Рожденный бескрылым. Рожденный летать. Трилогия

– Быть может, я прослушал... Продолжай.

Я пересказал коротко историю своей ссоры с мистиками. Рассказал и о нашем главном отличии.

– То есть, как энергетический вампир, но при этом без вампиризма, - Каларс почему-то глубоко задумался.
– Это очень похоже...

– На что?

– Не думаю, что это имеет к тебе отношение...
– проговорил он, чуть помолчав.
– Рано делать такие предположения.

– Ну... ладно. У меня есть вопрос: ты называл лорандийцев недолюдьми - почему? Чем мы так от них отличаемся, кроме формы зрачков?

– Ну... физиология... немного другой метаболизм. Живем в полтора раза дольше, и взрослеем соответственно. Ну, и... у нас не может быть общих детей с имперцами.

– Как? Даже эльфы...

– Придется признать, что мы отстоим от имперцев даже дальше, чем эльфы.

– Все удивительнее...
– пробормотал я себе под нос.
– Теперь я могу смотреть на эльфов свысока. Но отличия в строении организма сами по себе не делают нас лучше.

Каларс посмотрел мне в глаза, словно отыскивая иронию. Но я был серьезен.

– Что ж...
– проговорил он.
– Если ты действительно ничего не помнишь... Я расскажу.

Он остановился и замолчал, позволив лесной тишине окутать нас. Спустя несколько мгновений он заговорил.

– Этому не поверил до сих пор ни один имперец - им стыдно признавать собственную неполноценность... Дело в том, что мы - последние из Древних.

Я замер. На мгновение я прикрыл глаза, лишь чтобы удостовериться, и тут же открыл. Слова халиа были кристальной истиной. Два потрясения в один день: сначала оказаться не человеком, затем - Древним...

Я верил послу. Но я хотел узнать больше. Каларс, понимая это, продолжил.

– История нашего народа хранится в архивах, там есть и очень древние времена... Но важнее то, почему мы оказались в таком упадке, ведь предки наши когда-то правили миром.

Халиа снова зашагал, я последовал за ним. Впереди, за кронами деревьев, блестели здания из белого камня.

– Так почему же это случилось?
– задал, наконец, вопрос я.

– Тысячу четыреста лет случилось так, что мир разделился на два альянса, один из которых возглавляли Арлайи, второй - Халиа, наш народ. Территория Арлайев и союзников занимала... примерно всю нынешнюю Империю, за исключением крайнего юга, степей и пустынь, да тех земель, за которые мы деремся сейчас. Нам же принадлежал западный материк и небольшая часть этого. Союзников, и с той, и с другой стороны, было много... мелкие страны, всевозможные расы. Каждый разумный в этом мире принадлежал к тому или другому альянсу. Нынешние "великие" имперцы тогда были всего лишь кланами варваров. В принципе, они меньше всех пострадали в той войне, и, надо сказать, по чистой случайности.

Да, нетрудно догадаться, случилась война. И не было в ней победителей.

Дело в том, что в один и тот же день маги двух стран изобрели два заклинания. Равно сложных, равно смертоносных.

Наши волшебники научились вызывать землетрясения на расстоянии. Локализованные и убийственно мощные. Не выдерживало ни одно здание, не выживал ни один.

В руках противника оказалась... просто смерть.

– Кого ты привел, Каларс?
– окликнул нас часовой у ворот. Я помотал головой, вырываясь из плена истории.

– Блудного сына, Кир, - ответил посол.
– Этот человек оказался одним из пропавших без вести воинов.

– Не может быть!
– лицо Кира выразило удивление.
– Как ты его нашел?

– Он сам расскажет, если захочет. Ты не против, Флей?
– при звуках моего имени Кир удивленно приподнял брови.

– Сначала - твой рассказ, - потребовал я.

Тяжелые створки ворот раскрылись, мы вошли в город, и Каларс продолжил повесть о делах полуторатысячелетней давности.

Я не смотрел по сторонам, не замечал удивительной архитектуры зданий вокруг меня, не видел зеленых - и это ранней весной - растений на клумбах. Все мои мысли были во власти рассказа.

– Маги Арлайев изобрели смерть в чистом виде - их заклинание просто уничтожало все живое в какой-то области, не задевая неживого. В день изобретения оба заклинания были применены. И наступила смерть...

Народы Халиа и Арлайи были уничтожены практически полностью - ведь чародеи в первую очередь наносили удары по соперникам-магам. Союзникам, впрочем, тоже досталось... Не осталось ни одного развитого города, великие народы скатывались в варварство...

– Но как вы смогли выжить?

– Выжил всего один город, несколько сотен человек, и ни одного мага среди них. Нас спас... спирит.

Что-то колыхнулось в моей душе с этим словом.

– Как он спас вас?
– спросил я.

– Спирит защитил нас от смертоносного заклинания Арлайев... Это подробно описано в летописи: "...когда уже казалась неминуемой смерть, когда яркая голубая вспышка возникла в небе, затмевая солнце, и стала опускаться... На городскую площадь вышел юноша, целитель до того, и воздел руки к небу - и смертоносное заклинание погасло, а юноша упал без сознания. И город был спасен..." Когда юноша пришел в себя, он попросил называть его "спиритом", посланником... вечного Эфира. А потом он ушел...

– Что-что?
– ошеломленно проговорил я.

– И, по летописи, у него были фиолетовые глаза...
– произнес Каларс, не замечая ничего вокруг. Как будто случайно, он поднял взгляд... и вновь побледнел. И закончил слабым голосом:

– ...как у тебя, Флей.

У меня всегда были серо-зеленые...

Я, путаясь в рукавах посольской одежды, схватил меч. Мучительно долго он вылезал из ножен... убийственно медленно.

Но вот, наконец - меч в руках... Дрожащими руками я поднес его к лицу - и увидел глаза... Мои - и не мои. Фиолетовые... как лесная герань, как аметист... как Эфир.

И вдруг, мгновение спустя, фиолетовый цвет пропал, глаза снова стали прежними.

И посол тоже видел эту метаморфозу.

– Спирит...
– произнес он благоговейно.

На мгновение мое сознание будто раздвоилось...

"Тысячу четыреста лет назад жил человек, очень похожий на тебя".

"Похожий. Но ведь не я".

"Конечно, не ты. Он был первым посланником Эфира, ты - второй. Второй спирит".

И я поверил себе.

Третье потрясение за день. Третий удар по измученной и без того психике.

Я уже не замечал, что говорит Каларс, как он созывает людей...

Я вспоминал. С каждой секундой рвались слои памяти, поднималась наверх память истинная... Память пяти, десяти, тридцатилетней давности.

***

...Всю свою жизнь я был воином, всю жизнь я учился сражаться - с самого рождения. Как и многие другие вместе со мной, и до меня, и после меня. Как завещали наши предки, тысячу четыреста лет назад выжившие в изменившемся мире.

Кривой плоский меч - почти такой же, как подарок эльфов, лишь, может, не зачарованный - был моей любимой игрушкой. Танцы в спарринге - любимой игрой.