Рудники Эхнатона

— Да… — зачарованно кивнув, Ибарра шагнул вслед за полукровкой.

Только что она пугала его своим непривычно-опасным видом, сейчас же, напротив, влекла к себе видом непривычно-манящим. Он сделал ещё шаг, следуя за почти неуловимой ниточкой чарующего аромата, того запаха, что он никогда не ощущал от Спуки из своего мира. Все его проблемы стали вдруг чем-то второстепенным, отстранённым, удалённым… Следуя какой-то мыслительной инерции, он произнёс зависший в его сознании вопрос:

— Спуки, что происходит? Я, кажется, единственный, кто не в курсе… — язык его заплетался, слова казались слишком грубыми, слишком материальными для того изысканного кружева запахов, чувств, образов и эмоций, что заменили собой былой мир...

— Новый мир рождается… — прошептала Спуки, подтверждая его ощущения, и, приблизившись вплотную, заключила его в объятья.

Надо же — он думал, что этот тончайший аромат исходит от её волос, но сейчас, зарывшись в них, Рикардо обнаружил, что они почти не пахнут, и эта мысль была последним логическим суждением его взбудораженного мозга, отступающего перед буйством чувств, погружающегося во фрактально-сложный водоворот цветастых переживаний…

В глубине груди и живота закружились токи горячих энергий, устремляясь вверх, уплотняясь, сгущаясь, расцветая, оплетая, поглощая… Пульс забился во всём теле ритмичными мелодиями тамтамов… Один за другим отделялись от его пылающей сердцевины слои невидимых пут, в мире материальном осыпая одежды, подобно отслужившим своё лепесткам — именно это, должно быть, чувствует, распускаясь, цветок…

Дальнейшее сохранилось в памяти лишь нарезкой обрывочных образов — прекрасный сияющий ангел, оседлавший его разросшееся на целый мир тело, водопады волос, струящиеся по его лицу, бесчисленные руки, сплетающиеся в бескрайние мангровые леса, бешеные ритмы движения и пульса…

…Трудно сказать, сколько времени прошло, прежде чем Ибарра очнулся, лёжа голышом на полу полутёмной кают-компании, среди своей разбросанной одежды — минуты? Полчаса? Час? Часы? Экраны были выключены, и пустое помещение освещалось лишь слабыми дежурными огоньками. Спуки исчезла, оставив ему лишь воспоминания о самом ярком, самом безумном переживании его жизни.

Она ушла, но не вся — отголоски сияния ангела всё ещё блуждали в его опустошённом теле, лёгкими тёплыми покалываниями давая знать о себе в самых неожиданных местах. Вся былая головная боль оставила его, вся та муть и ватность, заполнявшая его голову совсем недавно, растворилась, сожжённая яростью бушевавших в нём страстей. Сейчас он испытывал лишь блаженную усталость, тихое, отрешённое спокойствие.

Умиротворение…

И понимание… Теперь он знал, ради чего живёт.

Лора Ханнинс-2 устало вытерла лоб. Раненых принесли больше, чем она ожидала, хорошо хоть, большинство ранений оказались лёгкими. Лечить пришлось: одного рабочего-дельту, имеющего несколько пулевых ранений (хоть он и оказался самым тяжёлым, Пратт приказал заниматься им в последнюю очередь), двое дельт-мятежников (с этих пришлось начинать), Новачек и Шорн с лёгкими ранениями (несмотря на сложности в лечении, Пратт не позволил освободить им руки), а также Софи Морель с поверхностной царапиной на ноге (зацепило случайной пулей, хорошо хоть, что всего лишь по касательной).

Пратт не стал дожидаться окончания всех работ — ушёл, забрав с собой Новачека, Шорна, легкораненого мятежника, а также ту Софи, что отсиживалась с Лорой в исследовательском центре, оставив Морель-1 «на поправку». Уже уходя, он по просьбе Лоры связался с Хартманном, и тот позволил срезать стяжки с рук Берты. Но на предложение освободить Итиро он лишь покачал головой:

— Возможно, позже… Сейчас рискованно… — и даже не попытался вызвать Хартманна.

Впрочем, для работы в роли судового врача Лоре более чем хватало помощи её копии, Огавы, а теперь ещё и Берты. Последняя, хоть и не обладала никакими медицинскими знаниями, оказалась вполне исполнительной — возможно, сознавая шаткость своего положения? Надо сказать, что как минимум внешне она вполне смирилась с идеей стать матерью для ребёнка Мицуи. Ну тут, надо полагать, сыграло само имя Мицуи и перспективы, которые предполагало такое материнство. Хотя у Лоры начали появляться некоторые сомнения относительно безупречности их плана — когда Спуки вновь появится, надо будет с ней поговорить…

Возможность пообщаться со Спуки появилась у неё довольно быстро — та буквально вихрем влетела в медотсек, на ходу скинула бронежилет, и, двинувшись в сторону операционной, сообщила:

— Госпожа Ханнинс, готовьте скорее ваше кресло! Я принесла материалы.

— Материалы? — Лора-2 озадаченно потёрла лоб. — Но для этого не надо кресло…

— Надо! Они во мне!

— Но… тогда, боюсь, ты их уже растеряла…

— Ничего подобного! Я выполнила лонное удержание. Просто прошу поспешить, мне это тяжело даётся…

— Ну, как скажешь… — Лора пожала плечами.

— Сестра, предоставь это мне, — отозвалась из операционной Лора-3. — Давай для разнообразия на этот раз я с ней поработаю.

Возражать Лора-2 не стала, молча показала Спуки на вход в операционную. Шагнув следом, она остановилась, опёршись о дверной проём, и произнесла:

— Знаешь, я немного подумала о нашей истории с наследником господина Мицуи… Боюсь, ситуация несколько сложнее, чем мы предполагали…

— Слушаю.

— В нашем случае возникает некоторое расхождение между юридической и генетической сторонами вопроса… Как понимаешь, ты считаться матерью не можешь, так как мы должны будем заявить твои гены как гены Мицуи…

— Но это невозможно! — фыркнула из операционной Лора-3. — У ребенка будет митохондриальное ДНК Акио! А такая передача по отцовской линии невозможна!

— Да, это первый момент… — согласилась Лора-2. — Но, сестра, извини, я над этим подумала… И немного тебя поправлю — не «невозможно», а «крайне маловероятно». Прецеденты, когда митохондриальное ДНК передаётся по отцовской линии, существуют, и ты тоже их вспомнишь, как-никак, у нас с тобой одинаковая память…

— Один на миллиард! Суд наверняка до этого докопается!

— Да… — кивнула Лора-2. — Наверняка… Не говоря уж о том, что у ребёнка не будет генов Берты. Так что ещё более забавным я вижу тот факт, что в аусвайсе на месте генов предполагаемой матери придётся указать гены истинного отца… Кто он, кстати?

— Думаю, сейчас это не имеет значения, — заявила Спуки. — А что касается этой путаницы — так это даже символично! Помните, вы говорили мне про анх? Объединение мужского и женского начал?.. Вот это оно и есть!

— Без договора о суррогатном материнстве Берта будет считаться истинной матерью вне зависимости от генов, — сказал Лора-3. — «Mater semper certa est», помнишь?

— «Мать известна всегда»? — Лора-2 печально вздохнула. — То-то и оно… Истинной матерью будет считаться Берта, и у ребёнка будут большие проблемы с наследованием…

— Это ещё почему?! — трудно сказать, возмутило Берту больше то, что о ней в её присутствии говорят в третьем лице, или же внезапная потеря перспектив, с которыми она, в общем-то, уже фактически смирилась.

— Видишь ли, Берта, — Лора-2 повернулась к будущей «истинной матери», — Акио должен или признать ребёнка, или написать на него завещание. Автоматически он не будет считаться его наследником, так как ты гамма, а брак «через ступеньку» недопустим…