Рюрикович 3

Раздался хлопок! Появился дым!

Ну что же, теперь можно расслабиться и наслаждаться представлением.

Перед нами застыл совершенно голый Дворжецкий. Он с подозрением начал оглядываться по сторонам. Его глаза скользили по находившимся в раздевалке ребятам. Те пучили глаза в ответ. Дворжецкий довольно улыбнулся.

Ну да, он не знал, что пока я отвлекал внимание, Тычимба успел почти всем шепнуть, что это розыгрыш. Некоторые легко дергались от неожиданного шепота, другие оставались недвижимыми. Но в целом…

Ещё и дым был нужен для того, чтобы слегка дезориентировать Дворжецкого, а в это время мы с Годуновым метнули иглы, парализуя тех троих, что могли нас выдать. Шуйский, Романов и Бельский застыли, как будто в охреневании от произошедшего.

— Михаил Павлович, где вы? — произнес Курбский. — Вы тут? Нам уже можно прятать вещи?

Дворжецкий подошел к нему почти вплотную. Курбский продолжал делать вид, что не видит княжича. Тогда Дворжецкий начал танцевать перед ним, высоко подкидывая колени, тряся руками и всем тем, что болтается.

Должен вам признаться — выдержать подобное представление было непросто. Однако, я делал каменную харю и тщательно снимал танцующего Дворжецкого. Другие дети дворян тоже кривились, но сдерживали себя изо всех сил.

Троица молчала. Они лупили глаза, но не могли произнести ни слова. Всё равно отношения с ними были испорчены, так что можно было не переживать за их мысли и чувства.

— А я вот он! — пропел Дворжецкий, подскакивая к Батори. — Вот он я!

— Где вы? Я вас не вижу! — Батори вытянул руки, почти наткнувшись на грудь Дворжецкого.

Тот отскочил в сторону, заулыбался, а потом схватил свой телефон и выскочил из раздевалки. Тут же все выдохнули, набрали в грудь воздуха, а я поднял руки вверх:

— Господа, сдержитесь ещё несколько секунд! Раз, два, три…

Меня прервал дикий женский визг. Затем последовал гром, тут же раздался грохот ломающейся двери и стон боли.

В раздевалке уже никто не смог себя сдерживать и грохот смеха смог сравниться только с музыкой шухера снаружи. Женский визг перешел в боевые вопли! Гром магических ударов перешел в барабанный бой!

Стоны раздавались всё чаще и ближе. Я скомандовал:

— Быстро к двери! Запускаем нашего беднягу и накидываем поле! Иначе нас порвут как щенят!

— Есть, царевич! — тут же откликнулись Годунов, Курбский и Батори.

Остальные тоже кинулись к двери. Она с треском распахнулась, всасывая в себя побитого, обожжённого и всё ещё дымящегося Дворжецкого. Он ввалился, как куль с дерьмом, сброшенный с телеги. Распластался на полу, тяжело дыша.

За дверями виднелись разъяренные амазонки разной степени обнаженности. Они явно жаждали крови. Но нашу кровь я отдавать не собирался!

— А ну, навались! — скомандовал я, выпуская из рук живицу.

Ребята тут же захлопнули дверь, начали накидывать на неё силовые поля. Дверь тут же задрожала от ударов снаружи.

— Тычимба, работай, — прошептал я.

— Будет исполнено, господин, — раздалось в ответ.

— Держись, ребята! Не пускай их! — громко прокричал я, а потом завопил ещё громче. — Нам только до прихода преподавателей продержаться!!! Пусть увидят, как боярыни и княжны голыми задницами да сиськами сверкают!!!

За дверью ещё раз громыхнуло, а потом раздались испуганные вскрики. Следом послышалось шлепанье босых ног по холодным плитам пола.

Мои однокурсники выдохнули только тогда, когда за дверью все стихло.

— Вроде выжили? — неуверенно сказал Курбский. — Простите меня, царевич, но до такого не следовало доводить… Розыгрыш зашел довольно далеко.

— Княжич, может и не стоило, — пожал я плечами. — Однако, господин Дворжецкий сам виноват в том, что случилось. Не стоило ему подсылать шпионов в ночи…

— Что? — поднял бровь Курбский. — Неужели кто-то до такого унизится?

— Вы… вы… — пробурчал Дворжецкий, приподнимаясь на руках. — Вам такое с рук не сойдёт! Я так просто этого не оставлю!

— Господин Дворжецкий, неужели вам мало того, что случилось? Мне кажется, что вы достаточно наказаны за ночное происшествие, — холодно ответил я. — И сейчас вам следует удалить то самое видео, чтобы окончательно не стать посмешищем.

Дворжецкий затравлено оглянулся. Он находился голый на полу, побитый, униженный, оскорблённый. Его товарищи тоже смотрели на него, продолжая находиться в тех же позах, что и раньше.

— Что с моими друзьями? — спросил Дворжецкий. — Что вы с ними сделали?

— Ничего серьезного. Через пять минут придут в себя и вновь станут прежними, — покачал я головой, а после обратился к стоявшим. — Господа, приношу свои извинения за вынужденное неудобство. Готов вам возместить ущерб в любое время. Надеюсь, что оплаченного ужина в ресторане будет достаточно. Молчите? Вот и чудесно… Тогда договорились…

По глазам стоящих можно было догадаться, что просто ужином я не отделаюсь. Ну, я принёс свои извинения, а если им захочется чего-то большего, то я всегда к их услугам.

Дворжецкий зыркнул на своих друзей, потом подтянулся к скамейке, где оставил сброшенные вещи. Он с трудом натянул трусы, штаны.

Годунов протянул было руки:

— Господин Дворжецкий, позвольте мне оказать вам помощь?

— Предлагайте свою помощь кому-нибудь другому, — огрызнулся тот в ответ. — Мне подачки не нужны!

— Ну, я только хотел осмотреть ваши раны, — отошел Годунов. — Я не думал ни о чем дурном…

— Да пошел ты…

Фырчащий, как разозлённый кот, Дворжецкий поднялся. Непослушными пальцами он кое-как застегнул рубашку. Я наблюдал за ним без грамма сожаления. Он сам заслужил свою долю.

— Я так просто это не оставлю! Вы… Вы… Вы вылетите из училища! — прокричал Дворжецкий мне в лицо.

После этого он двинулся к двери.

— Господин Дворжецкий, я бы не усугублял ваше положение, — проговорил я ему вслед. — Чтобы вы не задумали — прошу вас, откажитесь от своих мыслей! Вы же успели убедиться в моей мстительности!

— Вы ещё не знаете на что способен род Дворжецких! Мы никогда не прощаем обид! — с вызовом проговорил он.

— Княжич, лучше не надо, — встал на его дороге Курбский. — На мой взгляд вы заслужили своим поведением то, что произошло!