Рубиновый рассвет. Том I

Гилен заметил капитана. Тот отступал к дальнему проходу, прикрываясь тремя верными стражниками. Их щиты дрожали, но держали строй — последний островок дисциплины в этом море хаоса.

— Трус. Прячешься за спинами тех, кто верил тебе? — голос Гилена прозвучал четко, как удар клинка о камень.

Стражи вздрогнули, но капитан лишь стиснул зубы и ускорил шаг, не удостоив ответом. Тогда Гилен двинулся. Первый стражник даже не успел поднять щит — меч вошел в горло, вырвав хриплый вздох и фонтаны алой крови. Второй закричал, когда Кровавые Когти впились ему в глаза, разрывая плоть и кости черепа. Третий рухнул беззвучно — рассеченное сердце даже не успело сделать последний удар.

"Слишком легко. Их сломил страх еще до первого удара".

Капитан развернулся. Его двуручный меч сверкнул в тусклом свете факелов — мощный рубящий удар обрушился на Гилена.

Лязг металла! Гилен едва успел парировать, почувствовав, как дрогнули его запястья от силы удара.

Капитан был опытен. Он финтовал, делал ложные выпады, обрушивал тяжелые удары, от которых немели руки. Его щит прикрывал грудь, а доспехи гасили слабые удары.

Но Гилен был хитрее. Он подставил меч под очередной удар — клинок капитана с визгом вонзился в каменную стену. Мгновение — и контратака! Клинок Гилена блеснул, пронзив подмышку, где не было лат.

Капитан хрипло ахнул, рухнув на колени.

— Хар-Гаал.

Кровь хлынула из раны, смешиваясь с кровавым туманом. Алые струи тянулись из тел убитых стражей, впитываясь в Гилена, питая его Исток.

Когда Кровавый Туман втянулся в Гилена, один из каторжников — коренастый, с ожогами, покрывавшими половину лица — вдруг вгляделся в Гилена широко раскрытыми глазами:

— Это... это тот, кто дал нам свободу!

Бывший рудокоп, временный лидер бунтовщиков, закричал хрипло:

— У капитана ключи! Обыщите его!

Они бросились к телу, шаря в окровавленных одеждах, пока не нашли связку ржавых ключей. Кивок в сторону Гилена. В этом жесте было все — и благодарность, и уважение, и животный страх перед тем, что стоит перед ними. А потом все вместе они двинулись дальше — к выходу, к хаосу, к новой жизни.

Бунтовщики лихорадочно копошились вокруг тела капитана, их пальцы скользили по окровавленным одеждам, пока самый юркий из них не вскрикнул, высоко поднимая в дрожащей руке заветную связку:

— Выход наш! Чертовы шахты теперь позади!

Но ликование тут же потемнело, как тухлая вода. Магические ошейники все еще сжимали их шеи, кандалы — запястья, напоминая, что настоящая свобода еще далеко.

— Проклятые чары... — прошипел коренастый с ожогами, дергая свой ошейник. — Но хоть из этой каменной утробы вырвемся!

Они, как стервятники, набросились на брошенное оружие: кто-то подбирал мечи с зазубренными лезвиями, кто-то — топоры с обломанными древками. Двое самых рослых натянули на себя окровавленные тулупы стражников — в этом аду тепло значило больше, чем приличия.

Гилен выступил вперед, и толпа замерла.

— Я пойду первым. — Его голос звучал спокойно, но в нем чувствовалась сталь. — Сейчас я — ваша главная сила.

Его рубиновый взгляд скользнул по изможденным лицам. Среди этой серой массы мелькали те, кто когда-то держал меч — но годы каторги превратили их в тени воинов. Никто не осмелился возразить.

— Я не знаю дороги. Покажите путь.

Каторжники оживились, наперебой выкрикивая:

— Через восточный туннель! Там меньше стражников, мы его для побегов примечали!— А потом — по старой штольне к складам! Там и оружие, и провизия!

Так начался их кровавый поход. Отряд превратился в живую мясорубку. Гилен шел впереди, его клинок и Кровавые Когти оставляли за собой кровавый след из перерезанных глоток и вспоротых животов. Освобожденные каторжники примыкали к ним, хватая что попало — обломки кирок, камни, щиты убитых стражников.

Они захватывали все: доспехи с еще теплых тел, заплесневелые сухари из карманов, полупустые фляги с водой. Из толпы оборванцев они постепенно превращались в грозную силу — голодную, злую, смертельно опасную.

У последних дверей воздух изменился. Он стал гуще, насыщеннее — в нем плавали запахи гари, пота и смерти. Снаружи доносился адский хор: крики, ругань, рев чего-то нечеловеческого.

Когда дверь рухнула, перед ними открылся Аль-Дейм, каким они его еще не видели. Городские стены пылали, как гигантские факелы. Мостовые были усеяны телами — и не всегда человеческими. Небо почерчело от туч, будто сама тьма решила поглотить этот проклятый город.

Гилен медленно надел свои очки, глубоко вдохнул воздух, пахнущий кровью и пеплом.

— Я выйду первым.

Каторжники зашевелились, пытаясь предупредить об опасности, но он резко поднял руку:

— Я знаю, что делаю.

Он переступил порог — и город разверз перед ним все свои ужасы: дорога к Верхним кварталам представляла собой ковер из тел. Где-то вдалеке полыхал особняк знатного рода, освещая кровавым светом всю округу. Ветер приносил обрывки криков, проклятий, предсмертных хрипов.

"Хаос... — мысль пронеслась в его сознании. — Идеально".

Где-то в глубинах разума зазвучал смех Тьмы, но Гилен уже шагал вперед — навстречу новым возможностям, которые мог дать только такой конец света.

Гилен шел спокойно, его шаги мерно отбивали ритм по задымленной мостовой, когда внезапно воздух сгустился, наполнившись запахом серы. Сверху, рассекая клубы черного дыма, на него пикировала огромная крылатая тень. В последний момент демон изменил траекторию и приземлился в двух метрах перед ним.

Демон рухнул перед ним с такой силой, что камни мостовой треснули, разлетаясь веером осколков. Массивное тело, покрытое чешуйчатой кожей, рога, изогнутые как сабли, и пульсирующий огненный шар между рогов - существо дышало мощью и древней злобой.

Чудовище склонило голову, и его голос прокатился громовым раскатом, он заговорил на языке Тьмы:— Благодарю, Падший. Ты вернул нам свободу.Пламя между рогов вспыхнуло ярче, отражая сытость существа, напившегося крови и страха.

Гилен ответил на том же древнем наречии, его слова звенели ледяной чистотой:— Пусть смертные, что следуют за мной, идут, куда хотят. Они тоже носили цепи.

Демон медленно кивнул, огненные глаза мерцали:— Твоя воля — закон. Я передам это другим.