Русалки. В глубине

Следивший за мной градоправитель со вздохом забрал упаковку, легким движением сотворил какое-то заклятье и протянул мне. Хурма оказалась уже чистой и даже сухой. Тоже так хочу!

Прочитав на моём лице обуревающее меня желание, прадед разочаровал:

— Это из водной стихии. Так что ты рискуешь остаться с пеплом.

Эх! А я-то уже обрадовалась…

Пока я ела, мужчины вели неспешный разговор о чем-то своем. В смысл сразу вникнуть не смогла, а ломать голову не захотела. Тема магической экономики в любом случае была мне не слишком интересна.

Неожиданно градоправитель уронил бокал (да-да, спрятать эти гении догадались только бутылку). Я рефлекторно вскинула руку, защищаясь от осколков, и, когда те осыпались по щиту, возмущенно уставилась на прадеда. Но все слова застряли у меня в горле: взгляд мужчины был отсутствующим, как бывает во время мысленной беседы, лицо, и без того загаром не отличающееся, смертельно побледнело. Я замерла, понимая: что-то произошло.

Вариантов была уйма, один другого хуже. Наиболее очевидным казалось, что это как-то связано с войной. Что в очередной раз изобрели Охотники, я не бралась даже гадать: это могло быть что угодно, начиная от нового яда и до ядерного удара по одному из городов или рассекречивания существования магии людям. Гораздо менее вероятным в текущих обстоятельствах было скорее то, что произошедшее не связано с нашими извечными врагами и что-то из ряда вон случилось в самом подводном городе.

На всякий случай начала выстраивать щит.

— Света? — в голосе папы была растерянность.

Я, неотрывно глядя на прадеда, приложила палец к губам. Эржебет и папин охранник подобрались, готовые если что защищать нас.

Но этого не потребовалось. Завершив разговор, прадед ненадолго прикрыл глаза, дрожащей рукой поставил на стол остатки бокала и поднял взгляд на меня:

— На Андре совершено покушение.

От неожиданности из моих рук выпала чашка. Её содержимое вылилось на джинсы, но меня в этот момент превращение не волновало. Как и то, что, ударившись об пол, хрупкая посуда раскололась.

Задать напрашивающийся вопрос я не смогла. Слишком боялась того, что услышу в ответ — лицо родственника не обещало ничего хорошего. Да и не успела бы, наверное.

Медленно встав, градоправитель Марианского особым образом сложил руки и в следующий миг мы уже были в Ничто. И судя по тому, столько времени занял перенос, переносились мы напрямую в подводный город.

Наконец возникло ощущение падения, мигом сменившееся чувствительным ударом об пол: нас всех выкинуло в прихожую. Эржебет помянула Огненную. Причем восхищения в её голосе было куда больше негодования. Ей вторил папин охранник. Сам папа с интересом оглядывался. Но это сейчас меня почти не волновало. Успеем ещё разобраться.

Взмах руки, заклинание сушки, уже не требующее слов, одновременный переход на магическое зрение. Прадед за это время успел перенестись снова. Собственно его я первым и заметила.

Несколько слов, короткий портал, и вот я уже, оттолкнув прадеда, упала на колени рядом с бесчувственным Андре. Черные волосы траурным ореолом рассыпались вокруг головы, на лице безмятежность, вся одежда залита кровью. Дрожащими руками прикоснулась к его щеке. Холод заставил вздрогнуть. По моим собственным щекам потекли слёзы. Как же так?!

Меня пытались оттащить, что-то говорили, но я не слышала ни слова, не давалась (кажется, даже отгородилась щитом) и не отрывала мутного от слёз взгляда от лица Андре. Как мог тот, кто ещё недавно разговаривал, жил, дышал, вдруг умереть? Как мог этот немного нахальный, самоуверенный, но такой любимый… в один миг прекратить дышать? Как?! Почему?!

Глава 8

Несколькими часами ранее…

Андре

Старая библиотека рода производила гнетущее впечатление. Здесь редко кто-то задерживался дольше чем для того, чтобы выбрать книгу и Андре понимал почему. Как как-то обмолвился прадед, раньше это место любил его отец и после его смерти Владимир Антарио не нашел в себе силы здесь что-то изменить. Вот и осталась библиотека молчаливой комнатой памяти, в которую почти и не заходили. Тем более что все новые книги, подшивку газет, Великую книгу, своды законов и прочую нужную для работы литературу размещали в соседней комнате, так как здесь банально кончилось место. Но Андре нужны были именно старые фолианты. Нет, никакой любви к древним знаниям он не питал и вообще не раз и не два в ходе поисков задавался вопросом, зачем ему это. Вот только что-то внутри толкало делать хоть что-то. Приворот или не приворот, но к Свете он до сих пор испытывал чувства далекие от чисто физического желания, вызываемого приворотами. Пожалуй, можно было бы сказать, что он был в неё влюблен. По крайней мере, так называл это чувство сам тритон, не решаясь назвать его любовью. Но стоило взгляду упасть на Свету, на его Свету, танцующую с Третьим лордом Подводного ветра, и сердце готово было выскочить из груди, а кулаки сжимались. Юная светловолосая потрясающе гибкая и грациозная девушка среднего роста и старый интриган, для которого в ней была важна только родословная. Как в породистой лошади или собаке. Только выгода.

Данные что краткого досье, взятого у прадеда, что подробного, втайне стащенного из кабинета градоправителя, Андре не устроили. Отчасти потому что далеко не все доверяли бумагам такого рода, отчасти потому что они оставляли за кадром весьма важные вещи, включая даже происхождение Первого лорда. Так что тритон решил самостоятельно выяснить все, что можно, про современный состав Лордов и Светину родословную, в частности деда с материнской стороны, потому что родословную Антарио знал и так, а про бабушку было неизвестно ничего, кроме того, что она была мерфиткой. Брезжила в разуме тщеславного тритона мысль откопать в старых хрониках, дневниках и прочей исторической литературе компромат. И тем помочь возлюбленной, загладить вину. Понятное дело, едва ли нечто подобное могло быть в хрониках, их он читал больше для того, чтобы сориентироваться в целом, кто и когда жил, чем отличился и вообще разобраться в персоналиях, упоминаемых в мемуарах предков. Тем более что некоторые из них страдали прямо таки графоманской страстью к эпистолярному жанру, заполнив дневниками и написанными на их основе мемуарами по нескольку немаленьких полок. Едва ли что-то из них попадало в руки цензоров, а значит той порой приторной правильности, что порой лилась со страниц учебников по истории и даже хроник, в них было быть не должно. Правда, восприятие событий было несколько субъективным, но едва ли это такая уж беда.

Мысль оказалась верной, хотя далеко не сразу тритону удалось найти то, что он хотел, и тем более понять, что именно он нашёл. Всего лишь небольшое несоответствие. Возможно случайность, а возможно та самая зацепка. Продолжив уже целенаправленно копать в этом направлении, Андре как за нить вытаскивал все больше и больше нестыковок. Складывая их так и эдак, он никак не мог понять общей картины.

Озарение пришло случайно, когда, решив сделать перерыв, Андре направился на кухню, и по дороге зацепился взглядом за портрет прабабушки и новую табличку под ним «Энастия Анастасия Лайон-Элирсен-О’гайно». Наличие обоих имен было одновременно логично и странно, но не это заставило тритона замереть.

Развернувшись, Андре поспешил обратно в библиотеку, где записал мысль коротким: «Это не он!!!». После чего сцепил пальцы в замок и задумался: «Если не он, то кто?». Новая запись: «Кто он?!». Андре казалось, ответ лежит на поверхности, просто он не понимает.

«Если отбросить внешность, происхождение, биографию, а оставить одно поведение, на кого он будет похож?» — размышлял юноша.

Ответ пришёл быстро. Слишком видной была та личность, что пришла на ум проштудировавшему не один том хроник за период от Атлантиды до современности и особенно от Охоты до последних столетий тритону. Вот только как подобное возможно, Андре не понимал. И уж тем более не понимал, почему. Однако ответы мог дать только сам объект его интереса.

Взяв телефон, юноша подключился к домашней сети магинета и открыл статьи с торжеств, очень кстати характеризующие прибывших гостей: большинство русалок были несведующи в мировой политике, так что Совет и редакция одной из газет расстарались. Больше, правда, не для того, чтобы закрыть пробелы в знаниях населения, а чтобы показать, как широко магическое сообщество поддерживает создание русалками государства, что не могло не накладывать свой отпечаток. Но юноше сейчас это все было не важно, ему нужна была фонография, чтобы сравнить её со старым фото, вложенным в один из дневников. Наконец нужная статья нашлась. Сравнив изображение, на первый взгляд тритон не нашел к чему придраться, но чем дольше он смотрел, тем больше несоответствий замечал.