Рюрикович 2

Возражений не было. Я оглянулся вокруг. Нет, никто не схватился за нож, за пистолет или что другое. Все отводили взгляды.

Я хмыкнул и вышел к своим. Подошел и развел руками, когда они посмотрели на меня:

— Дамы и господин, давайте покушаем в другом месте? Тут весьма несвежие продукты… Говорят, что тут даже кто-то отравился…

Глава 21

«Ведарь всегда должен помнить, что он ответственен не только за свою жизнь, но также за жизнь окружающих»

Кодекс ведаря

Больничная палата

Мария Никифоровна продолжала сидеть возле умирающего царя и днём, и ночью. Она как могла пыталась оттянуть неизбежный конец, но у неё это очень плохо получалось. С каждым часом Василию Ивановичу становилось всё хуже.

Он не мог ни есть, ни пить. Лекарства если и снимали боль, то это было временно. Огонь внутри разгорался всё сильнее. Каждая минута сопровождалась порой такой нестерпимой болью, что хотелось кричать, выть, но мышцы отказывались повиноваться, а звук даже не думал рождаться в саднящем горле.

И вместе с тем он крепился. Мощный старик, который отобрал у Литовского княжества город Смоленск, присоединил к Российскому царству Рязанское княжество и Псковскую республику, надавал по щам казанскому и крымскому ханству, сейчас был при смерти, но не сдавался. Он ждал…

Палата была походила на клетку, выстроенную из белых стен, с кроватью, похожей на пыточный инструмент. Окно, затянутое серым полотном жалюзи, словно умоляло о свете, но только отражало мрачную безжизненность. Воздух был тяжелым, пропитанным запахом лекарств и дезинфекции, и постоянно напоминал о том, что здесь царит болезнь, а вовсе не человек, недавно расхаживавший в короне.

На тумбочке стоял вазон с искусственными цветами, их яркая пластиковая улыбка казалась зловещей в этом унылом царстве.

Рядом с кроватью стоял одинокий стул, покрытый потрепанной обивкой, словно он тоже страдал от этой атмосферы безысходности. Над лежащим висела капельница, ее мерная капель напоминала о том, что время здесь течет иначе, медленно и мучительно. На экранах мониторов по невидимым горам скакали точки, тянущие за собой разноцветные шлейфы.

Палата была не просто комнатой, это была сцена, где разыгрывалась драма жизни и смерти, где надежда боролась с безнадежностью, а свет пытался пробиться сквозь тьму. Где лежал и ждал всего одного события великий человек, смирившийся с безысходностью.

Ждал одного единственного сообщения, которое наконец пропищало резким сигналом на телефоне Марии Никифоровны. Она встрепенулась, посмотрела на лежащего царя. Тот лишь закрыл глаза, а через пару секунд открыл, вглядываясь в лицо помощницы.

— Сейчас, царь-батюшка, сейчас, — засуетилась женщина, доставая телефон.

Она вгляделась в текст сообщения, на какое-то время застыла, а потом повернула экран к лежащему царю.

Тот быстро прочитал сообщение и закрыл глаза.

— Мне так жаль, Ваше Величество, — проговорила Мария Никифоровна. — Может, я могу что-нибудь для вас сделать?

Василий Иванович приоткрыл глаза, а потом часто-часто заморгал глазами. Лишь несколько секунд спустя Мария Никифоровна поняла, что умирающий царь использует морзянку для передачи какого-то сообщения.

Но вот сама Мария Никифоровна этим навыком не владела, поэтому понять ничего не могла. Она попыталась найти в сети разъяснение, но… Незнакомому с этим языком кодирования человеку трудно понять с первого раза.

Едва ли не со слезами на глазах Мария Никифоровна взмолилась:

— Царь-батюшка, да не понимаю я этого языка проклятущего, чтоб ему пусто было. Вы может Ивана Васильевича вызвать хотите?

Лежащий царь закрыл глаза, чуточку подержал их закрытыми, а потом снова открыл. Мария Никифоровна радостно всплеснула руками:

— Что? Правда Ивана набрать?

Снова последовала та же миниатюрная пантомима. Мария Никифоровна быстро набрала нужные цифры и нажала на кнопку видеовызова.

Пошли гудки, но… Ответа от Ивана Васильевича не было. Новый дозвон и снова тот же результат. Мария Никифоровна в отчаянии нажала в третий раз на вызов.

Результат остался неизменным.

— Может быть он спит? Время уже одиннадцать… Хотя, что молодым такое время? В такое время они только начинают жить… Знаю! — обрадованно воскликнула Мария Никифоровна. — Знаю! Я сейчас позвоню Бореньке! Вот кто точно возьмёт телефон!

Она быстро нажала на вызов и в палате раздался полусонный голос Годунова:

— Доброй ночи, Мария Никифоровна! Что-то вы припозднились…

— Привет, Боренька! Это не поздно, это как раз, — ответила княгиня и быстро спросила. — Скажи, а Иван Васильевич не рядом ли?

— Нет, он в своей комнате должен быть. Мы как расстались после поездки в ресторан, так и не виделись. А зачем он вам? Может, он тоже уже уснул? — в голосе Годунова послышался лёгкий упрёк.

— Нужен он нам, Боренька, — с нажимом проговорила Мария Никифоровна.

— Нам? Кому это «нам»? — спросил Годунов с игривыми нотками в голосе.

— Боренька, я сейчас рассержусь, — отрезала княгиня.

— Простите, конечно же сейчас посмотрю, — тут же подхватился Годунов.

После этого послышалось шуршание откинутого одеяла и лёгкая поступь в резиновых тапочках. Чуть скрипнула открываемая дверь. Затем снова шаги. Финалом этой музыкальной феерии был стук в деревянную поверхность и голос Годунова:

— Иван Васильевич! Иван Васильевич, это я, Борис! Откройте! Иван Васильевич! Он не открывает, Мария Никифоровна! Может, он там крепко спит? Знаете, что у нас сегодня было первое занятие клуба Дуэлей? И, кстати говоря, мы там с Иваном Васильевичем одержали победу!

— Боренька, постучи ещё раз! Посильнее! — ледяным тоном ответила княгиня.

— Да-да, конечно! Иван Васильевич! Иван Васильевич! — заколотил в дверь Годунов.

— Что случилось, боярин? — послышался в трубке женский голос.

— Да вот, Марфа, Иван Васильевич не открывает! Я уже не знаю, что и думать! Может, случилось что?

— Охти, дык это, давайте я открою. У меня ключи-то запасные есть…

Мария Никифоровна прислушалась к женскому голосу, услышала, как заскрежетал ключ в замочной скважине. Потом дверь открылась и послышался удивленный возглас Бориса:

— Мария Никифоровна, а Ивана Васильевича тут и нету вовсе! Вон и кровать неразложенная стоит. И окно открыто. Похоже, что через окно он вышел куда-то…

Княгиня заметила, что уголки губ царя дернулись, как будто собрались изобразить улыбку. Всего лишь мимолётное движение, но оно заставило её улыбнуться в ответ. В глазах царя читалось: «Весь в меня, такой же непоседа!»

— Ладно, Боренька! Как только Иван Васильевич окажется дома, тут же позвони! — проговорила с усмешкой Мария Никифоровна.