Рубиновый лес. Дилогия

– А где мальчики, Мелихор? – спросила Альта, когда Кочевник взгромоздился в самом конце стола и принялся беззастенчиво уплетать куски говядины, предварительно выловив их из глиняного горшочка прямо руками. Приборы – одна несчастная деревянная ложка – лежали на столе лишь у меня и у него, но Кочевник даже не думал ими пользоваться, нанизывая мясо на пальцы, как это делали драконы. Несмотря на то что в результате за столом так делали все, кроме меня, Сильтан демонстративно поморщился и пересел от Кочевника на несколько стульев.

– Вельгар и Солярис дерутся, – ответил Сильтан невозмутимо после того, как устроился на новом месте.

Альта, методично накалывающая на матовые серповидные когти то, что, оказывается, звалось финиками, ахнула, схватившись другой рукой за сердце. Её длинный изогнутый хвост, выглядывающий из-под трена платья, дёрнулся и ударил по краю стола так сильно, что едва не расколол его пополам.

– Дерутся?! Где? Почему вы не вмешались?!

– Никто не дерётся, матушка. Мы просто разговаривали.

Сердце ёкнуло так сильно, что его удар зазвенел у меня в ушах. Я снова уронила деревянную ложку и рефлекторно вскочила со своего стула. Сильтан, сидящий сбоку, усмехнулся, но я не смотрела на него – я смотрела только на Соляриса, вошедшего в обеденный зал и зализывающего раны. Зализывал он их в прямом смысле: прижимал покрасневшие костяшки пальцев ко рту, водя по ним кончиком раздвоившегося языка, но, заметив меня, отдёрнул руку и выпрямился.

Альта закусила верхнюю губу, чтобы сдержать улыбку, а Мелихор издала многозначительное «хе-хе» на пару с Сильтаном. Кочевник же, капающий соусом себе на подбородок, закатил глаза. Только Вельгару, вошедшему следом за Солом, было абсолютно плевать. Если бы он, проходя мимо, не толкнул Соляриса в спину, неизвестно, сколько бы мы ещё стояли так, уставившись друг на друга в нерешительности.

– Ты что, окаменел? Проходи уже!

Хоть Вельгар и обращался к Солу, но я восприняла это и на свой счёт: от всеобщего внимания у меня тоже ноги приросли к полу. Мне так сильно хотелось пренебречь всеми правилами приличия и заключить Сола в объятия, что пришлось сжать руки в кулаки, дабы сдержаться. Несмотря на ранение чёрным серебром и недавнюю драку со старшим братом, Сол выглядел как с иголочки: ни на белой рубашке из блестящей ткани с вырезом до груди, ни на сизых штанах не было ни пятнышка крови. Рваных дырок, впрочем, не было тоже – очевидно, Солярис, как и Вельгар, переоделся и привёл себя в порядок перед тем, как показаться матери. Это доказывали и волосы Сола, которые он в кои-то веки уложил самостоятельно, и его глаза, подведённые красным, как на пиру Вознесения.

– Рубин, – заговорил Солярис первым, и хотя нас с ним по-прежнему разделял широкий стол, от того, сколь ласково звучал его голос, я почувствовала себя так, будто он всё-таки обнял меня. – Тебе уже лучше?

– Да, гораздо. А тебе?

Солярис кивнул, и на этом наше воссоединение завершилось. Заняв место напротив меня, которое столь удачно освободил Сильтан, Сол приступил к еде лишь после того, как Альта начала возмущаться, что провозилась за сбором его любимого тростника целый день, а он имеет совесть воротить нос. Но Сол вовсе ничего не воротил – он просто был слишком увлечён тем, что смотрел, как я с трудом жую перчёную и жилистую говядину. В это время он даже не моргал, что действовало, мягко говоря, угнетающе. Однако стоило мне посмотреть на Сола в ответ, как он тут же отводил глаза и стирал с лица любые эмоции, хотя бы отдалённо напоминающие нежность. Вместо этого на лице его тут же проступало чувство вины.

– Ну и каково это – жить под одной крышей с моим младшим братцем? – спросил вдруг Сильтан, и я не сразу поняла, что он обращается ко мне. К тому моменту все уже успели доесть корнеплоды с говядиной и потихоньку начали подбираться к десерту. – Помнится, в детстве Солярис был просто невыносим! Несмотря на то что он самый хилый из нашего выводка, ему всегда хотелось доказать обратное. Ох, сколько сородичей он искусал! Отца дважды вызывали к Старшим из-за учинённых им беспорядков. Солярис рассказывал, что у него и друзей-то никогда не было? Их заменяли мы, его любимые братья. Конечно, прошло столько лет, наверняка многое успело измениться… Скажи, госпожа, как Сол обустроился в вашем мире? Ему удалось найти общий язык хоть с кем-нибудь из людей, не считая тебя?

В тот момент я начала понимать, откуда растут ноги у ворчливости Сола – с такими братьями и впрямь не уживёшься! Да и Мелихор явно предостерегала меня не просто так: Сильтан был не таким милым, каким пытался казаться. Прекрасно понимая, что он хочет не столько впечатлить меня, сколько разозлить Соляриса, я решила подыграть и изобразила неподдельное удивление.

Солярис – кусачий и нелюдимый? Какое непостижимое уму открытие!

– Я прекрасно лажу как с сородичами, так и с людьми! – процедил Солярис, насаживая на коготь корнеплод с такой силой, что чуть не продырявил железное блюдо. – Правда же, Рубин?

Я серьёзно кивнула в ответ:

– В основном. – И, заметив, что мне удалось завладеть вниманием присутствующих, явно не ожидающих такого ответа (Кочевник даже подавился), я невозмутимо продолжила: – Не считая моего отца, все при дворе любят Соляриса. Хоть он и предпочитает держаться подальше от государственных дел, но без него я как без рук. Совсем. – Я бросила взгляд на свою неподвижную левую руку, замотанную в исцеляющий гелиос, и спрятала её под стол. Кочевник подавился во второй раз. – Солярис множество раз спасал мне жизнь, а ещё он научился читать и писать на общем языке… И он неплохо играет в шахматы!

– Читать и писать? – вдруг переспросил Вельгар, и едва я успела обрадоваться, что у меня получилось расположить его к Солу, как он надменно фыркнул. – Драконам не нужно ни то ни другое! Это вы, люди, умираете раньше, чем успеваете повидать мир, и забываете даже, что ели на завтрак. Мы же передаём знания из уст в уста, от старших к младшим, и храним в своей памяти больше, чем могут вместить в себя все человеческие библиотеки. То, что Солярис сподобился опуститься до таких занятий, как книги и письмо, свидетельствует лишь о его падении как сородича!

– Вельгар. – Альта всего лишь назвала сына по имени, и голос её не таил никакой угрозы, но Вельгар всё равно замолчал и подобрался, уронив взгляд в свою тарелку. – Перенимать традиции людей – это не падение. Мы ведь все переняли их язык и их форму.

– Да. И, на мой взгляд, это было ошибкой. Не начни мы уподобляться людям, не было бы войны. Не было бы трагедии. Не было бы смерти малыша Юты, – попытался поспорить Вельгар, но тут лицо Альты исказилось при упоминании покойного сына.

– Сетуя на одни последствия, не забывай о других. Благодаря людям мы решили проблему нехватки места в Сердце и обрели развитие. Останься мы в первородной форме, так бы и жили на поводу диких инстинктов. Это тело даёт нам власть над собственной природой, возможность мыслить и созидать, исследовать и постигать. Вот в чём заключался истинный смысл нашего союза с королевой Дейрдре. Это не мы подарили людям покой, а они нам. Но ты, Вельгар, всегда можешь присоединиться к «свободным» сородичам в Диких Землях, которые не меняли свою форму уже десятилетия. Из-за этого они не умеют ни разговаривать, ни изобретать и интересуются одним лишь полётом да добычей пропитания. По-твоему, такая жизнь лучше?

Ещё прошлая королевская вёльва, Виланда, рассказывала мне, что драконы не всегда умели обращаться в людей и до той поры у них не было ни стеклянных огней, ни лифтов, ни той повязки, что прямо сейчас возвращает мне руку. Нас, людей, собственная человечность всегда терзала и удручала, а вот драконам она подарила ключ от двери, что вела не к небесам, а к самим звёздам. Однако я даже подумать не смела, что драконы будут так благодарны нам за это… От этого война, которую развязал мой отец, казалась ещё более подлой и мерзкой.