.

Сама она ничего не понимает, может ошибиться. Если Иму не обманет – возможно, заточение станет для нее недолгим приключением. О нем она вспомнит когда-нибудь в будущем. А насчет того, что пребывание здесь может оказаться для нее не слишком радостным, Иму совершенно прав – ей нечего ему противопоставить. Не спать совсем не в ее силах.

– Вижу, что ты меня поняла, - он отступил на шаг. – Нам сейчас придется держаться вместе. Я помогу тебе, а ты – мне, - впервые за все время он слабо улыбнулся ей. Кивнул, отступил еще на шаг. – Теперь отдыхай – ночью нужно спать.

Иму повел рукой, и вокруг зазеленели кусты. Накато признала полянку, на которой когда-то собирала ягоды перед тем, как Амади принялся поить ее своими зельями. Светило солнце – теплое, ласковое. Слышалось журчание ручейка.

Сон! Не гадкая непроглядная хмарь. Теплый и солнечный сон. И сочные спелые ягоды на кустах. Она тихо рассмеялась.

На душе воцарилось спокойствие. У нее есть друзья – пусть Иму и не считает себя ее другом.

Глава 26. Пропажа

Прохладно.

Легкий ветерок свободно гуляет по комнате, шевеля края свитка, прижатого к столу тяжелой чернильницей. Снаружи шуршит дождь, и редкие капли залетают внутрь, падая на пол, на руки и лицо.

Перегородка из промасленной бумаги сдвинута целиком, открывая пожухший под плетями дождя сад. Зелень потускнела.

Звуки флейты, кажется, тоже прибивает дождем к земле. Они не разлетаются далеко окрест, а притихают почти сразу, поглощенные шорохом водяных струй.

В доме царит привычная возня, суета – но ее не слышно. Звуки каждодневных хлопот закрывают, точно плотной занавеской, шорох ливня и мелодия флейты. И можно представить, что ничего в целом мире нет, кроме дождя и мокрой зелени снаружи, слабого ветерка, изредка колышущего намокшую листву и ветки, да флейты.

Чудесный мир, в котором ничего нет.

Нет докучливых людей, нет сплетней, интриг и зависти. Нет бессмысленной беготни и бессмысленных разговоров. Нет острых и липких взглядов танцовщиц и служанок. Нет расспросов и рассказов Куруши, что вторую декаду настойчиво пытается втереться в доверие.

Не то, чтобы Накато была против. Но бессмысленные разговоры домоправительницы докучали. Когда приходила Куруша, разбивалась в мелкую пыль драгоценная тишина.

*** ***

Вторая декада пошла, как Накато вернулась в дом Изубы. Иму сказал правду – ищейки правителя ничего не нашли, как ни пытались. И вынуждены были признать: горская девка – всего лишь горская девка. Бывшая пастушка, ныне – флейтистка. Не связана с врагами города и правителя, не опасна.

На допросах Накато испуганно блеяла – для этого даже прикидываться не приходилось. Она ничего не понимала, не знала, что следует отвечать.

Признаться, было, отчего пугаться. После первого допроса Накато привели в комнату, где находилось еще несколько пленников. Она не сразу сообразила, что у каждого из них на руке имеется печать – такая же, как у нее. Оказывается, колдуны не гнушались брать себе помощников! Она, Накато, оказалась одной из многих. Другие арестанты выглядели бледно. Вид у всех был перепуганный.

Девушка так и впилась взглядом, когда над рукой одного из них начали что-то мудрить двое чародеев. Пленник замер, в ужасе таращась на них. А потом оглушительно заорал, выгибаясь дугой, забился.

Веревки держали крепко. Накато сжалась – сделалось откровенно не по себе. Крик бедняги делался громче. Когда один из колдунов выпрямился, она разглядела небольшую крупицу на руке бедняги, точнехонько над небольшой татуировкой. Крупица походила на камешки, что получили Амади с Иму от вождя Гатеры. Только совсем мелкая – песчинка. Это и есть – кристалл? Если его кладут прямо на руку – стянуть вроде бы легче. Вот только руки при этом будут привязаны – ее уже привязали, как и остальных пленников. Да и как стянешь камешек на глазах у нескольких тюремщиков?