Руку мне дай...
Шрифт:
— Вполне может быть, — ввернул Снейп. — Никакие чары даже самых сильных магов, какими принято считать Основателей, не могут держаться на вещи тысячу лет, если ею пользуются регулярно. Рано или поздно колдовство ослабнет или совсем выветрится и Шляпа давно уже должна была стать обычной тряпкой. До Дамблдора почти все профессора были слизеринцами, тот же Финеас Найджелус Блэк, родственник пресловутого Сириуса Блэка, а потом, после них, стал Дамблдор… Все они могли так запрограммировать Шляпу, чтобы она категорически не распределяла маглорожденных волшебников на Слизерин, искусственно подогревая неприязнь и ненависть к факультету чванливых снобов, кичащихся своим чистокровным происхождением…
— Ну, может, ему нужна война, — предположила Гризельда. — Он же все-таки гриффиндорец.
— Как по мне, так от гриффиндорца в нем абсолютно ничего нет. Больше смахивает на ушлого слизеринца, и поступки в принципе такие же, — усмехнулся Снейп. — Где его благородство, жажда справедливости и мира? А его безумные эксперименты с оборотнем? Со мной, с Мародерами, которым он всячески попустительствовал через МакГонагалл? Первое время я надеялся, что он, как Герой магической Британии, повергнувший Гриндевальда и спасший тучу народа, заступится за меня, но, увы… все мои надежды развеялись в прах после того, как после первой стычки с меня сняли столько же баллов, сколько со всех четверых мародеров. Он присутствовал при этой разборке, и пока МакГонагалл отчитывала нас, просто стоял и добродушно улыбался. Я недоумевал от этой альтернативной арифметики, а Люц тогда посмеялся надо мной и моими обиженными рассуждениями о несправедливости и сказал, что он всегда молчит, даже когда видит явную вину своих любимчиков.
— К сожалению, действующий директор Хогвартса может делать в стенах вверенной ему школы все, что захочет, — вздохнула старая экзаменаторша. — Таково было главное положение Основателей и нынешние школьные правила… Он сам набирает кадры, распоряжается школьными территориями и помещениями, командует общиной домовиков и многое другое… а чехарда с баллами… ну что тут скажешь. Обычная факультетская предвзятость.
— А что, над всемогущим директором нет никого, кто мог бы его контролировать или проверять? — недоверчиво спросила Пет. — Потому что получается, это какой-то феодал-самодур в своем владении, Повелитель, Царь и Бог в одном лице. Даже жалобы на него попадут обратно к нему же!
— Увы, увы. Это так. Даже несмотря на то, что Попечительский Совет снабжает школу средствами, он не имеет право оспаривать и осуждать действия директора.
Петунья хмыкнула.
— Вот уж… прекрасно устроился наш кукловод! Замечательно обезопасил себя со всех сторон! Исподволь ломать жизни и судьбы ученикам и не нести за это никакой ответственности — это же просто рай для маньяков и психопатов! Я очень рада, что уехала из Англии и возвращаться туда не собираюсь ни за что! Чтобы мои дети поступили в Хогвартс под начало этого вашего… Альбуса! Кстати, в переводе с латыни это ведь белый?
Гризельда ехидно захихикала.
— Ты права! Белый шмель, если быть точным. А ведь белый цвет испокон веков считался символом чистоты и непорочности. Вот такой вот каламбур. Или парадокс, даже не знаю, как точнее выразиться. Но, понимаешь, деточка, издревле народ обожал и уважал личностей, которые совершали подвиги во имя. Во имя справедливости, во имя добра, во имя… да чего угодно! А наш Альбус избавил магическое общество от Гриндевальда. За это его и носят на руках и поныне и постоянно ставят на пьедестал. Это, можно сказать, уже привычка.
— Да, Сев рассказывал мне об этом самом… тринадцатом подвиге Геракла, — пошутила Пет. — Только я понять не могла, почему он сразился с ним не в 1939 году, когда
началась Вторая мировая, а лишь в 1945, когда итоги войны были уже предрешены. Ведь победи Дамблдор Гриндевальда раньше на несколько лет, миллионы людей остались бы живы. И этот человек якобы продвигает бесправных маглорожденных, интегрирует их в магическое общество! В чем вообще эта интеграция выражается-то? Я никаких подвижек в виде законов, поправок и прочего не вижу. Пустое сотрясение воздуха и популистские заявления, только и всего.— Дамблдор всегда заявлял, что он не вмешивается в политику, — пожала плечами Марчбенкс. — Ох, ты как раз вовремя, — она подставила чашку под горячий чайник, который принесла из кухни Лили.
— Ну и ну, не политик он! — фыркнула Пет. — Запомни, Лилс, я тебя отсюда в твой Орден не отпущу ни за что! Понятно?
— Ага! — покладисто кивнула миссис Поттер, разливая всем ароматного свежего чаю. — Меня, кстати, зачислили на первый курс Академии. Буду изучать магическую фармацевтику — это такой гибрид зелий и магловских лекарств. Жутко интересно! Пять лет обучения, а потом хочу в магистратуру поступать. А за Гарри мама с тетей и бабушкой присмотрят. Я уже с ними договорилась.
— Вот, правильный выбор! — одобрила Гризельда, которая всегда ратовала за науку. — Нечего рисковать жизнью в бессмысленных войнах непонятно ради каких целей. Ты живая больше пользы можешь принести. Вдруг полезное лекарство изобретешь и спасешь те же миллионы жизней. Деточка, я так рада, что ты наконец-то взялась за ум и перестала закапывать свои способности в землю! Погляди вон на Северуса, ведь он через несколько лет и академиком может стать с таким-то списком изобретений! — она гордо похлопала Снейпа по плечу. — Прямо жутко горжусь, что приложила руку к его нынешней карьере! И пусть этот вредный Монгво не хвалится своим талантливым учеником — первой сей самородок я обнаружила, а ведь могла и не к нему Сева послать, а, к примеру, в Колорадо, к Моргану! Так что пусть меня благодарит!
— Разве Монгво хвалится мной? — удивился Северус. — Он никогда не говорил ничего такого…
— Настоящий учитель и Наставник не станет этого делать при ученике, но при других наставниках и профессорах — не преминет, разумеется, — выдала секрет болтливая Марчбенкс. — Ох, ну ладно, засиделась я с вами, дети, отдохнула, наелась-напилась, теперь можно и по делам… Спасибо, как будто дома побывала.
— Мы надеемся, вы теперь станете бывать у нас чаще, — улыбнулась Петунья. — А может, вам вообще сюда перебраться?
— У Пет теперь страсть — всех агитировать сменить место жительства, — пошутил Снейп.
— Ну а что, зато я абсолютно спокойна за своих родных и друзей. Очень не хочется переживать и дергаться за тех, кому может грозить опасность. Вот, к примеру, тетя с бабулей очень даже рады и счастливы, что переехали. Климат в краю Больших Озер очень хороший, так что у них даже давление нормализовалось, и чувствуют они себя прекрасно! И я теперь не боюсь, что их используют как рычаги давления на ту же Лили. Скажешь, я не права?
— Права, детка, совершенно права, — прокряхтела, вставая со стула, Гризельда. — Каждый здравомыслящий человек всегда стремится оградить от опасности в первую очередь не себя любимого, а тех, кто ему дорог и близок. И это правильно, всегда так и поступай.
— До свидания, профессор Марчбенкс, — попрощалась с экзаменаторшей Лили, смирно сидевшая за столом и культурно поедавшая тортик. — Передавайте привет профессору Тофти.
— Передам обязательно, — фыркнула Гризельда. — Кстати, порадую его тем, что ты взялась за ум. Он все сетовал, что такая красавица, да к тому же еще и умница — это редкое сочетание! И вдруг скоропостижно вышла замуж! Ну, вот и удивим его.