Рожденные ползать

— Что с того? — вяло, отозвался Полупушистый. — Ты будешь в своей зоне, а я в своей.

Солдаты неторопливо покуривали возле входа в казарму в ожидании дежурного тягача. Через час они заступали в наряд охранять стоянки своих эскадрилий: Помидоров — второй, а Полупушистый, незадолго до этого переведенный в другое подразделение — первой. Рядом с ними дремал, привалившись к стене, часовой от третьей эскадрильи — ефрейтор Ибрагимов.

— Это делу не помеха, — продолжил Помидоров. — Толян, давай сегодня вечером культурно отдохнем?

— Нет, Вован! Пить спирт больше не буду! — испуганно замахал руками его друг.

— Почему сразу — спирт? Хочешь, поедим сегодня ночью от пуза? Лучше, чем в любом ресторане.

Предложение казалось вполне безопасным, и Полупушистый поинтересовался:

— А жратву где возьмем? У меня сегодня на кухне ни одного знакомого.

— Какая кухня, дорогой! Сиводня будем кущать свежий шяшлик из настоящей зайчатина, — имитируя грузинский акцент, ответил Помидоров.

— Это как?

— Мальчишка, что бы ты без меня делал. Есть план. Слушай внимательно сюда.

Он потянул своего друга за рукав в сторонку, чтобы Ибрагимов случайно не услышал их разговор.

— Ты знаешь, сколько здесь зайцев на аэродроме? Порасплодились без отстрела. Ночью прямо на рулежки выскакивают. Меня прошлой раз один чуть с ног не сбил. Вот такой здоровый!

— Ну, видел — много. И чего? — неуверенно протянул Полупушистый.

Действительно, почти все внутреннее пространство авиабазы, там, где когда-то вырубили лес, за исключением взлетной полосы и рулежек, было покрыто густыми зарослями травы, местами доходящей человеку до пояса. Днем это поле казалось безжизненным, однако ночью полностью преображалось. Со всех сторон доносился деловой шорох, блестели огоньки глаз, слышался негромкий писк и урчание. Время от времени раздавался пронзительный крик и плач, похожий на детский. Это прощался с жизнью какой-нибудь зверек, попавшего в зубы хищника. На некоторое время все вокруг замирало, потом начинало шуршать и суетиться снова.

— Так вот, предлагаю сегодня клево поохотиться, — предложил Помидоров.

— С чем ты будешь на них охотиться? С калашом что ли?

— Именно так, — ответил его товарищ, даже без намека на улыбку.

Полупушистый открыл рот от изумления, и опасливо оглядываясь на Ибрагимова, зашептал:

— Ты что ненормальный? Выстрелы же услышат! Я на губу не хочу! Да и где патроны взять? Они же все по счету. Ты ведь знаешь, каждый раз после наряда, начальник караула проверяет. Полный рожок получил — столько же и сдал.

— Не услышат — лес глухой вокруг. Да, что я тебя уговариваю. Дрейфишь — так и скажи.

— Сам ты дрейфишь. Если бы были патроны, я бы первым пошел.

Помидоров ухмыльнулся и полез в карман. Вытащив оттуда сжатый кулак, он поднес его к носу Толяна и слегка приоткрыл. Глаза Полупушистого полезли на лоб. Сквозь небольшую щель были видны желтые цилиндрики автоматных патронов. Их было — три.

— Так как? — торжествующе спросил Помидоров, наслаждаясь полученным эффектом. — Охотимся?

Его товарищ хотел дать обратный ход, но было поздно.

— Откуда они у тебя? — изумился он.

— Солдатская смекалка.

— Как это? Почему же никто пропажу не обнаружил во время проверки?

— Так ведь начкараула как проверяет? — подмигнул Помидоров. — Отсоединяет рожок и смотрит. Патроны видны, значит — полный. Правильно? А ты когда-нибудь, к примеру, видел, чтобы офицер оттуда их все доставал и по одному пересчитывал?

— Нет, такого никогда не бывает.

— Так, вот. А мы ломаем несколько палочек нужного размера, вставляем их в рожок и сверху прикрываем патронами. Результат — себе в карман,

— Ну, ты голова! — восхищенно протянул Полупушистый.

— А, то! Со мной не пропадешь. Давай, подходи сегодня ночью ко мне, во вторую зону. Сначала поохотимся с кайфом на дичь, потом жаркое поедим.

— Ты что, как это я к тебе приду? — снова засомневался Толян. — Как оставлю свой пост? А если проверка?

В это время у крыльца затормозил дежурный тягач и из кабины выбрался Гусько, как обычно дергая шеей и постоянно поправляя очки.

— Как товарищи, бойцы? Готовы?

— Так точно, товарищ лейтенант, — раздались нестройные голоса.

— Хорошо, стойте здесь. Я сейчас доложусь дежурному по полку и поедем.

Провожая взглядом несуразную фигуру офицера, Помидоров презрительно сплюнул ему в след и ехидно поинтересовался:

— Кто проверять приедет? Этот очкарик, что ли? Ночью? Да он уже сейчас зевает. Гарантирую, максимум, на что его хватит, это он может приехать на проверку постов до одиннадцати — двенадцати. Потом вся ночь в нашем распоряжении.

— Не, чего-то мне лень к тебе во вторую тащиться — далеко, — все еще пытался выкрутиться Полупушистый.

— Какое, далеко? Это если по рулежке топать. А если по прямой, через поле — тут и двух километров не будет. Впрочем, не хочешь, как хочешь. Чего я тебя уговариваю. Один справлюсь. Я свежатинки уже года полтора не ел. Мне этого зайца самому на один зуб. А ты можешь продолжать жрать тухлую перловку!

Помидоров сладко потянулся, как бы в предвкушении удовольствия и продолжил мечтать вслух:

— Вот я помню, какой-то фильм смотрел про рыцарей. Там быка повесили на вертеле, и крутят, чтобы получше прожарился. А он жирный такой, гад. С него так и капает, так и капает. И корочкой коричневой медленно покрывается. Запах — с ума сойти можно! Заяц, он тот же бык — только современного советского времени. Тоже разожгу костерчик, сооружу себе маленький вертелок — и вперед, к победе коммунизма! Так, как? Или все-таки дрейфишь?

Полупушистый представил картинку, так живописно нарисованную своим другом и сглотнул слюну. Он сделал над собой героическое усилие, чтобы отказаться, но урчащий, вечно голодный молодой желудок сам ответил за него:

— Что ты заладил. Сказал же — не боюсь! Я с самого начала согласился, только тащиться к тебе было лень.

— Все, заметано. После двенадцати ночи подваливай. Жду.

В это время на крыльцо вышел Гусько и солдаты тут же замолчали. Юра на секунду задержался на них взглядом и словно бы почувствовал что-то недоброе.

— Эй вы, друзья, опять какую-то гадость замышляете? — подозрительно спросил он.

— Что вы, товарищ лейтенант. Так просто, стоим, про гражданку вспоминаем, — Помидоров смотрел на Гусько ясным детским взором.

— Тогда, все в машину, — скомандовал офицер.

После ужина Юрино настроение немного поднялось. Дело сделано — часовые развезены по зонам. Все в полном порядке. Подъезжая к караульному помещению, Гусько невольно улыбнулся. Внутри его ожидал, жесткий дощатый, без матраса топчан. Но все равно, какая-никакая, а кровать. Если спать очень хочется, то выспаться можно. Юра хотел всегда.