Рожденные ползать

Примерно с минуту они смотрели друг на друга. Паханов сопел, как паровоз. Юра часто мигал глазами, нервно дергал шеей и не знал, куда девать свои руки. Чернов и Климов, не дыша, затаились в разных концах класса.

— Ко мне! Бегом! — раздался, наконец, львиный рык комэска. Начиналось большое сафари.

Юра сделал два робких шага вперед и остановился.

— Ближе!

Гусько сделал еще один шаг. Теперь между ними был только хлипкий канцелярский стол. Паханов бросил газету, которую он к тому моменту успел свернуть в трубочку, и уперся в стол руками, нависая огромной глыбой над лейтенантом.

— Ты что?! Ты приказ получил?

— Я…, я…

— Молчать! Я тебя спрашиваю! Получил?

— Так точно.

— Почему приказ не был выполнен?

Юра переминался с ноги на ногу.

— Повторяю вопрос дважды: почему?

Тут какой-то маленький бесенок дернул Гусько за язык, и он не удержался:

— Мне кажется, этот приказ был немножко глупым…

Договорить техник не успел.

— Чего?!!! — взревел комэск, и его огромный кулак-кувалда взметнулся в воздух.

Юра инстинктивно сорвал с лица очки и закрыл глаза. Однако, в последнюю секунду, Паханов сообразил, что может запросто с одного удара убить своего подчиненного. Тогда, увидев, свернутую в трубочку газету, валяющуюся на столе, он схватил ее и изо всех сил принялся хлестать ею Юру по щекам, приговаривая после каждого удара:

— Трое суток ареста! Трое суток ареста! А теперь, пошел на х**!

Гусько постучал и толкнул тяжелую дверь с надписью «Комендант». Его взору предстало помещение средних размеров. Убранство включало в себя стол, несколько стульев, старый канцелярский шкаф и примитивный сейф. На окне была решетка из сваренных арматурных прутьев, выкрашенных зеленой краской.

Юра несмело дошел до середины комнаты и остановился. За столом, качаясь на стуле, сидел майор с петлицами красного цвета и эмблемами мотострелка. По всей видимости, он и был комендантом. Возле окна стоял, скрестив руки на груди, капитан, того же рода войск. Увидев вошедшего, они прервали разговор и вопросительно уставились на Юру. Тот немного помялся, потом вежливо поздоровался и положил «направление на отсидку» на стол.

Едва взглянув на бумажку, комендант выпрямился и рявкнул:

— Вы что из колхоза? Доложитесь, как положено по форме, лейтенант!

От неожиданности Гусько сильно мотнул головой и с него слетели очки. Он нагнулся за ними, потом передумал и приложил ладонь к фуражке. Потом опять нагнулся и снова, передумав, оставил их лежать на полу и выпалил:

— Лейтенант Гусько, явился для дальнейшего прохождения службы на гауптвахте!

Майор с капитаном едва сдерживали улыбки.

— Являются только духи. Да и то наше заведение они предпочитают обходить стороной. Ты, двухгодичник, что ли? — поинтересовался майор.

— Да. То есть, так точно!

Комендант забарабанил пальцами по столу, как будто что-то обдумывая и, переглянулся с капитаном.

— Сидеть хочешь? — спросил он у Гусько.

Юра неопределенно пожал плечами. Майор после некоторой паузы продолжал:

— Ты вот что. Очечки то подними, а то ненароком наступишь. У нас тут нет собаки-поводыря, чтобы тебя в камеру отвести.

Капитан прыснул в кулак. Подождав пока лейтенант водрузит окуляры на место, комендант неторопливо протянул:

— Отпустить, конечно, возможно, но есть одна закавыка. Кто-то же должен сесть вместо тебя. Сам понимаешь, если завтра вдруг проверка, какая, то все арестанты должны быть в наличии.

— А, правда, можно? — Юра с надеждой вытянул шею.

— А у тебя есть подходящие кандидатуры? — в тон ему ответил майор.

Гусько печально развел руками.

— Ну, раз нет, так попроси кого-нибудь. Вон, хотя бы товарища капитана. Ему один хрен, целыми днями заняться нечем.

Юра окинул взглядом мощную, словно отлитую из чугуна фигуру, стоящую возле окна и решил на всякий случай промолчать. Не дай бог, тот поймет его неправильно и обидится. После явно затянувшейся паузы, капитан сам разлепил узкие губы:

— А что, я не против. Если человек хороший, то, что же и не пострадать за него. Святое дело! Вот только сидеть насухую — никакого интереса.

— Так говорите, что надо? — Юра, наконец, сообразил, к чему клонят его собеседники.

— Бутылку коньяка.

— Каждому! — голосом Моргунова из «Операции «Ы»" перебил своего подчиненного майор.

— Хорошо, я сейчас! — Гусько бросился к двери.

— Куда? — едва успел перехватить его капитан. — Ты знаешь, где магазин?

— Нет.

— Ты вот что, дружок, сначала положи свой военный билет на стол. Это, чтобы ты случайно не потерялся. А во-вторых, магазин здесь, сразу налево, через два квартала. Только грузинский не бери, бутылку об голову разобью!

— Ты это, — снова подал голос комендант, — налево лучше не ходи. Там проходит маршрут патруля. Сразу, как выйдешь, за комендатурой узкая улочка. Прямо и приведет тебя куда надо. И чтобы мигом, одна нога здесь, другая там. А то, оформим тебе побег из-под ареста!

Юра со всех ног летел за коньяком, боясь поверить в свое счастье. Он то думал, что нет хороших людей в СССР. А вот ведь, пожалуйста… Совершенно незнакомый человек готов на гауптвахту ради него сесть! Может, ну его к черту, этот Запад.

Через несколько часов двухгодичник вышел из вагона на железнодорожном вокзале города Риги, радуясь своей находчивости и трем дням неожиданного отдыха. Сладко мечтая о том, как лучше провести это время, Гусько так задумался, что не заметил идущего ему навстречу полковника и не отдал ему честь. Полковник поднял крик на весь вокзал. На его истошные вопли появился офицерский патруль. Юра был препровожден в комендатуру, где за нарушение уставов, пререкания и попытку дать взятку коменданту, получил трое суток ареста.

— Есть у вас хоть какое-то офицерское достоинство, в конце концов?! Хоть какая-то гордость за родной полк? Неужели вам самим бардак этот не надоел?

Видно было, что Нечипоренко находится в отвратительном настроении, уже битых полчаса читая нотации, дрожащему на ледяном ветру составу полка.

— Вот у меня это уже где! — он провел по горлу ребром ладони. — Куда только не приедешь, на любое совещание и везде чихвостят наш 666-ый истребительно-бомбардировочный. И все сразу весело начинают переглядываться: «А, это же тот самый дикий дурасовский полк, обитающий в лесах северо-западной Эстонии».

Подполковник перевел дух и продолжил делиться наболевшим:

— А тут еще эта беда — двухгодичники. Мало мне других проблем. То лючок, понимаешь, закрыть забудут, то солдат напоят! На гауптвахте и то по-людски отсидеть не могут — их посылают в комендатуру Таллина, а они зачем-то прутся в Ригу! Там что, нары мягче? И вообще…

Командир полка потер свой огромный, как флюгер нос:

— Что вы вообще за люди такие? С кадровыми мне все понятно. Ну, напьются. Ну, лицо кому-нибудь начистят, или в чужую постель по ошибке залезут…. Но когда наступит время, жизнь свою за Родину отдадут не задумываясь! А эти, тихушники…. Сидят, а что у них на уме непонятно. Ох, чувствую, казачки засланные. Нужно крепко к вам приглядеться. Ой, крепко!