Рубиновый лес. Дилогия

– Пофему каждый раз, стоит ньам ненадолло расстаться, лядом с вами пояфляется какая-нибудь странная баба?! – спросил он почти невнятно, уже стягивая зубами румяную шкурку с цыплёнка, и я решила на всякий случай отодвинуться подальше, чтобы меня не забрызгало чесночным маслом. Проглотив оторванный кусок, Кочевник просиял от счастья. – Но эта, надо признать, хотя бы симпатичная! И щедрая! Давайте возьмём с собой и цыплёнка, и бабу и посидим где-нибудь в другом месте. Тут ведь есть запасной выход?

Кочевник подорвался со стула так же резко, как сел на него, и, засунув цыплячью ножку по самую косточку в рот, принялся воровато озираться. В полдень в таверне было тихо, почти как в божественном неметоне: лишь те самые несколько мужей с голяшками, налакавшись браги, вяло распевали какую-то старую керидвенскую песнь. Однако откуда-то у меня взялось стойкое ощущение, что эту тишину вот-вот нарушат.

– Что ты натворил на сей раз, Кочевник? – спросила я в лоб, и голубые глаза, напоминающие мне об ажурном льде на поверхности Цветочного озера, забегали по таверне ещё быстрее, лишь бы не встречаться с моими.

– Ничего я не натворил! Просто хочу прогуляться по городу вместе с друзьями.

– А откуда у тебя ещё один топор? – сощурился Солярис подозрительно, тоже почуяв неладное. – Подожди-ка…

Я проследила за его взглядом и обнаружила, что теперь у Кочевника на поясе висят целых два топора: один – из потемневшего железа с орнаментом Талиесина на полотне, а другой – из блестящей стали, похожей на чистое серебро, и с засечками, которыми удостаивали лишь то оружие, которое было выковано для защиты невинных.

– Ладно, признаю, из-за моего нового топора нам и надо отсюда уйти. Лучше всего сейчас!

– Ты что, обокрал кого-то из городской стражи?! – воскликнула я.

– Никого я не обкрадывал! – вспыхнул Кочевник мгновенно. – Я добыл этот топор в честном бою!

– Каком ещё бою?! Мы в центре города, здесь нельзя устраивать никакие бои, тем более с хирдманами ярла!

– Какие интересные у тебя друзья, – засмеялась Мелихор и толкнула рычащего Соляриса локтем под рёбра, помешивая перламутровым коготком свой чай с плавающими специями. Когда дверь таверны вдруг распахнулась, впуская внутрь целую толпу городской стражи, держащейся за копья и секиры, она только щёлкнула языком и разочарованно выдала: – Эх, так и не дождались черничного пирога.

– Вон он! – воскликнул один из стражников с разбитым носом и щитом вместо своего отнятого оружия.

– Огонь мира сего, ваши боги действительно любят дураков! Как можно быть таким тупым?! – прошипел Солярис, зыркнув на Кочевника исподлобья, когда мы все повскакивали на ноги. Он тут же отодвинул меня от стола себе за спину, загородив собой… И это стало его ошибкой.

Я не думала, что кто-то из Луга узнает меня, ведь молва молвой, но мало кто из простого люда имел хоть какое-то представление о том, как выглядит их будущая правительница. Знания большинства ограничивались лишь тем, что я ношу дорогие платья и украшения, и только избранные, когда-либо видевшие моего отца вживую, могли предположить, что я наверняка унаследовала его светлые волосы и васильковые глаза. Однако как много в Круге девиц с подобной, весьма типичной для дейрдреанцев внешностью? Поэтому единственное, что знал о принцессе Рубин абсолютно каждый, так это то, что её повсюду сопровождает белый дракон.

И прямо сейчас Солярис подставился под взгляды стражников, которые следом впились и в меня, проверяя догадку. Заколотые на затылке материнской фибулой, мои волосы скатывались по плечам волнами, и среди них затерялся локон красный, как капля крови, упавшая в бочку с липовым мёдом.

– Это принцесса Рубин, которую похитили королевский зверь и этот дикарь! – вскричал хёвдинг – командир стражи, которого выдавал короткий плащ-фалдон с традиционным для Дану таблионом пурпурного цвета. Он недобро ухмыльнулся, заметив, как Солярис отодвигает меня ещё дальше назад, и демонстративно взвесил в руке свой клеймор [17] . – Взять их! Спасите драгоценную госпожу!

17

Клеймор – громоздкий тип двуручного меча.

Прежде чем я успела выкрикнуть, что никто меня не похищал и ни в каком спасении я не нуждаюсь, откуда-то из толпы стражи вылетела арбалетная стрела. Подавальщицы с хозяином таверны тут же спрятались на кухне, а несколько полутрезвых гостей опрокинули стулья и звякнули топорами, готовые присоединиться к бою забавы ради. Воины тут же рассредоточились по залу, а хёвдинг атаковал: прыгнул вперёд и занёс над Солярисом свой клеймор, двигаясь так стремительно, что тот едва успел выставить руку и покрыться чешуёй. По улыбке хёвдинга, не сходящей с губ, и по тому, как переливается необычайно тёмное лезвие меча на свету, я поняла, что не все жители Дану любят драконов и уйти из этой таверны невредимыми будет непросто – оружие хёвдинга было сделано из чёрного серебра.

Уже в следующую секунду чешуя Соляриса хрустнула от удара, как стекло, и он отшатнулся, уходя с линии атаки.

– Напролом!

Кочевник оттолкнул меня с такой силой, что я повалилась вместе со стулом и выронила походный узелок, а затем с рёвом бросился на остальных стражников. Мелихор тоже вступила в схватку, запрыгнув на обеденный стол и спикировав с него на воина, перезаряжающего арбалет. Защищала она, конечно, не меня, а Соляриса, когти которого мелькали в воздухе тут и там, полосуя бока и лица стражников. Бой в таверне не шёл ни в какое сравнение с боем в неметоне: мои похитители поголовно были нищими крестьянами, неспособными позволить себе прочные доспехи или обучаться владению мечом у профессионалов. Сейчас же Солярис дрался с закалёнными бойцами в полном обмундировании, поэтому даже на пару с Мелихор смог повалить лишь двух человек из восьми. А ведь мы в самом центре города – это даже не четверть стражи, что должна была неустанно патрулировать Луг.

– Уходите! – крикнул Солярис кому-то из нас. Кочевник продолжил размахивать топором, а Мелихор вдруг отрастила крылья, прорвавшие её тунику и оказавшиеся действительно в четыре раза больше крыльев Соляриса. Очевидно, никто, кроме меня, его не расслышал, поэтому Сол повторил: – Кочевник, бери Рубин и бегите к морю!

Всего за пять минут таверна превратилась в руины. Столы лежали на полу, перевёрнутые, осколки посуды хрустели под подошвой, а недопитый травяной чай залился в щели между половицами вместе с пролитой кровью. Всё утонуло в хаосе, и я едва смогла разглядеть в нём Соляриса, уворачивающегося от назойливого клеймора, и Мелихор, прикрывающую его со спины. Она почти не причиняла воинам вреда, но её перепончатые крылья с такой же пепельной кожей и чешуёй, как её волосы, сбивали стражников с ног одного за другим. Я хотела помочь, но не знала, что могу сделать, кроме как сыпать объяснениями, которые всё равно никто уже не слышал. Впрочем, мне всё-таки представилась возможность проявить себя, когда один из воинов подобрался слишком близко и вдруг уцепился за край моей накидки, пытаясь подтащить к выбитому окну. Это стало уже почти рефлексом – удар наручей друг о друга, взмах, крик. Выскочившие лезвия полоснули стражника по горлу, разрезая плоть до подбородка, но не так глубоко, как её разрезал железный топор, который Кочевник, подкравшись сзади, всадил стражнику в затылок.

Вид мёртвого тела с расколотым черепом, рухнувшего на носки моих сапог, парализовал меня, пусть мёртвым его сделала и не я.

– Шевели задом, принцесса!

Даже страшно представить, сколько силы воли потребовалось Кочевнику, чтобы отказаться от участия в такой славной заварушке и, схватив меня за руку, потащить в сторону кухни. Там, за печью, где сидел в обнимку с дочерью-подавальщицей хозяин таверны, находилась дверь, заваленная мешками с картофелем и мукой. Чтобы разметать их, Кочевнику потребовалось меньше минуты. Мы вылетели на улицу и бросились прочь, петляя по незнакомым улочкам Луга, забитым горожанами, которых пришлось расталкивать локтями, чтобы оторваться от возможной погони.

Оглушительный звон колокола со стороны замка ярла, возвышающегося вдалеке молочно-белой тенью, возвестил всему городу о нашем присутствии, словно о стихийном бедствии.

– Туда! – сообщил Кочевник, резко свернув в Рыбацкий переулок, где на каждом шагу подрыгивали подвешенные золотые сомы, склизкие осьминоги и крабы. Даже за всей этой рыбьей вонью (или же благодаря ей?) Кочевник чуял, где находится море.

– Тебя назвали в честь цветка, который источает свой аромат только после захода солнца? Что же, это о многом говорит… Правда же, красотка? А для меня можешь поблагоухать немножко, а?