Русь. Строительство империи

— Это да, — согласился Радомир. — Только как? У нас и воинов-то нет. Слыхали мы, как ты из простых мальчишек воинов сделать собрался. Так на это годы уйдут.

— Князь Святослав доверился мне, неужели вы собрались перечить его воле? — Использовал я свой козырь.

— Ладно, — вздохнул Любомир. — Дружину ты соберешь из селян, а где ж ты оружие возьмешь? — У Душана, что ли, просить?

Так, это надо запомнить, что Душан может оружием заниматься.

— Не у Душана, — сказал я. — Сами добудем.

— Как это — сами? — удивился Радомир.

— Сейчас это не важно, — снова ушел от ответа я. — А пока скажите мне вот что: кто из вас поддерживает Душана?

Старейшины снова переглянулись.

— Мы обещали ему служить на благо Березовки, — сказал Радомир. — И слово свое держим.

— А если князь освободил вас от этого? — спросил я.

— Князь далеко, — пожал плечами Радомир. — А Душан — вот он, рядом.

Понятно. Эти ребята пока не определились, на чьей они стороне. Надеюсь. И их можно понять. Душан — сила известная, а я — темная лошадка. Неужели слово князя здесь не котируется? Хотя, если Киев и правда сожгли, то шатается власть Святослава. Но он же «Легат»!

— Ладно, — сказал я. — Поживем — увидим. А пока займемся делом.

В этот момент в избу вошел Добрыня, с наглым и самоуверенным видом.

— А, староста, — ухмыльнулся он, заметив меня. — Ну что, как тебе новая должность? Теперь не «временный»?

Ох и допросишься ты, Добрынюшка. Я не мстительный, но все запомнил.

— Нормально, — ответил я, стараясь не показывать, что этот тип меня раздражает.

— Смотри, не надорвись, — хмыкнул Добрыня. — А то ведь управлять селом — это тебе не с разбойниками тягаться.

— Ничего, справлюсь, — сказал я. — А ты чего хотел?

— Да так, ничего, — Добрыня окинул взглядом избу. — Просто зашел проведать батю.

— Ну, проведывай, — сказал я. — А нам с твоим отцом нужно поговорить. О делах.

Добрыня недовольно поджал губы, но промолчал. Я же снова обратился к старейшинам:

— Так что, поможете мне?

— Посмотрим, — уклончиво ответил Радомир. — Посмотрим, на что ты способен.

Так, значит? Ну, ладно, на том и порешили. Я промолчал и встал. Выйдя из избы, я направился к мельнице. У ворот села меня нагнал Душан с десятком дружинников. Вид у него был мрачнее тучи.

— Ну что, староста, — начал он без предисловий, — рад небось?

— Чему радоваться? — спросил я.

— Тому, что уел меня, — процедил Душан сквозь зубы. — Думаешь, я не понимаю, что это ты подговорил Святослава?

— Не я, — спокойно ответил я. — Он сам так решил.

— Не верю, — покачал головой Душан. — Но да ладно. Смотри, староста, — выплюнул он мою «должность». — Я не прощаю обид.

— Я не боюсь тебя, Душан, — устало ответил я

— И зря, — усмехнулся боярин. — Ох, зря. Я найду способ тебе отомстить. И тогда посмотрим, кто кого.

С этими словами он развернулся и пошел прочь. Я же остался стоять, переваривая услышанное. Вот и нажил все же врага. И какого — боярина!

Добравшись до мельницы, я увидел, что Милава суетится вокруг разбойника.

— Что с ним? — спросил я Милаву, кивнув на бандюгана.

— Жив, — кивнула Милава. — Но толку от него мало. Ничего нового не говорит.

— Ладно, — сказал я. — Потом с ним разберемся.

Я вошел в комнату Степы. Он что-то куда-то перекладывал. Видать разбирался с отцовским наследством.

— Ну что, Степан, — сказал я, подходя к нему. — Готов показать мне то место?

— Готов, — кивнул он. — Только идти придется далеко.

— Ничего, — сказал я. — Прорвемся. Слушай, а одолжи-ка у Милавы сито, которым она травы свои процеживает.

Степан удивленно посмотрел на меня.

— Сито? — переспросил он. — Зачем оно тебе?

— Потом увидишь, — уклончиво ответил я. — Надо.

Степан пожал плечами, но спорить не стал. Он сходил к девушке и вернулся с небольшим ситом, которое Милава использовала для своих лекарских нужд.

— Вот, — сказал он, протягивая мне сито. — Только не сломай. Милава меня потом убьет.

— Не бойся, — усмехнулся я. — Верну в целости и сохранности.

Мы вышли из мельницы. Путь и правда оказался неблизким. Мы шли через лес, пробираясь сквозь чащу, перелезая через поваленные деревья. Степан уверенно вел меня вперед, ориентируясь по каким-то своим, только ему ведомым приметам. Я с трудом поспевал за ним, то и дело цепляясь за ветки и спотыкаясь о корни деревьев. Хорошо хоть, что взял с собой сито — хоть какая-то польза от него в дороге, можно обмахиваться, как веером, отгоняя назойливых комаров.

Наконец, после нескольких часов пути, мы вышли к небольшой речке, петляющей среди деревьев.

— Вот, — сказал Степан, указывая на берег. — Здесь отец их и находил.

Я подошел поближе и стал осматривать берег. Ничего особенного на первый взгляд. Галька, песок, камни.

— И где же он их видел? — спросил я, оглядываясь по сторонам.

— Да вот же, — Степан указал на небольшую заводь, где течение было не таким сильным. — В заводи, где вода намывает песок и мелкие камушки.

Я присел на корточки и стал разглядывать песок на дне заводи. Я простоял так минут пятнадцать, напрягая зрение. И тут, среди обычных серых песчинок, я заметил несколько блестящих крупинок.

— Похоже, он был прав, — задумчиво произнес я, вспоминая слова Степана о том, что отец находил пирит именно у речки.

Я достал из-за пазухи сито и, зачерпнув им песок со дна заводи, стал аккуратно промывать его в воде, покачивая из стороны в сторону. Вода утекала сквозь мелкие ячейки, унося с собой легкие песчинки, а на дне сита оставались более тяжелые частицы.

Степан с удивлением наблюдал за моими действиями. Он явно не понимал, зачем я это делаю.

— Смотри, — сказал я, показывая ему содержимое сита после нескольких минут промывки.

На дне, среди мелкой гальки и темного песка, тускло поблескивали несколько крупинок золота. Совсем крошечные, но вполне различимые.

— Золото! — воскликнул Степан, не веря своим глазам. — Настоящее золото!

— Похоже на то, — кивнул я. — Значит, твой отец не врал. И бояре грызутся не только за рыбные места, но и за это.