Рукопись несбывшихся ожиданий. Таинство посвящения

Чем подобное нежелательно (и это мягко сказано ещё) было понятно абсолютно всем. По этой причине лица аристократов сделались серьёзными, они глубоко задумались, а затем едва ли не синхронно уставились на своего декана. Они приготовились внимательно его слушать, и, само собой, Найтэ это понравилось. Он ведь всё ещё хотел заполучить Милу Свон, и при этом благоразумно рассчитывал, что следствие из-за её исчезновения ни в коем случае не начнётся.

– Разрешите вопрос, - вдруг поднял руку Джейкоб Виндог.

– Да?

– Быть может, я один чего-то не знаю, но причём здесь лер Флетчер? Разве всё было отнюдь не несчастным случаем?

– О, подробности вы можете уточнить у лера Грумберга. Быть может, он пожелает ими с вами поделиться, - с едкой улыбкой ответил Джейкобу профессор Аллиэр, и Антуан почувствовал, как наливаются краской его щёки. – От себя скажу только то, что всё было не совсем несчастным случаем. Кое-что произошло намеренно. Кое-что нет. Но для вас самих будет лучше, если на слуху останется исключительно официальная версия – лер Флетчер ненароком принесла среди чистых просеивающих ложек использованную, из-за этого состав зелья лер Свон изменился, а дальше произошло то, что произошло. Лер Флетчер зря столь необдуманно выпила не предназначенный для неё состав.

Далеко не всех студентов эти слова удовлетворили. Они требовательно и с интересом уставились на Антуана, но он, сделав каменное лицо, сказал только:

– Я не намерен распространяться о чём-то другом, меня полностью устраивает официальная версия.

Антуан прекрасно понимал, что все присутствующие пришли к выводу о его желании совершить убийство чужими руками. Но признаваться им (даже друзьям) в истинном намерении Катрины молодому лорду не хотелось. Это выглядело бы как-то неправильно. Так что он искренне обрадовался, когда его пожелания совпали с интересами академии и даже всего королевства. Господину фон Дали не хотелось делать достоянием общественности студенческие дрязги. В недопущении урона репутации академии, покуда там учится лер Морриэнтэ, был заинтересован не кто-то, а сам король. Да ещё архимагу (об этом Антуан не знал, конечно) стало жаль девушку, смело рискнувшую жизнью ради других.

«Вы это серьёзно? – с укором посмотрел архимаг на следователя. – Вы хотите, чтобы суд вынес обвинительный приговор такой силы едва ли не единственному здесь добропорядочному студенту?».

Да, лишь по воле случая Катрина Флетчер избежала всеобщего позора, клейма отравительницы, огромного штрафа и даже пожизненного срока в тюрьме.

– Ваши намерения меня радуют, - между тем похвалил Антуана профессор Аллиэр. – Вот только хочу обратить ваше внимание на некий неприятный момент. Хотя лер Флетчер достаточна умна, чтобы клятвенно заверить всех в своём молчании о неких подробностях, никто ведь не знает к чему приведёт её женская эмоциональность в будущем. Девушка она общительная, подруг, которым она может довериться, у неё предостаточно. Вы понимаете?

– Да, - хмурясь, ответил Антуан. – Из-за такого помимо официальной версии по академии могут также начать гулять нежелательные слухи.

Было очень неприятно осознавать, но в настоящий момент Антуан не мог сказать, что хуже. То ли то, что над ним начнут насмехаться из-за его внезапного милосердия по отношению к Твари (и это тогда, когда он всего лишь дозволил Катрине делать, всё, что она хочет).

«Это твоя жизнь, поступай как тебе заблагорассудится. Но если результат замысла будет мне хоть в чём-то полезен, я подумаю о том, чтобы наградить тебя», - сказал он бывшей любовнице и всего-то.

А, быть может, хуже было то, что в это его внезапное милосердие далеко не все бы поверили. Многим бы стало предпочтительнее думать, что так он намеревался воспользоваться доверчивостью Катрины и хотел убить Тварь чужими руками. А это вызвало бы толки. Катрина могла превратиться в жертву, а его репутация значительно бы ухудшилась. В высшем свете не принято было выставлять напоказ что-то помимо добродетелей.

– Хорошо, что вы это понимаете, лер Грумберг, - сказал профессор Аллиэр.

– Поэтому даю вам дружеский совет, на вашем месте я бы действовал на опережение. Воспользуйтесь тем, что в лазарет к лер Флетчер посторонние пока не допускаются, и сделайте так, чтобы любой слух, который она может пустить, первым делом вызвал бы недоверие к себе.

Антуан сходу задумался над тем, как осуществить такое. Прочие студенты с интересом поглядывали то на него, то друг на друга, но вскоре одному из них это надоело.

– Профессор Аллиэр, вы сказали, что мы будем действовать согласно вашему плану. Но чем он так отличен от наших замыслов? Чем он столь лучше того, что время от времени обсуждаем мы?
– вернул тему к главному вопросу Вильям Далберг, и тёмный эльф с улыбкой ответил:

– Тем, что вы не будете действовать с наскока. Время, лер Далберг, нельзя тянуть, но и действовать поспешно, как нынче делаете вы, тоже нельзя. Узнать, подготовить, устранить нежелательные последствия… Только если выполнить все эти этапы, вы можете рассчитывать на желаемый результат.

Вильям Далберг от сказанного стал выглядеть ещё недовольнее. Было очевидно, что он считает себя состоявшимся хитрецом. Вот только вид профессора Аллиэра дал Антуану понять кое-что другое – тёмный эльф их тут всех за детей неразумных считал, и понимание этого оказалось для него крайне неприятно.

***

Саймон Сильвер недолюбливал Вигора Рейна, а Вигор Рейн недолюбливал Саймона Сильвера. Казалось, этого достаточно, чтобы эти двое никогда не общались, но сегодня всё вышло иначе. Оба мужчины вместе с Милой Свон сидели на дальнем от белокаменной дорожки берегу озера и с энтузиазмом обсуждали что-то.

Собственно, так вышло только по тому, что Вигора вызвал пред свои грозные очи профессор Аллиэр, а затем, когда смуглый каторжник, проклиная некоего мерзкого эльфа, поплёлся обратно, он столкнулся нос к носу с Милой и Саймоном. Они поприветствовали друг друга, но не разошлись по своим делам дальше. Все трое застыли, переглянулись и после Мила сказала:

– Я тут неплохое такое местечко знаю. Тихое. Можем поговорить.

– Детка, я только за когда собираются трое, но с двумя бабами мне как-то бы оно понравилось, а вот вместе с ним нет, - всё же решил позлословить Вигор, и щёки Саймона даже побагровели от злости.

– Виселица по тебе плачет.

– А по тебе нож. С малолетства такую деятельную купчину не перевариваю. Тошнит аж. А прирежешь, так вроде как легче на душе становится.

– Хватит вам, - шикнула Мила. – Один разбойник, другой торгаш, у меня совесть тоже ой как нечиста. Все мы тут с изъяном вообще-то.

Саймону эти слова не понравились, но зато Вигор усмехнулся и успокоился.

– Ладно, веди давай. Где там твоё укромное местечко? – сказал он. И Саймон добавил бы что-нибудь, но Мила на него очень выразительно посмотрела. Вот он и промолчал.

Как уже писалось, пришли они на другой берег озера, благо идти надо было недолго (это самое озеро по размеру больше напоминало пруд). Сухие веточки и трава при этом шуршали под ногами, первая зелень только начинала появляться. Даже почки ещё не набухли, хотя то здесь, то там можно было увидеть крокусы, подснежники и ярко-жёлтые цветы мать-и-мачехи. В последних числах марта подобное не часто можно было увидеть в этих краях, всё-таки север. Настоящая весна в Вирград редко спешила, и Мила втайне надеялась, что нынешняя погода затянется. Ей нравилось, конечно, что заморозки прошли. Но пока не было у озера столь надоедливых оводов, слепней и мелкой мошкары – это ей ещё больше нравилось. Лучше уж наслаждаться яркими крыльями первых бабочек, нежели бороться с постоянно зудящими укусами насекомых.