Рюрикович 2

— Конечно же скажу! Всенепременнейше! — отозвался Годунов.

Мария Никифоровна отключила телефон и посмотрела на царя:

— Увы, Ваше Величество! Сейчас никак не получается вызвать Ивана Васильевича. Возможно, завтра получится. Эх, мальчишки… Они такие мальчишки!

Василий Иванович прикрыл глаза. Губы снова чуть дернулись. Княгиня подошла ближе к постели и чуть выше подтянула одеяло. Потом произнесла:

— Я сейчас отойду на пять минут. После вернусь и расскажу вам последние дворцовые сплетни. Хорошо?

Глаза царя закрылись, а две секунды спустя открылись вновь.

— Вот и хорошо. Не скучайте тут, я быстро!

Мария Никифоровна вышла из палаты и чуть ли не нос к носу столкнулась с царевичем Владимиром. Она даже испуганно отшатнулась.

— Добрый вечер, глубокоуважаемая Мария Никифоровна, — с улыбкой произнес Владимир Васильевич. — Рад видеть вас возле своего батюшки. С вами я уверен, что он в целости и сохранности.

— Добрый вечер, царевич, — немного поклонилась Мария Никифоровна в ответ. — Вот уж не ожидала вас тут увидеть и в столь поздний час…

— Мне кажется, что для выражения сыновьей любви никогда не поздно, — холодно ответил Владимир Васильевич.

— Конечно-конечно, — кивнула Мария Никифоровна и попыталась обойти царевича. — Прошу вас извинить, но мне нужно…

— Мария Никифоровна, мне кажется, что в данный момент вам нужно задуматься о своей дальнейшей жизни, — с ледяной улыбкой проговорил Владимир Васильевич. — Вернее о том, насколько ещё она продлится и что нужно сделать для того, чтобы она продлилась как можно дольше…

В больничном коридоре никого не было. Светили мягким светом ночные лампы, где-то слышалось шуршание швабры. Но это где-то было так далеко…

— Что? — захлопала глазами княгиня. — Я не вполне вас понимаю… Что-то вы мудрёными словами говорите, Ваше Величество…

— Мудрёные слова? — поднял брови царевич. — Возможно, вам будет так понятнее…

Жёсткая рука схватила женщину за горло. Пухлое тело прижалось к стене, а над лицом Марии Никифоровны нависло суровое лицо Владимира Васильевича:

— Слушай, старая бородавчатая жаба, слушай и не перебивай. Я сейчас одним движением сломаю тебе шею, а все вокруг скажут, что это был сердечный приступ. Или же ты показываешь мне ту информацию, которую показала царю. Я в любом случае получу эту информацию, но если в первом варианте ты будешь жива, то вот второй вариант, боюсь, тебя не очень устроит. Так что?

С этими словами он встряхнул пухлое тело и сильнее сжал пальцы. Мария Никифоровна захрипела, засучила ногами, а потом полезла в карман медицинского халата. Вскоре на свет показался телефон.

Нужное сообщение выплыло на экран. Владимир Васильевич быстро пробежал его глазами, а потом поморщился:

— Ну что же, нечто подобное я и предполагал… Значит, дальше будет легче.

Жесткая рука отпустила женщину. Мария Никифоровна тут же закашлялась, потирая шею. Она чувствовала, что стальные пальцы оставили синяки на коже. Владимир Васильевич взглянул в сторону палаты царя:

— Пожалуй, сегодня я не буду тревожить батюшку. Пусть он немного поспит и наберется сил. Ему они ой как нужны… Всего доброго, княгиня Оболенская, надеюсь, что содержимое нашего разговора не коснётся чужих ушей. Помните о тех днях, которые могут резко оборваться.

После этого он развернулся и пошел прочь по коридору. Его выпрямленная спина и жесткий шаг почему-то напугали Марию Никифоровну ещё больше, чем недавняя угроза удушения. Причём напугали так, что она не смогла донести содержимое мочевого пузыря до туалета. По полу начала растекаться желтоватая лужица.

* * *

Царская усадьба. Измайлово

Елена Васильевна Глинская держала в руках бокал с виноградным соком. Она посматривала на двух мужчин, которые неторопливо передвигали круглые шашки тавлеи. Уже третий раз подряд митрополит Даниил выигрывал у Ивана Фёдоровича Овчины.

Высокие потолки, украшенные старинными фресками, создавали ощущение, что царица находилась в другом времени. Окна, обрамлённые тяжёлыми шторами, не пропускали внутрь даже немного света, создавая атмосферу таинственности.

Мебель в комнате тоже под стать замку: массивный деревянный стол, покрытый бархатной скатертью, и несколько кресел с высокими спинками. На стенах висели картины, изображающие сцены из жизни замка в разные времена года.

Но самое удивительное в этой комнате — это камин. Он занимает почти половину стены и был выполнен из камня, который кажется вечным. Когда огонь горел в камине, комната наполнялся теплом и уютом, а звук потрескивающих дров добавляло ощущения нереальности происходящего.

Князь сурово хмурился, пытался справиться с мудрым противником, но все его атаки разбивались о холодную оборону, а после как-то так получалось, что войска Ивана Фёдоровича оказывались разбиты наголову.

Так получилось и на этот раз. Как не морщил свой лоб князь, но у него ничего путного не выходило. Наконец, он хмуро буркнул:

— Третья партия подряд… Ваше Высокопреосвященство, а не жухло ли вы? Уж больно всё складно у вас выходит!

— Если оправдывать свои промахи и свою недостаточную удачу происками других, то никогда не стать великим, — усмехнулся митрополит. — А я перед вами чист, князь. Всё же перед вашими глазами происходит. Где уж мне тут сжульничать получится?

Князь взглянул на царицу, которая в ответ только улыбнулась:

— Всё правда, Иван Фёдорович. Только умение и мудрость приводят митрополита к победе…

Получилось так высокопарно, что князь невольно почувствовал фальшь. А уж такой прожжённый царедворец как митрополит должен подобное почувствовать гораздо сильнее. Даниил вежливо улыбнулся в ответ на эти слова:

— Благодарю вас, Ваше Величество, на добром слове. Очень приятно слышать такую оценку из уст царицы.

— Ну что вы, Ваше Высокопреосвященство, это не доброе слово, а констатация факта. Вы и в самом деле мудрый человек, и я рада, что в данный момент вы находитесь с нами в одной комнате, — проговорила царица.

Под этими словами скрывалось много смыслов. Распутывать их можно было до бесконечности, но самая главная мысль в них сквозила очевидной нитью — митрополит вступил в сговор с царицей и князем Овчиной. И вовсе не одну комнату царица имела ввиду.

— Ну что могу сказать? Я тоже счастлив здесь быть. Конечно, тут не хватает царевича Фёдора Васильевича, но… — развёл руками митрополит.

— Зачем он нам сейчас, Ваше Высокопреосвященство? — хмыкнул князь Овчина Телепнёв-Оболенский. — Он больше в духовные сферы заглядывает, чем в мирские…