Русь: от славянского расселения до Московского царства
Шрифт:
30 сентября 1246 г. Ярослав Всеволодич умер в Каракоруме, отравленный великой ханшей Туракиной. После этого Туракина направила к Александру посла с требованием явиться в Каракорум, но тот не поехал. [745] Именно полученные от Плано Карпини сведения о готовности Ярослава принять покровительство папы и об отказе Александра подчиниться воле великой ханши и побудили Иннокентия IV (согласно его прямым указаниям в булле Александру) [746] направить свое первое послание новгородскому князю.
745
ПСРЛ. Т. 1. М., 1962. Стб. 471; Sinica franciscana. Vol. 1. Firenze, 1929. P. 121–122; Путешествия… С. 77–78.
746
Матузова В. И., Назарова Е. Л. Крестоносцы и Русь. С. 263, 265.
О контактах между Александром Невским и Иннокентием IV свидетельствуют три источника — две буллы Иннокентия IV и Житие Александра Невского.
В своем первом послании, датированном 22 января 1248 г., папа предлагал Александру присоединиться, по примеру его покойного отца Ярослава, к римской церкви и просил в случае татарского наступления извещать о нем «братьев Тевтонского ордена, в Ливонии пребывающих, дабы как только это (известие) через братьев оных дойдет до нашего сведения, мы смогли безотлагательно поразмыслить, каким образом, с помощью Божией сим татарам мужественное сопротивление оказать». [747] Вторая булла датирована 15 сентября 1248 г. Из ее текста следует, что папа получил сведения о благоприятном отношении адресата к его предложению о признании верховенства Рима. Иннокентий IV, обращаясь к «Alexandro, illustri regi Nougardiae», пишет: «…ты со всяким рвением испросил, чтобы тебя приобщили как члена к единой главе церкви через истинное послушание, в знак коего ты предложил воздвигнуть в граде твоем Плескове соборный
747
Там же.
748
Там же. С. 268–270.
749
Бегунов Ю. К. Памятник русской литературы XIII века «Слово о погибели Русской земли». М.; Л., 1965. С. 193.
Камнем преткновения при интерпретации этих сведений стала вторая булла Иннокентия IV. Следующий из ее содержания вывод, что позиция адресата в отношении перехода под покровительство папы была положительной, явно не вписывался в устоявшееся представление об Александре Невском как непримиримом противнике католичества. И были предприняты попытки «найти» для послания от 15 сентября 1248 г. другого адресата. Примечательно, что этими поисками занимались авторы, сочувственно относившиеся к политике курии и Ордена.
Против представления об Александре как адресате буллы от 15 сентября были выдвинуты следующие аргументы: 1) адресат именуется «rex Nougardiae», в то время как Александр в послании от 22 января — «dux Susdaliensis» («nobili viro Alexandro duci Susdaliensi»); 2) Александра не было осенью 1248 г. на Руси (он находился на пути в столицу Монгольской империи Каракорум); 3) Псков не был «его городом». [750] Вначале в адресаты был предложен князь Ярослав Владимирович, бывший в 1240 г. союзником Ордена в войне против Новгорода. [751] В 30-х гг. XX в. было выдвинуто предположение, что булла от 15 сентября 1248 г. направлена к литовскому князю Товтивилу, княжившему в Полоцке (поскольку «Pleskowe» якобы может быть интерпретировано не только как Псков, но и как Полоцк). [752] Надуманность этих гипотез очевидна: оба «претендента» не носили имени Александр, [753] не княжили ни в Новгороде Великом, ни в Новгородке Литовском (поэтому ни тот, ни другой не мог быть назван «rex Nougardiae»); Ярослав Владимирович в 1248 г. не мог владеть и Псковом. [754] Не более убедительны аргументы против отождествления адресата с Александром Невским. Изменение титулатуры вполне объяснимо: получив на первое послание благоприятный ответ, папа назвал адресата более высоким титулом — rex (так Иннокентий IV титуловал в своих посланиях 1246 и последующих годов Даниила Галицкого). Но при этом он не мог поименовать Александра rex Susdaliensis, т. к. rex — титул суверенного правителя, а в Суздальской земле [755] верховным правителем (великим князем) был тогда дядя Александра Святослав Всеволодич. Но в пределах Новгородской земли Александра можно было посчитать суверенным правителем — отсюда «rex Nougardiae». Отсутствие Александра на Руси — не причина для того, чтобы прекращать с ним переписку, поскольку уезжал он не навсегда (ниже будет показано, что первоначально предполагалась поездка князя только к Батыю с возвращением в том же 1248 г., в Каракорум Александр отправился не ранее лета 1248 г. и в сентябре в Лионе об этом еще не могли знать). Псков с 1242 г. подчинялся Александру, особого князя там не было до 1253 г.
750
Taube M. von. Russische und litauische Fьrsten an der Dьna zur Zeit der deutschen Eroberung Livlands (XII und XIII Jahrhunderten) // Jahrbьcher fьr Kultur und Geschichte der Slawen. Breslau, 1935. Bd. 11. H. 3–4. S. 406; Ammann A. M. Kirchenpolitische Wandlungen im Ostbaltikum bis zum Tode Alexander Nevski's. Roma, 1936. S. 271–272.
751
Goetze P. von. Albert Suerbeer, Erzbischof von Preussen, Livland und Estland. St. Pbg., 1854. S. 25.
752
Taube M. von. Op. cit. S. 406; Ammann A. M. Op. cit. S. 272–274.
753
Христианское имя Товтивила известно — Теофил.
754
Заметим, что и сведения о княжении Товтивила в Полоцке относятся к более позднему времени; предположение, что уже в 1248 г. он княжил там, маловероятно, т. к. в конце 1240-х гг. Товтивил вел борьбу с Миндовгом за свои родовые владения в Жемайтии (см.: ПСРЛ. Т. 2. Стб. 815–820).
755
Титул «dux Susdaliensis» явно ориентирован на русское наименование князей Северо-Восточной Руси (потомков Всеволода Большое Гнездо) — «князи суздальские».
Таким образом, с точки зрения источниковедения совершенно очевидно, что грамота от 15 сентября 1248 г. «Александру, светлейшему князю Новгорода» может иметь своим адресатом только одного человека — новгородского князя Александра Ярославича. Тем не менее гипотеза, отрицающая этот факт, получила распространение. В издании «Documenta Pontificum Romanorum Histori am Ucrainae Illustranta» сентябрьская булла прямо озаглавлена как направленная «Товтивилу Полоцкому». [756] Разделил предположение о Товтивиле как ее адресате и В. Т. Пашуто, ведущий исследователь деятельности Александра Невского в советскую эпоху. [757] Главной причиной такого единения исследователей, стоявших на разных позициях в общей оценке политики Александра, с одной стороны, и Рима — с другой, было убеждение, что Александр не мог обратиться к папе с теми просьбами, с какими обратился, судя по сентябрьской булле, ее адресат. [758] Между тем учет всех обстоятельств, на фоне которых выступают три известия о контактах Александра Невского и Иннокентия IV, при должном внимании к хронологии событий, позволяет устранить странности и противоречия.
756
Documenta Pontificum Romanorum Historiam Ucrainae Illustranta. Vol. 1. Romae, 1953. № 598.
757
Пашуто В. Т. Образование Литовского государства. М., 1959.С. 378.
758
Это убеждение точно выразил А. М. Амманн: обосновывая свою точку зрения, он писал, что у Александра не было «физических и психологических предпосылок» вступать в унию с Римом (Ammann A. M. Op.cit. S. 272).
Когда булла Иннокентия IV от 22 января 1248 г. дошла до Руси, Александра там уже не было: в конце 1247 или самом начале 1248 г. он отправился вслед за своим младшим братом Андреем к Батыю. [759] От последнего оба брата поехали в Каракорум, откуда возвратились в конце 1249 г.. [760] Но первоначально столь далекая и длительная поездка не планировалась. Дело в том, что Батый находился в состоянии войны с великим ханом Гуюком: [761] дорога в Каракорум стала открытой только после получения вести о смерти монгольского императора. Он умер поздней весной или летом 1248 г., [762] следовательно, вопрос об отъезде Ярославичей в Каракорум решился не ранее лета. Очевидно, незадолго до этого Александру сумели доставить из Руси папскую грамоту. Находясь в крайне неопределенной ситуации, князь дал, скорее всего, нейтрально-дружественный ответ, чтобы сохранить возможность выбора в зависимости от результатов своей поездки по степям. Возможно, в качестве дружественного жеста Александр предлагал построить в Пскове католический храм для приезжих с Запада (в этом не было бы ничего сверхординарного — в Новгороде такие церкви имелись). Ответ папе был дан не непосредственно, а (как следует из второй буллы) через архиепископа Прусского. [763] В интерпретации же Иннокентия IV (получившего информацию не из первых рук) дружественный тон превратился в готовность присоединиться к римской церкви, а храм — в кафедральный собор.
759
ПСРЛ. Т. 1. Стб. 471 (запись о поездке братьев в Орду — последняя в статье 6755 мартовского года). Утверждение, что буллу от 22 января 1248 г. привезли Александру в Новгород летом 1248 г. и князь тогда же дал папе отрицательный ответ, о котором упоминает Житие [Пашуто В. Т. Александр Невский. М., 1974. С. 95–98; Летопись жизни и деятельности Александра Невского (сост. Ю. К. Бегунов) // Князь Александр Невский и его эпоха. СПб., 1995. С. 207], ошибочно, поскольку игнорирует как существование сентябрьского послания, так и тот факт, что Александра летом 1248 г. на Руси не было.
760
ПСРЛ. Т. 1. Стб. 471.
761
Тизенгаузен
В. Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. СПб., 1884. Т. 1. С. 244–245; М.; Л., 1941. Т. 2. С. 66.762
См.: Spuler B. Die Mongolen in Iran. Leipzig, 1939. S. 43.
763
Матузова В. И., Назарова Е. Л. Крестоносцы и Русь. С. 268–269.
Сентябрьское послание папы не могло в срок дойти до адресата, т. к. Александр отбыл в Монголию. Вероятно, оно было придержано во владениях Ордена (где в конце 1248 г. уже могли знать, что Александр находится «вне пределов досягаемости»), и посольство, о котором говорится в Житии Александра, как раз и привезло эту вторую папскую буллу, после того как Александр вернулся в Новгород в начале 1250 г.. [764] Хотя результаты поездки к великоханскому двору были для Александра не слишком удачны — он получил Киев и «всю Русьскую землю», т. е. номинально был признан «старейшим» среди всех русских князей, но владимирское княжение досталось Андрею Ярославичу, [765] — предложение папы было им отвергнуто и контакты с Римом более не возобновлялись. Чем было обусловлено решение Александра?
764
НIЛ. С. 80; Бережков Н. Г. Хронология русского летописания. М., 1963. С. 113.
765
ПСРЛ. Т. 1. Стб. 472.
Разумеется, следует учитывать общее настороженное отношение к католичеству и личный опыт Александра, которому в 1241–1242 гг., в возрасте 20 лет, пришлось отражать наступление на Новгородскую землю немецких крестоносцев, поддерживаемых Римом. Но эти факторы действовали и в 1248 г., тем не менее тогда ответ Александра был иным. Следовательно, чашу весов в сторону неприятия какого-либо шага навстречу предложениям папы (подобного тем, какие сделал Даниил Галицкий) склонило нечто, проявившееся позже. Можно предположить, что свое воздействие оказали четыре фактора. 1. В ходе двухгодичной поездки по степям Александр смог, с одной стороны, убедиться в военной мощи Монгольской империи, делавшей невозможным противостояние ей своими силами, с другой — понять, что монголы не претендуют на непосредственный захват русских земель, довольствуясь признанием вассалитета и данью, а также отличаются веротерпимостью и не собираются посягать на православную веру. Это должно было выгодно отличать их в глазах Александра от крестоносцев, для действий которых в Восточной Прибалтике были характерны непосредственный захват территории и обращение населения в католичество. 2. После возвращения на Русь в конце 1249 г. к Александру, скорее всего, дошли сведения о безрезультатности для дела обороны от монголов сближения с Римом Даниила Галицкого. 3. В 1249 г. фактический правитель Швеции ярл Биргер начал окончательное завоевание земли еми (Центральная Финляндия), причем сделано это было с благословения папского легата. [766] Земля еми издревле входила в сферу влияния Новгорода, и Александр имел основания расценить происшедшее как недружественный по отношению к нему акт со стороны курии. 4. Упоминание в булле от 15 сентября 1248 г. возможности построения католического кафедрального собора в Пскове неизбежно должно было вызвать у Александра отрицательные эмоции, т. к. ранее епископия была учреждена в захваченном немцами в земле эстов Юрьеве, и поэтому предложение о ее учреждении в Пскове ассоциировалось с аннексионистскими устремлениями Ордена, напоминая о более чем годичном пребывании Пскова в 1240–1242 гг. в руках крестоносцев. Таким образом, решение Александра прекратить контакты с Иннокентием IV было связано с осознанием бесперспективности сближения с Римом для противостояния Орде и с явными проявлениями своекорыстных мотивов в политике папы.
766
См.: Шаскольский И. П. Борьба Руси против крестоносной агрессии на берегах Балтики в XII–XIII вв. С. 197–206.
Точка зрения, согласно которой действия Александра привели к установлению ордынского «ига», не учитывает, что зависимость от Орды в основных чертах (включая взимание дани) стала складываться еще в 40-х гг. XIII в., [767] когда Александр княжил в Новгороде и не влиял напрямую на русско-ордынские отношения: в 50-х гг. произошло лишь упорядочение системы экономической эксплуатации. Но как быть с «предательством» Александром восставших в 1252 г. братьев?
В 1252 г. Александр отправился в Орду. После этого Батый направил на владимирского князя Андрея Ярославича рать под командованием Неврюя; Андрей бежал из Владимира сначала в Переяславль-Залесский, где княжил его союзник, младший брат Александра и Андрея Ярослав Ярославич. Татары, подошедшие к Переяславлю, убили жену Ярослава, захватили в плен его детей «и людии бещисла»; Андрею и Ярославу удалось бежать. После ухода Неврюя Александр прибыл из Орды и сел во Владимире. [768]
767
См. Чачсть IV. Очерк 1, прим. 4.
768
ПСРЛ. Т. 1. Стб. 473; Софийская I летопись старшего извода. Стб.327–328; Бегунов Ю. К. Указ. соч. С. 192.
В историографии получила распространение следующая трактовка этих событий: Александр поехал в Орду по своей инициативе с жалобой на брата Андрея; поход Неврюя был следствием этой жалобы. [769] При этом авторы, положительно относящиеся к Александру, стараются говорить о случившемся сдержанно, не акцентировать внимание на этих фактах, в то время как Дж. Феннелл интерпретировал события 1252 г. без подобной скованности: «Александр предал своих братьев». [770] Действительно, раз поход Неврюя был вызван жалобой Александра, то никуда не деться (если, конечно, стремиться к объективности) от признания, что именно Александр повинен в разорении земли и гибели людей, в т. ч. своей невестки; при этом никакие ссылки на высшие политические соображения не могут служить серьезным оправданием. Если приведенная трактовка событий 1252 г. верна, Александр предстает беспринципным человеком, готовым на все ради увеличения своей власти. Но соответствует ли она действительности?
769
Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Кн. 2. М., 1988. С. 152, 324; Экземплярский А. В. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период с 1233 по 1505 г. Т. 1. СПб., 1889. С. 26–27, 34–35; Каргалов В. В. Внешнеполитические факторы развития феодальной Руси. М., 1967. С. 145–146; Феннелл Дж. Указ. соч. С. 147–149; Егоров В. Л. Александр Невский и Золотая Орда // Александр Невский и история России. Новгород, 1996. С. 50–51; Сахаров А. Н. Указ. соч. С. 94–95.
770
Феннелл Дж. Указ. соч. С. 149.
Ни в одном средневековом источнике жалоба Александра на брата не упоминается. Сообщение о ней имеется только в «Истории Российской» В. Н. Татищева, именно оттуда оно перешло в труды позднейших исследователей. Согласно Татищеву, «жаловася Александр на брата своего великого князя Андрея, яко сольстив хана, взя великое княжение под ним, яко старейшим, и грады отческие ему поимал, и выходы и тамги хану платит не сполна». [771] В данном случае неправомерно некритическое суждение, что Татищев цитирует, «по-видимому, ранний источник, не попавший в летописи». [772] Использование в «Истории Российской» не дошедших до нас источников вероятно, но относится к другим периодам (в первую очередь XII в.). В то же время в труде Татищева имеется множество добавлений, являющих собой исследовательские реконструкции, попытки восстановить то, о чем источник «не договорил»: в отличие от позднейшей историографии, где текст источника отделен от суждений исследователя, в тексте «Истории Российской» они не разграничены, что часто порождает иллюзию упоминания неизвестных фактов там, где имеет место догадка (часто правдоподобная) ученого. Таков и рассматриваемый случай. [773] Статья 1252 г. у Татищева в целом дословно повторяет один из имевшихся у него источников — Никоновскую летопись. [774] Исключением является приведенное выше место. Оно представляет собой вполне логичную реконструкцию: раз поход Неврюя состоялся после приезда Александра в Орду, а после похода Александр занял стол, принадлежавший Андрею, значит, поход был вызван жалобой Александра на брата; аналогии такого рода ходу событий обнаруживаются в деятельности князей Северо-Восточной Руси более позднего времени. [775] Таким образом, речь идет не о сообщении источника, а о догадке исследователя, некритически воспринятой последующей историографией, и вопрос о том, дают ли источники основания для такой интерпретации событий.
771
Татищев В. Н. История Российская. Т. 5. М.; Л., 1965. С. 40.
772
Феннелл Дж. Указ. соч. С. 148.
773
Следует отметить, что еще Н. М. Карамзин верно расценил сообщение Татищева как его собственное суждение: «По вымыслу же Татищева, Александр донес Хану, что менший его брат Андрей, присвоив себе Великое Княжение, обманывает Моголов, дает им только часть дани и проч.» (Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. 4. М., 1992. С. 201. Прим. 88); ср. также: Кучкин В. А. Александр Невский — государственный деятель и полководец средневековой Руси. С. 28, 33 (прим. 78).
774
Ср.: ПСРЛ. Т. 10. М., 1965. С. 138–139; Татищев В. Н. Указ. соч. Т. 5.С. 40–41.
775
Правда, аналогии не полные: если князь приезжал в Орду с жалобой на соперника, он затем сам участвовал в татарском походе.