Рубеж-Владивосток

Так и что? Наградить смельчака хотят? А мне ничего за это не надо, лучшей наградой была кровь синего оргалида на осколке клинка.

Не хочу снова испытывать её презирающий взгляд, когда она вдруг поймёт, что искала сына князя Сабурова. От мысли, что а вдруг всё не так, ощутил себя жалким и поганым попрошайкой. Без гордости и принципов.

Нет, ваше высочество. Я понимаю всё с первого раза.

Практически без остановки два меха–гвардейца прошли мимо поста и двинули дальше во двор полицейского управления.

А я развернулся, запрыгнул на лошадь и помчал домой. С одним лишь желанием, поскорее попроситься в гусарский эскадрон на службу. И волнением в груди, лишь бы только приняли.

Не по стопам отца, так по стопам деда пойду. Нелюдей и саблей рубить можно. Если рука тверда и в сердце страха нет.

Глава 11 Закалка духа и тела

20 километров от Владивостока. Бухта Якорная. Поместье князя Сабурова.

14 июня 1905 года по старому календарю. Среда.

От удара рукоять вырывается из моей руки, как миленькая, и сабля с отчаянным звоном бьётся о землю. Вытираю пот уже грязным локтем. Повалялся я–таки на славу.

— Андрюш, ну ты не заигрывайся, не заигрывайся, — говорит Азаров наставнически, выпрямившись и опустив свой клинок.

Тоже запыхался, но вида не подаёт. Носом дышит.

— Да полегче с ним, Шурик, — раздаётся со стороны собравшихся гусар. — Сильно по сабле бьёшь.

— Ну а как? Хват тоже тренировать нужно, — отвечает Азаров, наблюдая, как я поднимаю саблю с травы. — А вообще ты молодец. Резвый и резкий, не по габаритам своим ловкий.

Мда, на счёт габаритов согласен. Я повыше среднестатистического гусара. И это для кавалерии не так уж и хорошо. Лошадь быстрее устанет, пулю легче словить…

— Так меня дед Фёдор драться учил, — отвечаю с улыбкой.

— А то и видно, реакция отличная, — комментируют товарищи, которые тоже парами оттачивают мастерство.

— Ты силы экономь, принимай удары вскользь, проваливай противника, заставляй топтаться, — советуют некоторые. А Азаров на них фырчит.

— Рано ещё с такими тонкостями, пусть саблю держать научится. Ишь, мастера.

С Азаровым сильно не спорят. Так, в шутку, если только. Он гусар старой закалки, воевал столько, сколько в эскадроне некоторые ещё не пожили.

— А с седла бить научишь, дядь Шурик? — Спрашиваю, отрабатывая выпады.

— О, с этим погоди дружок, — посмеивается. — Бока лошадиные жалко.

После первых же схваток до меня дошло, что махать кулаками куда проще, чем драться на кавалерийских саблях. Но отступать не собирался. Коль в голову ударило, что надо уметь, значит — надо уметь! Мехары своими мечами тварей рубят на ура, почему гусары не могут? Подумаешь, клинок в пять раз меньше. Шкуру пробить, огромный клинок и не нужен. Лапу белым точно можно оттяпать и саблей.

Попросил Азарова учить, вот он и учит. Товарищи не ленятся, со стороны подсказывают и спорят друг с другом. А меня только навыки фехтования училищные и спасают. Хотя бой на шпагах теперь для меня, как драка на зубочистках. В дуэли может и выйдет резким выпадом проколоть насмерть, а в бою? Да на скаку?

Тем временем Ротмистр в штаб Шестого хабаровского полка с моим прошением и своим ходатайством отправился. Буду зачисляться!

А пока дерусь, впитывая приёмы, как губка. С голым торсом всё равно весь взмок, но лёгкий бриз с моря приятно обдувает в перерывах между схватками. Лето на дворе, цветы расцвели, мошкара разлеталась. Резко потеплело у нас, градусов двадцать пять по Цельсию, пусть и вода ещё прохладная. Зато небо чистое, голубое, озаряет рожи счастливые гусарские, что загорают быстро.

Закончив тренировку за два часа до полудня, пошли купаться в море целым гусарским взводом. Мужики рукастые сколотили нам и пирс хороший, и баньку у берега, чтоб с разбега по пирсу и в воду. В самом поместье ещё забор делается, да дом, где Фёдор в основном руководит. Не забесплатно, плотникам военным я по три рубля дал, хоть и отказывались до последнего. Мол, Азаров потом им отработает.

Со склонов на нас смотрят постовые гусары с задором и белой завистью. Тоже купаться хотят. Но им приходится бдить. Ротмистр выставляет по шесть человек на побережье, чтоб бухту охраняли и наблюдали за заливом. И столько же по периметру поместья. Окопы вырыли на мысах, блиндажи соорудили.

Надеюсь, что скоро и я заступать в караул начну.

Гусарский эскадрон у нас всего неделю лагерем стоит, а уже все, как родные. То одна куча пьяных да побитых вернётся с Владивостока, то другая с байками из села, как они от злых дедов с дрынами в замахе убегали по огороду, не успев с внучками покувыркаться на сеновалах.

То селяне придут Ротмистру жаловаться. А он только с жалованья провинившихся и стрижёт за ущерб, да простому люду копейки сыплет с извинениями. В конце повадились ходить уже и обманщики за деньгами. Но Илларион оказался мужик проницательный. Живо раскусил непорядочных пьянчуг, устраивая очные ставки.

День к закату, а нагрянули гости. И на этот раз не жаловаться. У забора казачья конница столпилась, сбоку ещё гусарская набежала, явно не с нашего эскадрона мужчины.

— Андрей Сабуров здесь живёт? — Прогремел здоровяк с седла, когда я подошёл поинтересоваться, с чем пожаловали. — А, доброго вечера, барин!

Узнал меня, засиял аж.

— Здравствуйте, Степан, — поздоровался и я, поприветствовав и его товарищей. — Доброго вечера, господа.

Лица знакомые все. С той подворотни, где я сто рублей заработал.

Через забор и гусары Михаил с Вадимом машут, сияя. Интересно, где они так съехались, что разом ко мне и нагрянули?

— Взводного твоего училищного нашли! — Докладывают гусары через гам. — Живой, целёхонький. Из госпиталя только выписался! Артём тоже живой! Передали привет от тебя!

— Спасибо, братцы! — Кричу, переполняясь радостью.

Ещё на застолье в кабаке всё рассказал. Обещали поискать и нашли.

Фёдор, который целый день пропадал не весь где, показался с недовольным лицом.

— Чего надо?! — Рявкнул дворецкий на собравшихся сварливо.

Хм, никогда бы не подумал, что дед может быть таким злым. Как с цепи сорвался.

— Это только меня и барина твоего касается, — выдал Степан и мне кивнул: — хочу ещё подраться. Что скажешь?

— Ишь, чего удумал! — Возмутился Фёдор, выходя вперёд меня. — А ну валите службу нести, бездельники.

— Отвали дед. Белены объелся? — Отшатнулся Степан, несмотря на то, что забор всё же между ними.

— Это ты чего–то попутал, казак, князю Сабурову такое предлагаешь! — Взъелся мой дворецкий.