Русский агент Аненербе

Холодный пот выступил на спине. Константин резко откинулся на спинку кресла, будто от физического удара. Маргарита не просто узница — она помечена как экземпляр.

— Господи, — вырвался хриплый возглас.

Он машинально потёр ладонью грудь, пытаясь загнать обратно поднимающуюся тошноту.

«Господи, Маргарита… Ты на волосок от ужасной гибели!», — от этой небольшой пометки у Константина Лебедева мурашки поползли по спине.

Он сложил бумаги обратно в папку и убрал в портфель. Его решимость только усилилась. Теперь он знал, чем сможет убедить Гиммлера отдать ему девушку и тем самым спасти ее. Лебедев резко дёрнул шнурок портфеля, затягивая узел как петлю на чьей-то шее. Он не сомневался — будет торг с дьяволом. И поставил на кон всё.

Глава 13

Дома их встретила Марта Шмидт. Она сначала бросилась к нему, со своими обычными воплями «Франтишек», но потом увидела девушку и молча уставилась на нее, а потом перевела взгляд на Лебедева. Наконец не получив ответа, посмотрела на Густава Ланге, который стоял по стойке смирно у машины. Лебедев не стал ничего ей объяснять просто передал Маргариту в ее руки, дав простые наставления:

— Марта, прошу займись ею так, как если бы это был я. Накорми и приготовь ванну с горячей водой, — он поднял руку, — никаких вопросов! Позже я тебе все расскажу.

Он прошел в дом и снял трубку телефона, так, как он звонил с обычного городского телефона, Лебедев сначала набрал номер Центрального коммутатора СС и назвав свой личный идентификационный код СС попросил телефонистку соединить его с секретариатом Гиммлера:

— Хайль Гитлер! Гауптштурмфюрер СС Франц Тулле, SS-Nr. 293,487. Выполнял личное поручение рейхсфюрера.

После проверки его полномочий телефонистка соединила с секретарем рейхсфюрера Рудольфом Брандтом.

— Хайль Гитлер! Рудольф, мне необходимо встретиться с рейхсфюрером, по неотложному вопросу.

— Хайль Гитлер! Что за вопрос дорогой Франц?

— Рейхсфюрер дал мне поручение разобраться с одним вопросом, касательно одной странной женщины в концентрационном лагере Заксенхаузен.

— Да я уже слышал об этом… Речь идет о какой-то еврейке? — неопределенно ответил Рудольф Брандт.

«Сука, ебанный упырь Лориц, уже успел позвонить и доложил обо всем!», — подумал Лебедев.

— Я обнаружил некоторые детали дела, которые требуют нашего прямого вмешательства и перевод дела в категорию «Совершенно секретно» — считаю это крайне важная информация.

Брандт немного помолчал.

— Действительно? Хорошо дорогой Франц. Рейхсфюрер сейчас в Вевельсбурге. Достаточно далеко от столицы…

— Брандт, дело действительно важное. Я не могу отложить его так, как вскоре должен уехать в командировку на Восточный фронт и необходимо решить вопрос сейчас.

— Узнаю нашего решительного Франца, тебя никогда не пугали расстояния. Я его извещу, что ты приедешь. Ты же знаешь он всегда рад тебя видеть. Хайль Гитлер!

— Хайль Гитлер!

«Дай Бог, чтобы расположение этого ко мне чудовища помогло», — подумал Константин, кладя трубку.

Пока Лебедев переодевался в свежую форму он попросил Марту Шмидт накормить Густава Ланге так, как впереди их ждали триста километров пути через сердце Великого Германского рейха. Ланге даже успел съездить заправить машину и взял с собой канистру бензина.

* * *

Как быстро менялся Берлин. Недавно бомбардировки и введение карточной системы делали город мрачным, неприветливым, а жителей угрюмыми, серыми тенями… Но стоило выйти солнцу, немного позабылись и поистерлись в памяти удары вражеской авиации и вот уже город жил своей размеренной жизнью — недавние победы в Европе и на Восточном фронте сгладили все печальные известия, «похоронки» в семьях легли рядом с фотографиями погибших солдат в семейные шкатулки и нацистская столица снова погрузилась в особую атмосферу превосходства и уверенности. На улицах пестрели красные флаги со свастикой, из громкоговорителей доносились бравурные марши, а люди в военной форме вызывали всеобщее восхищение.

Выехав за пределы Берлина, машина устремилась на запад по идеально ровному автобану, ровная и величественная дорога — детище новой Германии. По обеим сторонам нее простирались бескрайние поля, где зажиточные немецкие крестьяне уже начинали утренние работы. Солнце медленно садилось за горизонтом, окрашивая небо в темно-бордовые тона. Лебедев был уверен в своей миссии, иначе быть не могло, если он не спасет Маргариту, то он, решил, умрет сам убив при этом Гиммлера. Как? Не важно, но убьет.

Проезжая через Магдебург, они сделали короткую остановку на ночевку в гостинице. Город кипел жизнью — на площадях, как и по всей Германии, маршировали отряды гитлерюгенда, готовясь к очередному параду и прославлению фюрера. Местные жители, с гордостью носившие значки НСДАП, спешили по своим делам, не зная, а скорее всего не желавшие знать, об ужасах концлагерей.

«А есть ли вообще хорошие немцы?», — думал Константин, смотря на них.

Всю ночь он не сомкнул глаз. Попытки уснуть превращались в полубредовое состояние, которое ничего кроме мучений не приносило.

Дальше путь лежал через живописную Тюрингию. Дорога становилась более извилистой, пейзаж — холмистым. Леса здесь подступали ближе к шоссе, создавая впечатление движения через зелёный коридор. В маленьких городках и деревнях, мимо которых проносился автомобиль, жизнь, казалось, застыла во времени: старинные фахверковые дома, островерхие красные крыши, аккуратные палисадники. Здесь он немного успокоился и приготовился к непростой встрече.

Ближе к Падерборну ландшафт начал меняться — появились первые отроги великого Тевтобургского леса. Здесь, среди этих древних холмов, когда-то победоносные римские легионы потерпели сокрушительное поражение от германских племён и после этого сокрушительного поражения Римская империя уже больше не могла властвовать над миром, как прежде. Теперь же по этим местам проносился современный немецкий автомобиль, везущий высокопоставленного чиновника СС на встречу в замок, который рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер превратил в центр эзотерического нацизма.

Чтобы как-то успокоится, Лебедев снова достал дневник Франца Тулле. Много малозначащих записей, но одна привлекла его внимание, так как она относилась к его пребыванию в Москве 1938 года, когда он возвращался из экспедиции, именно через Советский Союз.

'Москва, 17 апреля 1939 года:

Мое возвращение из Тибета оказалось сложнее, чем планировалось — пришлось сделать этот вынужденный крюк через советскую столицу. Снова окружен этим серым, унылым городом. Москва… Даже само название звучит тяжело и неприветливо, как и большинство увиденного мной здесь. Третий день вынужденной остановки на пути в Берлин, и каждый час кажется вечностью.

Утром прошелся по центру города. Всюду эти безвкусные, громоздкие здания с красными флагами и портретами «вождя». Люди на улицах выглядят подавленно — быстро идут, опустив глаза, словно боятся, что малейшая задержка или неосторожный взгляд может вызвать подозрение. Какой контраст с величественной тишиной и чистотой тибетских гор, откуда я только что вернулся! Там была свобода и подлинность, здесь — лишь страх и притворство. Не зря Эрнст говорил о Москве и России с отвращением.

Вечером состоялся прием в здании немецкого посольства. И вот там, среди этого мрачного советского однообразия, я неожиданно увидел проблески исчезающей России, которая, по всей видимости, была когда-то великой. Несколько дам из бывших дворянских семей — не представляю, как они выжили во время красного террора. Вероятно, каким-то чудом или благодаря покровительству иностранных дипломатов.