Руконогие

— Он нам живым не нужен? — спросил ввалившийся и запыхавшийся Амир, очевидно следивший за разговором по связи, — Рэм, а ты сможешь его живьём приготовить?

— Можно запечь прямо в скафандре, но будет невкусно. У пауков едят только мясо, а там полно внутренностей, со специями тоже проблема, пока начинишь, скорее всего тоже подохнет, ещё до готовки.

— Это не годится, — на полном серьёзе сказал Амир.

— Вообще-то я могу провести ампутации конечностей, поддержал Иван Иванович, — Рэм, там тоже должно быть что-то съедобное. По нашим данным первый раз пауки пришли почти сто лет назад и сожрали одну из наших колоний и у них начались эпидемии. Разный тип иммунных систем. Мы, как оказалось, развили такую биологическую активность, что внешняя органика для наших вирусов и бактерий просто мальчики для битья и корм. У нас есть симбиоз, но он скорее похож на вооружённый мир, чем на добрую семью. Мы отлично справляемся с любыми проявлениями внешней биологической активности, а вот их иммунная система работает как-бы на игнорирование. Этого вполне хватает для их мира, но совершенно недостаточно для нас. Пауки давно промышляли сбором органики по космосу с последующим пожиранием, а с нами такого не вышло. Они дохли целыми кораблями и ушли почти на сто лет. Думаю, вернулись только тогда, когда научились нас готовить, но к этому моменту все мы были заняты построением космического флота и как обычно в деле вооружений неплохо преуспели. Как не глупо звучит, но именно вирусы и бактерии дали нам возможность построить корабли. Я работал со множеством препаратов и изучал на токсичность. Ответственно заявляю, не знаю как они на вкус, но для еды пауки совершенно безопасны.

Паучара нас понимал, наверное, слушая наш канал, но почему-то не мог сказать, а чирикал. Я переводил, чем очень веселил товарищей. Всё это время паук не прекращал возмущаться, и требовал, чтобы еда не смела ему причинять вреда. Амир улыбался, а наш капитан медицины произнёс длинную речь о пользе вскрытия, именно когда оно происходит по живому и без обезболивания. В этом случае изучается не только анатомические особенности, но и особенности реакции нервной системы, поведенческие особенности, а в случае разумных существ ещё и морально-волевые качества. Высший был в восторге, предлагал нам съесть тех кто что поменьше, они с радостью сами согласятся на всё, просил прибить его быстро, предлагал большие возможности, вплоть до отселения на отдельную обитаемую планету, по его словам наполненную предателями и нам всего лишь нужно будет отдавать часть биологической массы и жить спокойно. Наш мир всё равно будем захвачен, а так, у нашего потомства появится шанс быть не съеденными. Предлагал помощь и содействие. Все попытки многоглазого скрасить своё бренное существование руконогие успешно проигнорировали и наперебой предлагали множество рецептов приготовления паучатины, не забывая это разбавлять рассказами о том, как мы её уже ели и всем всё понравилось.

Иван Иванович крутился вокруг паука, словно кот вокруг огромной рыбы, решая с чего бы начать есть. Многозначительно поднял палец и замер, очевидно читая очередное дурацкое достижение, заулыбался, наверное, соглашаясь с надписью:

— Презабавная надпись появилась: «Вивисектор-1. Вам удалось напугать животное, предлагая ему заняться с вами расчленёнкой. Напугайте ещё 99 животных, чтобы повысить уровень своего достижения». С появлением Рэма я похожие достижения постоянно получаю, когда с препаратами из наших пауков работаю и совсем на них внимания обращать перестал, а вот прямо сейчас оно меня натолкнула на мысль. У нас ещё достаточно много времени, чтобы попробовать и сбросить результаты в космос. Раньше нам удалось взять корабль врага и получать материалы для опытов только случайно, и они всегда были заражены микроорганизмами со скафандров абордажных групп, но я ваши скафандры стерилизовал специально, рассчитывая получить не заражённых рабочих пауков, а тут целый высший. Пока все будут есть его лапки, я немного потренируюсь над брюшком. Идеальный чистый материал, жаль только настоящих болезней нет, а только наши обычные полуспящие вирусы и немного безвредных для нас кишечных палочек. Мне бы сюда чуму, оспу, ящура или хотя-бы простой грипп. Такая возможность. Впервые жалею, что у меня нет лишайной кошки с глистами, — и Иван Иванович мечтательно вздохнул.

— Вообще-то есть. Половина дохлой лишайной кошки, наверняка там и те самые глисты есть, только я не знаю, что это такое. Ещё есть ступня чумного бездомного, испражнения бешеной собаки, больше десятка сушёных мышей и всего по мелочам, — предложил я свою помощь.

— Рэм! Нафига?!

— Мы деревню сожгли, а там неживой магией промышляли. Ею можно заниматься только тем, у кого другой нет, но в известность власти ставить надо или боевым магам на службе Высшего, чтобы защиту иметь от мертвяков и знать, что происходит. Колдунью и дом сожгли вместе со всеми предметами, что были магией напитаны, а всякие безделушки я между бойцами поделил и мне кое чего досталось. Всё это в шкатулках, кубках и коробках лежало, а они из ценных материалов сделаны и защита дорогая поставлена. Всё некогда было дрянь выбросить и тару отмыть, да продать. Золото, серебро, мифрил, всё рунированное и дорогое, так и таскал. Рафаэлю на щит не отдал, потому что они до краёв мерзостью заполнены.

Паук бился в истерике, дико чирикая и обещая всё и сразу, а Иван Иванович погнал меня обратно в эсминец, чтобы я не вздумал вытаскивать подобные штуки из пространственного кармана на стерильной территории пауков. Вот значит для чего меня сто раз предупредили, чтобы дышал только через маску из хитрой ткани, надетую на морду и всего опрыскивали вонючей жидкостью, перед тем, как выпустить в космос.

Отдав дохлячии ценности и ещё раз опрыскавшись для дизенфекции, вернулся обратно. Зачищать корабль и менять в нём воздух люди не стали. У нас было много не крупных пауков, которые лазили по своим делам, занимались починкой оборудования и внимательно следили за порядком, разумеется, что было в их понимании. Как говорил Иван Иванович, они неразумны. Пауки сильно отличались от людей. Это были не рабы, а просто рабочие бесполые особи которые от рождения были взрослыми и рождались сразу имея знание своего ремесла. Если людям, чтобы содержать рабов, надо было заниматься охраной, обучать и следить чтобы не разбежались, то тут надо было просто родить нужных тебе специалистов, выпустить на место работы и кормить.

Хотя люди и не стали очищать воздух и дышать им не могли, меня это не касалось. Я отлично дышал через намордник. На корабле паучья изрядно воняло, но не сильно, мне не раз приходилось брать штурмом храмы мертвячников, вот там воняло, так воняло. Руконогие, традиционно отлично обживали новое пространство. Припрягли рабочих пауков к ремонту, просто взяв за лапы и оттащив в отсеки, где шёл бой, и мы изрядно порезвились, а затем набросились на меня, заставляя читать всё подряд и подписывать самопишущими перьями, которые называли фломастерами и маркерами, всё что я читал. Людей интересовало буквально всё, каждая паутинка, нарост на стене и даже рабочие пауки красовались именами с цифрами. Как пошутил командир: «инвентаризационными номерами».На вражеском корабле действительно было всё подписано. Каждая паутинка расплетала какое-то название. Значения большинства из них я не понимал, зато человеки прекрасно знали эти слова и прыгали от восторга.

Кали с нашим доктором каждые пол часа выбрасывали в космос хлам с записями экспериментов, моими переводами и просто историями о нас. Все считали это чрезвычайно важным и старались передать как можно больше информации другим людям, боясь, что в любую секунду корабль может самоуничтожиться или мы просмотрели ещё одну более быструю торпеду пауков.

Когда ты на вражеской территории, то надо быть постоянно во внимании. Я летал по коридорам высматривая опасность и патрулируя проходы. Я тут проплывал уже двадцать раз, и каждый раз цеплялся взглядом за хитрое переплетение паутины на стене, даже ощупывал и скрёб когтями, но стена оставалась всего лишь стеной, а в этот раз меня прям припёрло к этому месту. Я снова начал поиски, перецарапывая и пихая итак потревоженные мною ранее стены, но как обычно, ничего не происходило. Сейчас мой взор пал на пол и там я увидел хитро заплетённый контур дырки. Всё было замазано экскрементами рабочих пауков и затоптано. Наверное, на корабле раньше не было невесомости, поэтому испражнения падали на пол и прилипали щедрыми слоями. Этот проход был под таким слоем, что я его сразу и не увидел. Рабочие пауки справляли нужду на ходу, а другие рабочие за ними убирали. Не понимаю, если они рожали сразу взрослых и обученных паучар, то почему нельзя нарожать таких работников, чтобы они сразу срали там, где положено?

Разгрёб приличную территорию и дёрнул на себя. Когда ничего не весишь, всегда перебарщиваешь. Либо приходится несколько раз осторожно дёргать, и тогда на сжатых лапах всем телом бьёшься носом либо, либо дёргаешь с запасом, и тогда отлетаешь, вот как сейчас к потолку, держа обосранную крышку в руках. Отшвырнул выломанный люк и шмыгнул в проход, не забыв выполнить распоряжение командира, что буду докладывать о всех находках. Так и сказал:

— Платон Митрофанович, я дырку нашёл! Я уже засунулся. Докладываю.

— Рэм, вот ты где? — очень скоро раздалось у меня в наушниках, хотя я не успел даже как следует осмотреться.

Меня на удивление быстро нашли. Небольшое помещение рассчитанное, наверное, на их самого главного, может ещё на несколько пауков мы заполнили почти полностью. Я, Иван Иванович, командир, следующая повсюду за нашим доктором Коли и даже Илья ухитрился засунуть в дырку свою любопытную морду, но весь уже не поместился. Перед глазами возникла надпись: «Кладоискатель в стороне врага-1. Там, где другие находят только помёт, вы находите ключ к мировому господству. Для повышения уровня достижения найдите ещё 99 проходов, скрытых помётом». Замотал головой. Как же достали эти дурацкие надписи.Почти круглое помещение было всё исписано паутиной, собственно, первое о чём меня спросили, что здесь написано? Пробежался взглядом, нашёл буквально несколько знакомых слов и по привычке начал читать самого дальнего угла, показывая пальцем, что именно я читаю. Знакомых слов не было, все они читались тяжело и были совершенно непонятны. Я посвистывал, чирикал фальцетом, переходя на самые высокие ноты и кашляя от напряжения, а потом низко утробно рычал и опять уходил на самые высокие звуки. Попадались предлоги, но они совсем не добавляли понимания моему чириканию. В одном из углов, закрытую несколькими тонкими, ничего не значащими нитями, обнаружил надпись, разорвал преграду и потянул когтем за паутинку, демонстрируя свою находку, чтобы руконогие лучше рассмотрели:

— А вот здесь написано «Старт гиперпространственного перехода».

— Рэм! Фу! — заорали все одновременно.

Корабль дёрнуло, навалилась тяжесть как будто ты снова приобрёл вес, только весишь не вниз, а все стороны сразу, а затем всё прекратилось, и мы снова оказались как обычно, ничего не весящими, болтающимися словно рыба в бочонке в небольшом помещении.

— Рэм! Я же сказал фу! — с чего-то вдруг наорал на меня Платон Митрофанович.

— Вы долго кричали, а я быстро дёргал.

— Я же заорал фу, чтобы ты не дёргал, — ещё раз, спокойно и медленно, словно непонятному ребёнку уточнил командир.

— Так ведь я вначале дёрнул, а вы уже потом фу сказали, — теперь и мне пришлось объяснять, словно детям, этим руконогим, что если они чего-то хотят, то надо делать это быстрее.

Платон Митрофанович ничего не сказал, а резко выдохнул. Я даже видел, как облачко от быстрого дыхания выбилось из-под лицевой маски и на мгновение запотело стекло шлема, который через долю секунды снова стал абсолютно прозрачным. Сделал ещё несколько таких сильных выдохов. В ухе, на общем канале раздался встревоженный голос Веры: