Русские не сдаются!

— Ну, Авдотья, что скажешь? Поговорила с этим красавцем? — спросила императрица у своей любимой шутихи, калмычки.

— Ох, матушка, и пригожий ен, да сурьезный. Смотрит… юнец жа, а глаза мудры. Меня не забижал, молвил, как с чадом малым, но не забижал… — отвечала шутиха.

— Дело говорить, Дуня, а не свой девичий! — проявил нетерпение герцог Бирон.

— Молвила хулу на меня, что я такая-сякая?.. — строго спросила императрица.

— Да, матушка красавица ты наша. Так он потребовал меня замолчать, а то прогонит, грозился по щекам отхлестать! — отвечала Буженинова. — Справный гвардеец. Твой, матушка.

— Токмо грозился?.. А должен был отхлестать тебя по щекам розовым! — строго сказала государыня, но было видно, что осталась довольна проверкой.

Пусть только глупцы и стали бы потакать крамольным словам шутихи, что государыня и дурна собой, и с Бироном симпатии имеет, и много чего другого. Но, как ни странно, а таких глупцов хватает, которые вместо того, чтобы вразумить карлицу, начинают или расспрашивать подробности о личной жизни императрицы, ну или наговаривать себе на дыбу в Тайной канцелярии.

— Вот тебе, Эрнестушка! — победно сказала государыня, когда расспросила в подробностях Авдотью. — Мудрый вьюнош попался. Эка держался, стервец! Иной бы в колени бросился, да молил бы с слезми на очах. А ентот… Выдержка есть и Норов… Эка! У Норова есть норов! И русский, православный. А мы ищем кого на место хворого Черкасского поставить.

— Матушькья! — испуганно сказал Бирон, переходя на немецкий язык. — Да разве же юнца такого худородного можно? Чем Волынский тебе не по нраву?

— Ха-ха-ха! — громоподобно рассмеялась государыня. — Спужалси? Не увлек еще юнца-гвардейца к себе, кабы ставить его на места доходные для твоего вспоможения? Но и я разумение имею, что не примут его. Токмо хотела бы я посмотреть паче и на лик Остермана, ежели поставила бы Норова в кабинет-министры. Смеху было бы!

Императрица резко посерьезнела.

— Наградила я его недолжно. Скажут еще, что не ценю героев Отечества своего. Отчего было бы майора не дать? Что? Спужался, Эрнестушка, что Норов вровень с братцем твоим станет, с Густавом? И пошто такое имение, на кое-серебро даю, что и землю в нем пахать опасно? — отчитывала государыня своего фаворита.

Бирон молчал. На самом деле, он в какой-то момент подумал, что вот такой юнец мог бы даже где-то потеснить его, графа. Мало ли… И в кровать заберется венценосной вдовушке. Красив, статен Норов, опять же, не столь и худороден. А вот то, что касается его ли ротмистр человек, то Бирон не сомневался, что гвардеец таким станет. А башкирские земли почему? Так нужно все знать графу, как действовать будет Оренбургская экспедиция.

Еще когда пришло первое письмо от Миниха, граф приказал узнать о происхождении Норова. Мало ли… Государыня же отреагировала весьма благосклонно на подвиги гвардейца. А потом еще и золото Лещинского… Императрица же падкая на деньги. Это у нее уже в характере, что сложился в сравнительной нищете во время пребывания в Курляндии. Так что все могло быть.

Потомок этого Норова когда-то был шведом и пришел на службу к Ивану III. Сказать, что сильно прославленный род, так и не скажешь, хотя имение под Коломной было, пусть и всего-то на восемьдесят душ. Но если называть худородным человека, чьи предки уже как почти двести пятьдесят лет справно служат России, пусть и не на первых ролях, то кто тогда сами Бирон? Укравший фамилию у французского герцога [Эрнст Иоганн Бюрен заплатил, чтобы «поправили» его родословную и связали с французскими герцогами, за что один из французских Биронов грозился «выпороть наглеца при встрече»].

— Проверять нужно людей, матушькья всех, дело дать, кабы сладил, еще одно… Волынский же уже при Петре прославлял себя делами…

— Да, славно он пограбил Астрахань и Казань. Сам Александр Данилович Меншиков, поди, мог науку перенимать у Артемия Волынского, что так можно, — рассмеялась императрица.

Но не так, чтобы было до смеха. Придя к власти, так уж вышло, что Анна Иоанновна сильно «проредила» русских вельмож. Верховный Совет то ли казнен, то ли в ссылке. И немало было рядом с ней немцев. В тех же войсках… Миних, Ласси, Кларк… Вот и нужно было в кабинет-министры назначать кого-то их русских, а то глава Тайной канцелярии Ушаков уже сообщал, что начинаются разговоры про засилье немецкое при троне. И ведь не больше же чем при Петре иностранцев было, ну может только курляндцев стало больше. Так считай, что русские, пусть и формально в составе Речи Посполитой.

Может, потому и напоказ религиозна государыня, что стремится всем доказать — она русская государыня, она истинно православная. Ну и где можно, на какие должности, туда русских ставят. Вот и Ягужинский вновь возвысился, Бестужев-Рюмин. Каждый русский человек, не принадлежавший к кланам, но бывший образованным и опытным чиновником, нынче при должности. Но слишком многих пришлось снять Анне при приходе к власти, чтобы власть эта была истинной, а не шутейной, как предлагал Верховный Совет.

Бирон же понимал другое. Он подставлял гвардейца. Направлял своих врагов по ложному следу, чтобы подготовить приход во власть Артемия Волынского, человека, с которым Бирон связывал свою безоговорочную победу над всеми политическими конкурентами. Потому граф и сорвался и лично поехал встречать Норова, потому и называл его везде, где только можно, очень способным.

Глава 20

Если вы можете найти путь без каких-либо препятствий, он, вероятно, никуда не ведет.

Эрнесто Че Гевара

Окрестности Данцига

20 июня 1734 года

Еще не знающий о том, что он генерал-майор, полковник Лесли, решил повторить маневры не так давно уехавшего в Петербург гвардейского унтер-лейтенанта Норова. Рано утром большой отряд наиболее способных солдат и офицеров драгунского полка, отправились в обход леса. Цель была у Лесли, лихая, такая, за которую он еще больше добудет славы и для себя и для тех солдат, что с ним пошли.

После потопления французского фрегата Лесли будто бы окрылился. Он уже не хотел довольствоваться простым сидением на месте и быть резервом, который, потому как развиваются события, вряд ли использовать будут. Так что, испросив дозволение к командующего Миниха, Юрий Федорович отправился на охоту.

Рядом с полковников в кустах залегали еще люди. А от одного так и вовсе неприятно пахло протухшим мясом. Горожанин Данцига, Курт, действительно, разбирал протухшую, ранее плохо посоленную, солонину, чтобы выбрать хоть что-то, что можно было продать. Вот и провонял насквозь тухлятиной.

— Тут должен он выйти? — спрашивал ротмистр Эрик фон Берг, служащий в одном из двух полков драгун, что были под командованием Лесли.

И сам полковник отлично знал немецкий язык. И мог бы общаться с жителем Данцига, который наводил русский отряд на цель. Но так вышло, что в полку был немец, вполне обрусевший, правда все еще лютеранин, который имел родственников в осаждаемом городе.

Вот и получилось связаться с родственниками, а те, за небольшую плату и за обещание после штурма не грабить их, а расторговаться, согласились навести полковника и его солдат на крупного зверя.

— Да, я слышал, как Клауса Зиверта, он заведовал цехом рыбаков… Так вот, Клауса принудили отдать свои лодки, чтобы на них переправлялся сам король! — сказал горожанин. — Это уже последние лодки, что есть в городе.

— Он не король! Король Речи Посполитой Август… Когда выберут, его, — все же встрял в разговор полковник Лесли.

— Да, конечно, господин, так и есть, — поспешил согласиться Курт Шнецель, не самый захудалый купец в Данциге.

Правда в прошлом он был успешным купцом, ибо многие торговцы Данцига от этой войны несут такие убытки, что не факт, смогут ли восстановить свое благосостояние. Тем более, что в город вернется та часть торговых людей, которая убежала из города до прихода русских. И теперь эти беглецы очень даже заработали в качестве маркитантов при русских войсках. Они и займут места банкротов.