Рубиновый лес. Дилогия

Солярис подхватил обмяклого Кочевника задними лапами и, взмахнув крыльями, поднялся ввысь. В городе всё ещё трезвонил колокол, однако вскоре это утратило какое-либо значение: Сол стремительно пересёк берег и полетел в глубь Кипящего моря, прочь от человеческих земель.

Каменные башни, шпили светлого замка ярла, на который я так и не посмотрела вблизи, и сам ярл Дану вместе с хирдом остались где-то позади вместе со старыми проблемами. Под нами же распростёрся тёмно-синий атлас – сверху море напоминало ткань платья с оторочкой из белого кружева, которым были пенные волны. Воздух над Кипящим морем тоже отличался – казался тяжелее, ложился на плечи, словно овчинное одеяло, и пах горькой солью, морозом и железом. Облака над ним сгущались, куцые клочки сменились однородной тёмно-серой пеленой, напоминающей могильную плиту, и я вдруг поняла, что не чувствую удовольствия от полёта, как прежде. Однако дело было вовсе не в мрачном и незнакомом море, а в ранении Соляриса, которое заставляло меня беспокойно ёрзать между его гребней, несмотря на то что летел он вполне ровно и быстро. Быть может, он уже исцелился?..

«Всё в порядке, не переживай обо мне. Это просто царапина», – произнёс голос в голове. Иногда мне начинало казаться, что Солярис читает мои мысли.

– А где Мелихор? – вспомнила я, обернувшись назад, будто могла разглядеть там что-то кроме бескрайнего синего простора.

«Она прилетит следом. С ней тоже всё хорошо. А этот, который тупой…»

Солярис резко замолчал, но по его неловкому хмыканью я догадалась, что он хотел поинтересоваться состоянием Кочевника. Решив в этот раз не подтрунивать над его заботой, я свесилась вниз. Кочевник по-прежнему лежал без движения в клетке из серповидных агатовых когтей, но грудь его мерно вздымалась.

– Жить будет.

«Жаль», – сказал Солярис совсем неубедительно.

От усталости и пережитого веки смыкались, но я запретила себе спать из соображений солидарности – в конце концов, Солярис тоже не отдохнул, а на его долю выпало невзгод куда больше. Поэтому я продолжила вглядываться в линию горизонта, пока та полностью не слилась с синевой океана. Затем и то и другое резко потемнело. Волны под нами тоже начали меняться, набирая силу и высоту. Теперь они напоминали уже не кружевную ткань, а сходящие лавины и бушующих чудовищ. Море будто действительно закипало…

«Мы приближаемся к шторму», – уведомил меня Солярис, и виски сдавило. Он поднялся выше и прорвался сквозь плотную пелену темнеющих облаков. Мы очутились прямо над ними – там, где всё ещё торжествовал солнечный свет и плескалась ясная синева. Воздух здесь становился разреженным, и пускай я давно приноровилась к таким перепадам, но всё равно пригнулась, опустившись животом Солярису на спину, и постаралась дышать медленнее.

Уже через несколько минут облака под нами стали совсем чёрными, и где-то там, в глубине них, вспышкой взорвалась молния. Мы достигли шторма.

Кочевнику повезло, что он всё ещё был в отключке и не видел того, что видела я, глядя со спины Соляриса вниз. Мы будто летели над бесконечной лужей из дёгтя, и вскоре грохочущих вспышек стало так много, словно кто-то выпустил рой мигающих светлячков. Неудивительно, что ни один человеческий корабль не смог преодолеть путь до Сердца. Интересно, а какую часть пути уже преодолели мы?

Едва я успела подумать об этом, присматриваясь к расположению солнца над нашими головами и подсчитывая часы, как Солярис вдруг начал снижаться.

– Мы уже прилетели? Так быстро! Ты ведь говорил, лететь полдня… Эй? Сол?

Он не ответил – только накренился вниз ещё сильнее, и мне пришлось вцепиться пальцами в костяные гребни, чтобы не сорваться.

– Солярис! Что ты делаешь?!

Его крылья оставались раскрытыми, но застыли в одном положении, будто он надеялся, что пойманный поток ветра сам донесёт нас до острова. Я сдвинулась вперёд, перелезая через гребни, чтобы, обхватив шею Сола руками, заглянуть ему в глаза.

Те были закрыты.

– Сол! Очнись!

Мы нырнули в грозовые тучи, и на несколько минут я ослепла, оказавшись в кромешной тьме. Вокруг слышался грохот, и лишь мимолётные зигзагообразные вспышки где-то над головой освещали бушующее море, волны которого превосходили высотой Меловые горы. А Солярис всё падал, падал и падал, пока я, раздирая пальцы о белоснежную чешую, без толку выкрикивала его имя.

Когда Кипящее море поглотило нас, шторм восторжествовал.

9 Драконье сердце

Пускай мы и упали в воду, но приснился мне огонь.

Я снова видела полыхающий Дейрдре, а вместе с ним полыхали и все остальные восемь туатов. Даже Меловые горы с острыми шпилями, напоминающие драконьи гребни, таяли от этого жара. Земля кипела и пенилась, словно бульон, а небо светилось, как флюорит, раскалённое добела. На нём не было видно солнца, потому что солнцем стал наш собственный мир. Человеческие крики смолкли быстро, а крики животных, пытающихся спастись бегством, ещё быстрее. В воздухе повис запах горелой плоти и копоти, и в этот раз даже боги оказались бессильны.

– Они были правы, – произнёс женский голос над моим ухом, гулкий, как волчий вой и тот хруст, с которым ломаются пучки травы-ворожеи, крошащиеся над ритуальным костром. – Сколько ни трави паразитов, отравляющих яблоню, она всё равно будет давать гнилые плоды. Нам изначально не стоило помогать им.

– Я не люблю яблоки – я люблю вино. За него готов помочь ещё раз сто, – весело отозвался некто, чьими глазами я смотрела на сгорающий мир. Я знала, что это всего лишь сон, но как никогда отчётливо чувствовала птичьи крылья, сложенные за моей – его – спиной: мягкие, из коричнево-рыжих перьев, торчащих веером, и дарящие невероятную лёгкость. Хватило бы одного взмаха ими, чтобы взлететь и никогда больше не возвращаться…

– Твоя помощь лишь дала им отсрочку, – продолжил ворчать женский голос, но, как бы я ни пыталась подчинить себе чужое тело, в котором случайно оказалась, мне никак не удавалось повернуть голову и взглянуть на свою собеседницу. – Трое видят, что это неизбежно, и лишь ты продолжаешь тешить себя надеждой. Почему? Не верю, что всё дело в нежелании расставаться с вином!

Некто ухмыльнулся, и я вместе с ним. Огонь продолжал расползаться по земле, пожирать траву и деревья, превращать камни в жидкость, а города – в пепел. Но почему-то это совсем не вызывало у меня страха.

– Потому что для страха ещё не время, как и для беды. Но не просыпайся, а внимательно смотри! Рок Солнца или мгла, что краснее крови, – решит конец лишь твоя воля. Коль не нравится ни то и ни другое, умирай, но от руки жемчужного дракона. Ты, Рубин из рода Дейрдре, ведь была к этому готова?

Лишь в тот момент я поняла, что некто, позволяющий мне делить с ним одно тело, всё это время знал о моём присутствии – внутри него, во сне, в будущем. Птичьи крылья раскрылись, и теперь я видела их со стороны, оказавшись напротив юноши, одежды которого и впрямь сияли ярче тысячи сокровищниц прошлых и будущих королей. Несмотря на то что его лицо закрывала совиная маска из червонного золота, я знала, что он улыбается мне.