Рожденные ползать

Мы с Юрой переглянулись, но обменяться мнениями не успели — на сцену выходил замполит.

— Я, товарищи офицеры, хотел бы выступить с персональным обращением к техникам, — задушевным тоном начал Птицын. — Вот, вы все жалуетесь, жалуетесь. А зря, между прочим. Кто вам такую глупость сказал, что работа ваша грязная, а главное, непрестижная? Тот, кто мог сделать такое взаимоисключение — человек не момента, отстающий от современной жизни. Все это в далеком прошлом. Орудия производства, подтверждая правильность марксистско-ленинской теории, постоянно совершенствуются. Правильно? К примеру: до революции кузнец кувалдой махал. А теперь, что? Наш советский рабочий в белой рубашке и при галстуке идет на завод управлять полностью автоматизированным прокатным станом. Так, и в армии. У вас в руках современная техника. Техника сложная, вся насквозь пропитанная электроникой. Это уже не просто самолеты, это настоящие боевые летающие комплексы. Поэтому, и вы, товарищи, не просто техники, а каждый из вас теперь — директор летающего комплекса!

Первый раз в жизни я увидел, как лицо Нечипоренко потеряло свое обычное невозмутимое выражение. Он всем корпусом развернулся в сторону Птицына и уставился на него с неподдельным удивлением.

Шувалов открыл дверь гостиницы и вышел на улицу. Мартовское солнце на мгновение ослепило его. Когда, наконец, глаза привыкли к яркому свету, он огляделся по сторонам и с удовольствием вдохнул полной грудью пьянящий весенний воздух. Было еще прохладно, но отступление зимы уже шло по всем фронтам. Темнел старый слежавшийся снег, который кое-где на пригорках успел стаять окончательно, обнажая черную землю. Повсюду текли веселые ручейки. Барахтались в маленьких лужицах серые шустрые воробьи, отмываясь от зимних холодов.

У Славки поднялось настроение, ему показалось, как будто бы он сам просыпается от зимней спячки. И это солнце, и оживающая природа, и даже маленькие жизнерадостные птички, словно бы посылали тайный сигнал, о том, что скоро все изменится. Любовь, тепло и покой снова вернутся в этот холодный белый мир, чтобы уже не уходить больше никогда.

Шувалов спустился с высокого гостиничного крыльца и остановился, не зная, в какую сторону идти. Будучи человеком очень рациональным, он крайне редко выходил на улицу безо всякой цели. Однако сегодня был именно такой случай. Куда же пойти: направо или налево? После коротких раздумий, Славка загадал, что если он сейчас пойдет направо, то это обязательно принесет ему удачу. Шувалов решительно тронулся с места, но, пройдя несколько шагов, поскользнулся на льду. Какое-то мгновение он умудрялся сохранять равновесие, но, в конце концов, опрокинулся назад, больно ударившись о землю затылком. Удар был такой силы, что у него потемнело в глазах.

«Ну вот, уже начало везти!» — промелькнула злая мысль. — «Первый раз в жизни не пошел налево и вот — результат!». Голова гудела, как колокол. Перед глазами плыли радужные круги. Чтобы хоть немного придти в себя, Шувалов отошел в сторонку и присел на скамеечку рядом с детской песочницей, наполненной темным ноздреватым снегом. Сжимая виски обеими руками, он неподвижно застыл на узких деревянных досках.

Недалеко от того места, где сидел офицер, группа мальчишек развлекалась тем, что пускала кораблики по широкому, протянувшемуся почти через весь двор, ручью. Кораблики были бумажными. Они быстро размокали в воде и шли на дно. Поэтому ребята шумно спорили, чей проплывет дольше. Голова у Славки стала потихоньку проходить, и он сам не заметил, как увлекся наблюдением за этим соревнованием. Почти все мальчишки были одного возраста — лет восьми — десяти, кроме одного. Ему вряд ли исполнилось больше шести. Своими неумелыми руками он не мог правильно согнуть тетрадный лист, чтобы придать ему необходимую форму. Если даже и выходило что-то похожее, что могло держаться на воде, как тут же на него обрушивался град камней и кусков льда, которые бросали старшие дети. Естественно этот артобстрел быстро топил хрупкую конструкцию.

После третьей или четвертой попытки, глядя, как в очередной раз идет на дно творение его рук, мальчуган не выдержал и горько заплакал.

— Давай, иди отсюда, мелюзга! Это наш ручей, — зло смеялись обидчики.

Славка, с детства не терпящий несправедливости, встал со скамейки и подошел к мальчику, растирающему слезы по грязным щекам.

— Не реви, ты же мужик! Мужики никогда не плачут. Хочешь, мы им всем сейчас нос утрем? Только одно условие: ты сейчас же перестаешь и больше никогда в жизни не плачешь. Как тебя зовут?

Тот сразу начал успокаиваться и согласно закивал головой:

— Петя. Хочу, чтобы всем нос…

Славка наклонился к нему поближе. Лицо мальчика показалось ему знакомым.

— А как твоя фамилия? — поинтересовался он.

— Яковлев.

«Так, вот только этого мне еще не хватало!» — подумал Шувалов, сразу пожалев, что начал этот разговор, но деваться уже было некуда.

— Ну, что ж, давай начнем, — он огляделся по сторонам, в поисках подходящего материала.

Таковой быстро нашелся. Это был большой кусок сосновой коры. Офицер достал из кармана перочинный ножик и принялся за работу. Через несколько минут из-под его умелых рук вышел гладко обструганный корабельный корпус. Затем, он просверлил лезвием ножа два отверстия и вставил в них длинные, очищенные от коры веточки, призванные играть роль мачт. Бумажные паруса и киль из щепки довершили конструкцию. Чтобы в серьезности намерений грозного двухмачтового фрегата не оставалось никаких сомнений, Славка нарисовал на парусах череп и скрещенные кости.

— Во, видал? Теперь пусть только кто-нибудь попробует нас тронуть!

Петька восхищенно смотрел на кораблик.

— Давай, иди, запускай, — Шувалов легонько подтолкнул его к ручью.

Мальчик осторожно поставил кораблик на воду. Подхваченный течением, фрегат, отправился в свое первое плавание. Глядя на его горделивую осадку, Славка с удовлетворением произнес:

— Этот хоть до Африки доплывет. Не утонет!

— Не доплывет. Мальчишки камнями потопят, — печально заметил Яковлев.

Шувалов, вспомнил о конкурентах, которые провожали двухмачтовый красавец завистливыми взглядами и, посоветовал:

— Ты дай им тоже попускать. Тогда они его не тронут.

Потом обратился к мальчишкам:

— Хотите поиграть с кораблем? Тогда берите Петьку в свою компанию.

— Хорошо, мы согласны, — разом зашумели пацаны. — Петька, иди к нам. Давай играть вместе. Только, чур, не врать больше!

— А чего он врет? — автоматически спросил Славка.

— Про то, что у него папка есть. Потому, что папки у него нет. Он помер.

— А вот, и есть! Вот, и есть! — раздался тонкий Петькин голосок.

Шувалов присел на корточки перед ребенком и взял его за плечи.

— Что ты сказал? — переспросил он.

— Пусть сами не врут! Моя мама лучше знает.

— А где он? — в Славкиных глазах что-то защипало, словно бы туда насыпали песка.

— Он улетел. Далеко-далеко. Но он скоро вернется. Вот посмотрите. И тогда всем покажет. Мой папка — самый сильный!

— Конечно, конечно…, — голос Шувалова предательски дрогнул. — А хочешь…. А хочешь, я тебе воздушный змей сделаю? Большой. Просто огромный. Ни у кого такого не будет. Даже из магазина.

— А ты можешь? — мальчик смотрел на взрослого с недоверием. — Мой папка никогда такого не делал.

— Могу. А, твой папка…. Знаешь, он самый лучший в мире летчик! А летчики летают высоко на быстрых самолетах и медленные змеи им ни к чему.

— Хорошо, только уговор — мужики не плачут! Сам говорил.

— Это…. — смутился Славка. Он и не подумал, что ребенок может оказаться таким внимательным. — Это просто в глаз что-то попало, пока строгал…. Так что, договорились?

— Договорились.

— Петька! — внезапно раздался чей-то громкий крик. — Иди домой обедать. Быстро!

Шувалов обернулся. Возле подъезда одного из близлежащих домов стояла Наташа Яковлева. Была она в халате, с наброшенным поверх пальто и домашних тапочках. Ее распущенные волосы трепал ветер.

— Сейчас иду, мама! — помахал рукой Петька и побежал к ручью за кораблем.

Кровь бросилась Славке в голову. Он решительно подошел к женщине и без лишних предисловий выложил все, что думал:

— Зачем ты это делаешь? Зачем врешь пацану, что отец жив?! Неужели не понимаешь, чем дальше, тем больнее ему будет!