Рождество в доме Мегрэ

Она сказала это с вызовом и, вопреки ожиданиям Мегрэ, принесла коробку, на которой сохранилась цена: кукла была дешевая.

– Могу я узнать, куда вы ходили сегодня утром?

– За покупками.

– На улицу Шмен-Вер или Амело?

– И на улицу Шмен-Вер и на улицу Амело.

– Простите за нескромность, что вы купили?

С разгневанным видом она бросилась на кухню, схватила сумку и почти что швырнула на стол:

– Смотрите сами!

В сумке лежали три банки сардин, ветчина, масло, картошка и пучок латука.

Она смотрела на комиссара пристально, сурово, не изменившись в лице и скорее злобно, чем со страхом.

– У вас есть еще ко мне вопросы?

– Я хотел бы знать фамилию вашего страхового агента.

Она явно поняла не сразу, потому что переспросила:

– Моего агента?

– Да, страхового агента. Того, что к вам приходил.

– Простите, совсем забыла. Это потому, что вы сказали мой агент, как будто у меня с ним дела... И это тоже Колетта вам выболтала? Действительно, два раза приходил какой-то человек, знаете, из тех, от кого трудно отделаться. Я сперва подумала, что это продавец пылесосов. Оказалось, он занимается страхованием жизни.

– И долго он пробыл у вас?

– Столько, сколько надо, чтобы выставить его из дома, втолковать, что у меня нет ни малейшего желания подписывать страховку на случай смерти моей или мужа.

– Какую компанию он представлял?

– Он мне сказал, но я забыла название. Там было слово "Взаимный...".

– Но он приходил еще раз?

– Совершенно верно.

– В котором часу Колетте полагается засыпать?

– Я гашу свет в половине восьмого, но случается, что она засыпает не сразу, а вполголоса рассказывает себе всякие истории.

– Итак, во второй раз этот агент приходил к вам после половины восьмого вечера?

Она уже почувствовала западню.

– Возможно... Да, я как раз мыла посуду.

– Вы разрешили ему войти?

– Он просунул ногу в приоткрытую дверь и вошел в квартиру.

– Он предлагал свои услуги и другим жильцам дома?

– Не знаю. Полагаю, вы сами выясните... Только потому, что девочка видела или вообразила, что видела Деда Мороза, вы меня уже полчаса допрашиваете, словно я совершила преступление. Будь здесь мой муж...

– Кстати, ваш муж застраховал свою жизнь?

– Полагаю, что да. Конечно.

А когда Мегрэ направился к двери, взяв лежавшую на стуле шляпу, она удивленно воскликнула:

– И это все?

– Да, все. В случае появления вашего деверя, а он обещал дочке зайти, я буду вам очень благодарен, если вы дадите мне знать или отправите его ко мне. А теперь я хотел бы сказать еще несколько слов мадемуазель Донкер.

Старая дева последовала за ним, прошла вперед и открыла дверь своей квартиры, где пахло как в монастырской келье.

– Входите, месье комиссар! Надеюсь, у меня не очень большой беспорядок?

В комнате не было ни кошки, ни собачонки, ни салфеточки на мебели, ни безделушек на камине.

– Давно вы живете в этом доме, мадемуазель?

– Двадцать пять лет, месье комиссар. Одна из самых старых жилиц. Помню, что, когда я здесь поселилась, вы уже жили в доме напротив и носили длинные усы.

– Кто занимал соседнюю с вами квартиру до месье Мартена?

– Инженер из путей сообщения. Фамилию его я забыла, но могу узнать. Он жил с женой и глухонемой дочкой. Это было очень грустно. Они уехали из Парижа навсегда и поселились где-то в провинции, если не ошибаюсь, в Пуату. Сам он, наверное, уже помер: он и тогда был пенсионного возраста.

– Последнее время вам не докучали страховые агенты?

– Нет. В последний раз страховой агент звонил у моей двери года два назад.

– Вам не нравится мадам Мартен?

– Почему?

– Я вас спрашиваю, нравится вам мадам Мартен или нет?

– Конечно, если бы у меня был сын...

– Продолжайте.

– Если бы у меня был сын, я не пришла бы в восторг от такой невестки. Месье Мартен такой милый, такой добрый.

– Вы думаете, что он с ней несчастлив?

– Этого я не сказала. Мне не в чем ее упрекнуть.

У нее просто такая манера держаться.

– Манера держаться? Что вы имеете в виду?

– Не знаю. Вы сами ее видели. Вы в этом лучше разбираетесь, чем я. Она не похожа на обычную женщину.

Например, я уверена, она никогда в жизни не плакала.

Девочку она воспитывает как следует, содержит в чистоте. Этого у нее не отнимешь. Но ребенок никогда от нее ласкового слова не слышит, а когда я начинаю рассказывать Колетте сказки, чувствуется, что мадам Мартен это раздражает. Не сомневаюсь, она сказала девочке, что Деда Мороза не существует. К счастью, Колетта в это не поверила.

– Девочка ее тоже не любит?

– Слушается, старается не раздражать. По-моему, Колетта рада, когда остается одна.

– А мадам Мартен часто уходит из дому?

– Нет, не часто. В этом ее не упрекнешь. Не знаю, как это выразить. Понимаете, чувствуется, что у нее своя жизнь. Ей нет дела до других, но и о себе она ничего не рассказывает. Она корректна, всегда корректна, даже слишком. Мне кажется, она создана, чтобы проводить жизнь на службе, иметь дело с цифрами, следить за подчиненными.

– Это мнение и других жильцов?

– Она совсем чужая в доме. Когда встречается с соседями на лестнице, едва кивает. В общем, если ее немного узнали поближе, то лишь после появления Колетты: ребенком всегда больше интересуются.

– Случалось вам видеть ее деверя?

– В коридоре. Я с ним никогда не говорила. Он проходит опустив голову, словно чего-то стыдится, и, хотя перед тем, как идти сюда, чистит одежду, все равно выглядит так, будто спит не раздеваясь. Не думаю, чтобы ему пришло в голову явиться в костюме Деда Мороза. Не такой он человек, месье Мегрэ. Разве только был пьян.

Мегрэ задержался еще возле привратницкой, где было так темно, что почти никогда не выключался свет, и только около двенадцати пересек бульвар. В доме, откуда он вышел, зашевелились занавески. В его окне занавеска тоже была отодвинута. Мадам Мегрэ смотрела на улицу в ожидании мужа, чтобы сразу же поставить жарить цыпленка. Комиссар слегка помахал ей рукой и чуть было не высунул язык, чтобы поймать несколько снежинок, которые кружились в воздухе. Он до сих пор не забыл их пресный вкус.

Глава 3