Руконогие

— Ну что? Давай, рассказывай.

Елена показала ладонь. Словно повинуясь её желанию раскрыться, шрам засветился хитрым переплетённым и ни на что не похожим знаком из множества букв.

— Отлично! А как выглядел?

Лена непонимающе посмотрела.

— Давай, рассказывай. Ну как ты его видела, где были, что делали, — допытывался маг. — Он выбирает какой-нибудь удобный тебе образ, которым тебе будет приятно или удобно общаться. У меня, например, была полностью не одетая девица, совсем не одетая, на громадных каблуках расхаживала по залу охотничьего домика, хотя вру, на ней шляпа была, с пером, но я на голову почти не смотрел, запамятовал. За время разговора несколько раз садилась на колени, а знак у меня на позвоночнике, чуть ниже шеи, именно туда меня поцеловали, — и Теллем хлопнул себя ладонью по горбу. — Она меня тогда вином угощала. Напился дико, уже не помню, что говорил. Меня тогда жрецы с оханьем оттуда в полумёртвом состоянии выносили. Так нервничали, чтобы живым до кровати дотащить, сам я ходить уже не мог. Ты давай, рассказывай!

Такого расклада Елена и предположить не могла.Всё было настолько лаконично, понятно и точно в мелочах, что даже и подумать не могла что спортивный зал и тренированный мужчина — поддельные.

— У меня он был спортивный мужчина лет пятидесяти, в тренировочных шортах и майке. Он грушу бил, со мной ни о чём особом не говорил, а потом, сославшись на то что у него ещё тренировка по плаванию, кёкусинкай, квадратлону и конному спорту взял и растворился.

Теллем заржал, приобнял Елену и вытирая рукой выступающие слёзы сказал:

— По Крилонскому мячу у него соревнования. Это такой вид спорта, почти религия. У них какой-то безрукий что-то куда-то важное нёс и долго бежал, а ценное имущество в зубах тащил. Там всё заморочено, но самый главный вид спорта — это бег с мячом в зубах. Мяч здоровенный, с метр, наверное, а серьёзно на столько, что проводятся чемпионаты, а лучшие бегуны с мячом в зубах — национальные герои не меньше, чем герои войны. Памятники по всей планете стоят — человек держащий метровый мяч в зубах в полный рост. Рулз божество и никаким плаванием заниматься не будет, а показывает то, что удобно. Ты, Лена, ещё совсем ребёнок, вот и показали тебе доброго дедушку, крепкого, основательного, на которого можно положиться, пожаловаться, и на коленях посидеть поплакаться без всякого там подтекста, а если что и соседским хулиганам может вломить, несмотря на то что они тоже в спортзал ходят. С чего ты решила, что Рулз имя мужское? У меня Рулз была девица с меня ростом, совсем голая, на высоченных каблуках и такими формами, что так сразу и не обхватишь. А что говорил?

— А разве рассказывать можно?

— Не знаю. Если что-то совсем уникальное или интимное, не говори, а если что-нибудь такое, то сама решай. Меня об этом никто не спрашивал, но и таких как мы в этом храме, наверное, больше нет, а неписям и в голову не придёт что-то такое спрашивать. Они живые, настоящие, но ведут себя как будто в игрушке находятся. Мне, моя голая Рулз сказала, что я дома, скоро привыкну и могу смело заводить подружку для жизни, но жениться не обязательно, мне и так всё дадут. Говорили много, но смысл такой. Я и вправду прижился и никуда не собираюсь, да и с подружками тоже всё нормально.

— А мне сказал, что я никогда не буду его дочерью, а всегда буду любимой, талантливой падчерицей.

Теллем сбросил смешливая выражение лица и посмотрел на девушку внимательным взглядом:

— А вот это интересно. И тебя одарили высшим дарующим благословением и сделали высшей жрицей, зная, что ты не будешь в его пастве?

— Это плохо?

— Это странно. Тут не медалью генерала соседнего государства наградить, за большие заслуги — это сила, это реальная сила, просто тебе надо самой разобраться, у каждого этот знак по-разному действует. Да, странно, при этом Рулз знает, что ты с ним вечно не будешь и даёт такие возможности. Знаешь девочка, — серьёзным тоном произнёс её друг, — я тут теперь живу и баб могу менять и жениться не обязательно и, наверное, я могу рассказывать, а вот тебе об этом говорить совсем необязательно. Даже если вдруг я сам заведу этот разговор, больше этого никогда не повторяй.

Почему?

— Потому что пока мы в этом храме, Я — это точно я. Эта земля пропитана такими штуками, что и сам не заметишь, как тебя обманут, подсунуть личину или влезут в голову. Если захочешь об этом поговорить, то только давай договоримся говорить об этом только здесь, прямо на этом месте. Вот хороший ориентир, — Тэллем показал на барельеф, где женщина с одухотворённым лицом потрошила нескольких человек, раскладывая внутренности по богато изукрашенным сосудам, а выпотрошиваемые преданно смотрели на свою хозяйку, помогая чем могли, готовые выполнить её любой приказ.

— Вот прямо около этой тётки и будем говорить, — и жрец похлопал ладонью по бедру вырезанной из камня дамы. — Тут сила Рулза такая, что волосы дыбом встают, и больше нигде и никогда. Ты поняла?

Елена кивнула. Такой переход от обнимашек и хохотушек к серьёзному тону она не любила. Когда родители ругали или пытались наказать, ограничивая доступ к гаджетам или не разрешая гулять, то всё это укладывалось в рамки воспитательного процесса и заморачиваться на этот счёт было не нужно, а просто принять как временной интервал, на котором будут недоступны некоторые бытовые развлекательные функции, а вот если тебя никто не ругал, не упрекал, а начинали говорить как со взрослым человеком, то происходило что-то действительно серьёзное.

От барельефа потрошительницы до жилья шли молча. Теллем привёл Елену к себе, как он уговорил: «домой, в скромную келью». Высшие жрицы, да и все остальные в подземных храмах Рулза не бедствовали, и подземным храмом это можно было назвать с натяжкой. Все религиозные части сооружения находились глубоко под землёй, овитые хитрыми коридорами, но было множество бытовых построек на поверхности с аккуратными дорожками, клумбами и разросшимися деревьями. Основная часть жрецов жила здесь или в утопленной в утёс крепости с видом на море. Под платформами с циклопическими метательными машинами, в один выстрел способными утопить корабль, были размещены жилые помещения с узкими окнами бойницами, прорезанными в массивных толстых стенах.

Теллем обитался именно здесь, на одном из самых верхних уровней. Елена окинула взглядом жилище. Просторный холл с большим столом, вокруг которого разместилось несколько плетёных кресел, имела выход на небольшой балкон, спальню, санузел, размещённый в нише, исполненный в виде набора наполненных и ненаполненных сосудов. Был и кабинет, если судить по количеству смешных пергаментов, как это изображают в мультиках и множеству непонятных банок, статуэток и прочих штуковин. Из дверей было только входная и кабинетная, всё остальное могло закрываться занавесками, но судя по слою пыли, их не трогали с того момента как повесили.

— Заходи! Посмотри, что у меня есть! Балкон! Еле выпросил. Любое окно с наружной стороны — это вход для врага и почти все окна зарешёчены. Даже если снаружи слюда, то под ней обязательно будет решётка. Местные тут тупые, пока разъяснил, что могу с балкона целую армию остановить — замучился. Я маг и по силе превосхожу машину что над нами. Хотя, на самом деле — глупость. Центральную обитель берут, когда почти все храмы божества уничтожены и Бог ослаблен, а Рулз пока в полной силе и он главный защитник этого места. Метательные машины над нами — чистое украшение, а вот балкон я под это дело себе отжал.

Елена вышла на балкон, огороженный массивной кладкой из обтёсанных камней. Полный обзор закрывали нескольких зубцов в рост человека, образуя широкие бойницы. Если подойти поближе, то через проём между зубцами открывался вид до самого горизонта на раскинувшееся море, а вдали виднелось несколько островов.

— Красиво. Как будто летишь на атмосфернике, на предельно малых.

— А я с таких высот прыгал на компенсаторах. Я в десанте был и куда нас только не кидало, но живых планет видел всего несколько штук. Красиво. Лена, пока поживёшь у меня. Я боюсь тебя отпускать, пока ты не освоишься, не научишься, не войдёшь полную силу. Под крылышком у Рулза почти безопасно, но, если кто-то сюда заберётся — это будет очень сильный враг и даже если ты через стенку будешь жить, я добежать не успею. Будешь у меня в спальне спать, а я лягу в кабинете. Если что, кричи не стесняясь, хоть что-то, где-то, какая-то тень не понравилось или подозрительная птица на балкон села, даже если тебе всё нравится, но что-то смущает. Это магический мир и исходи из того, что тут может быть всё, особенно гадости.