Руконогие

— Отставить! — рявкнул командира и гвалт поутих, но шёпот остался. — Это что?

— Пауков нажарил. Руконогим тоже можно, — сообщил я.

— Кому?

— Руконогим. У нас так ещё людей называют, — и видя не понимание, пояснил, — это потому, что у вас вместо нормальных ног с копытами — руки недоделанные.

Все заржали. В отсек вплыла Кали, со большой коробкой и спросила:

— А что тут такое?

— Рэм паучатины нажарил, — заулыбался Михаэль.

— Это так мило! — сложив ладошки, мурлыкнула Кали.

— Ага, они же разумные, — зависнув над ящиком, в который я складывал куски жаренного мяса, чтобы не разлетались по помещению, сообщил Михаэль.

— А я буду, — сказал Амир. — Я их живьём буду жрать, — взял кусок, откусил, пожевал, почмокал губами, — остренько.

— Специй меньше обычного сыпал. Сам делаю поострее, но вы люди так не любите. Я под вас готовил, — сообщил кулинарные тонкости.

— И я буду, — сказал Ким, и я взял кусок.

Рафаэль и Илья просто хмыкнули и утащил по шматку. Все остальные молча присоединились, сосредоточено жуя.

Отталкиваясь от стен и водя носом вплыла Вера:

— Ой, а что вы такое едите? Запах по всем коридорам.

— Паука, — с набитым ртом сказал Рафаэль.

Вера скривилась.

— Демон готовил. Словно душу жрёшь, — пробурчал Амир, дожёвывая второй кусок.

Было видно, что девушка не очень разделять гастрономические интересы, но молча взяла кусок и сосредоточенным лицом начала жевать. Люди не делали никаких злых оскалов, не рычали, не пытались махать кулаками и шипеть от злости, но по лицам было видно, что они нашли в этом какой-то смысл. У каждого из них была своя история, связанная с вторжением. Здесь никто не оказался случайно, а каждый пришёл во флот после чего-то, произошедшего в их судьбе.

А хорошо Амир про души сказал. Прямо самого до мурашек пробирает. И с этим злым молчанием хорошо знаком. Моя бабулька от людей была, но я списывал это на особенности превращения человека в тифлинга, ан нет, у людей оказывается — это врождённое. Есть ещё одна черта -любопытство.

— А почему нас Рэм руконогими обзывает? — поинтересовалась Вера, явно не успев к моим пояснениям.

Все заржали. К ней изящно подплыл Михаэль:

— А потому, девочка моя, что у тебя на изящных ножках вместо чудных копытец — руки недоделанные выросли. Ты теперь понимаешь глубину своих комплексов?

— Ой!

— Да уж, ой. Это нам, мужикам, надо быть чуть красивее обезьяны, а ты думала, что пара морщинок — это жуть-жуткая?

Ещё раз поржав и обмусолив со всех сторон тему, вдруг обнаружили рядом меня:

— Рэм, слушай, а как с крыльями? Наверное, неудобно спать? А как с женщинами у демонов? За хвост можно подержать? — меня просто завалили вопросами.

— Да, можно. По-всякому бывает. У меня крылья и хвост всё время. Как-то приспособился, вроде не мешают.

— Эльфы есть?

— Есть. Леса у нас громадные, где-то по деревьям и лазят. Они обожают на ветках сидеть.

— Тёмные эльфы?

— Да откуда я знаю? Там этих ушастых столько, в них разве разберёшься? Каждый считает себя уникальным и невероятно гордым, так с ветки на ветку и прыгают с заданными носами. Ткани из пауков плетут, там их полно. Верёвки у эльфов отличные, оружие делают, но оно изящное, лёгкое и бесполезное, только кинжалы удобные. Вино хорошее, тут не откажешь. Все, кто у нас живёт, все пользу приносят, наш мир лентяев не любит.

— Рэм, а что вы всё время с гномами дерётесь?

— Только с верхними. Они жадные и тупые. Всё норовят бесплатно взять, но они не все такие. У нас есть поселения гномов, людей и многих других рас. Если ты платишь налог с земли и делишься добытым — то живи сколько хочешь. Территория огромная, всем места хватит. Многие расы даже женятся или берут в мужья демонов. У нас тифлингов почти столько же сколько и демонов. Мы как люди, можем со всеми расами размножаться. Это гном с эльфом не может, а демоны и люди могут со всеми, как люди в вашем верхнем мире. Верхние гномы тупые — приходят что-нибудь украсть бесплатно, вот им и приходится давать по глупым жадным головам. Мне меч, и броню наши подземные гномы делали. Говорят, они когда-то со своим народом поссорились. Сделали несколько полезных штуковин, а их князьки криворукие им этого мастерства не простили, так они ушли к нам и прижились, размножились коротышки.Главное не воровать, не обманывать и вовремя платить, а кто живёт — без разницы.

Я провёл целую лекцию по «гномолгии» и «эльфоводству», пока все набивали брюхо. Мяса действительно оказалось немало, а пока говорили, я продолжал жрать и готовить, раздавая куски прямо с жара силового кабеля.

Рафаэль висел в воздухе в паре сантиметров от пола, размахивая зависшим куском мяса в паре сантиметрах от рожи и напевал:

— Мышку съем я целиком, прокушу её клыком, пожую я не спеша, не спеша, не спеша. До чего де эта мышка хороша, хороша!

— А я бы не стал есть. У меня шерсть между клыков застареёт, — прокомментировал я песню.

Чёрный гигант вздрогнул, а затем словно кот вывернулся в воздухе и быстро проговорил:

— Мама, папа, две собаки, беговая дорожка, пьяный бегемот, заднее колесо драной машины. Где у вас кофе храниться?

— Какие собаки? Что такое бегемот и при чём где хранят кофе, и что это такое ваше кофе? — не понял я его слов.

Рафаэль затряс за плечо Кима:

— Подразни Рэма, как ты меня на своём дразнишь.

— Да не дразню я тебя, а просто до двадцати на корейском считаю, когда тебя псих кроет, — с удивлением в голосе произнёс кореец, пока Рафаэль продолжал трясти его за плечо.

— Раз, два,… — начал считать Ким.

За всем этим внимательно наблюдали Иван Иванович и Платон Митрофанович.

— Рэм, рэм, рэм, иди сюда, не для школы, а для жизни, — как-то подозрительно ласково поманил меня начальник.

— Чё надо? Для какой школы? — уже заподозрив неладное, скромно поинтересовался я, и не думая подплывать на зов командира.

— Чего тут написано? — поинтересовался Платон Митрофанович, похлопав по распотрошённому мною пауку.

— Второй взв. Наверное, взвод, я о таком делении слышал, когда дюжину так называли, кто к нам из других миров попал. Вот стрелка, чтобы знали от куда огненный шар вылетит, наверное. Это просто цифры. Один четыре, тут я разломал, когда выколупывал, шесть, восемь и сорок два.

Люди замерли, как будто боясь пошелохнуться и сбросить наваждение.

— Рэм, а ты знаешь, что Рафаэль на суахили пел, Ким на корейском считал, а Платон Митрофанович на латыни говорил? — как-то подозрительно поинтересовался Иван Иванович.

— Не понял?

— Это языки такие. Ты на всех языках понимаешь, включая паучий.

— Язык один. Я на одном языке читаю и говорю, язык всего один, просто вы почему-то их отличаете и понять не можете.

— Ждите! Ждите! Не трогайте Рэма, засуетился доктор и словно дикий кот, улетел в глубину прохода, ловко отталкиваясь руками и ногами.