Рыжая Соня и Владыка падших

— Мои люди — недоумки и пьяницы, у них голова забита только тем, как бы сходить в ближайшее селение, набраться в харчевне до потери человеческого облика да поразвлечься с девками,— отрезала Хегба.— Подлинная защита замка — я сама. Проверяй посты и дозоры на дорогах так, как если бы от этого зависела твоя жалкая жизнь. Помни, что твой предшественник за недостаточное рвение поплатился головой.

— Я слышал эту историю.

— Ну вот и не забывай ее. Я не прощаю предателей... Странно, почему Фриск так задержался. Марсал, ступай за ним. Сегодня я хочу, чтобы не он, а ты привел моего коня.

Соня обомлела. Этого Марсал сделать не мог. Он и сам растерялся. Заметив его замешательство, Хегба грозно сдвинула брови.

— Поторопись!..

— Позвольте мне, госпожа,— поспешно предложила свои услуги Соня.— Для меня будет великой честью вести Винара на поводу.

Второй раз за это утро она осмелилась перечить ведьме, испытывая ее терпение. А что было делать? Ждать, пока взбесившийся жеребец проломит Марсалу череп?.. Поэтому, даже не услышав ответа, Соня направилась к конюшням, где, вскочив верхом на белую кобылу, предназначенную ей, подхватила повод Винара и спустя пару минут вновь предстала перед Хегбой. Поспешно спрыгнув на землю, Соня помогла хозяйке оседлать ее любимца, и обе женщины покинули Эрдед.

Хегба пустила Винара в галоп. Черный как ночь жеребец мчался, точно подгоняемый демонами. Не менее своенравная и быстрая Чента, управляемая уверенной рукой Сони, не отставала, словно соревнуясь с ним в скорости. Несмотря на встречный ветер, на мертвенно белом лице Хегбы не появилось даже намека на румянец, губы ее были плотно сжаты. Добравшись до леса, ведьма придержала коня, и Винар перешел сначала на рысь, затем на шаг.

— Соня,— обратилась Хегба к своей спутнице,— через три дня я намерена устроить в замке небольшой прием. Ничего особенного, не более полутора сотни приглашенных. Возможно, ты думаешь, будто я живу затворницей, но это не совсем так. Все должно пройти на самом высоком уровне... ты с этим справишься.

За три дня подготовить замок к встрече ста пятидесяти человек — задача не из легких, но Соня сказала только:

— Да, госпожа.

— Я старею,— без всякого перехода продолжала Хегба.— Несмотря на все старания, время уходит,

унося с собой мою красоту, а ведь я всегда следовала советам людей... и древних книг. Но паучьи лапки морщин возле моих глаз говорят о том, что все они лгали, и даже собственное тело предает меня.

— Вы прекрасны, госпожа,— вежливо возразила Соня.

— Была прекрасна. Ты красива, рыжая бестия, но тебе не снилась та красота, которой сияло мое лицо лет тридцать назад. Ни один мужчина не мог устоять передо мной. Мой муж закрывал глаза на мои измены, лишь бы я была с ним, а ведь он был доблестным воином, и в бою не знал себе равных. Но я была ему дороже чести, рядом со мной он терял рассудок и превращался в безвольную игрушку, которая наскучила мне еще задолго до его гибели.— Хегба задумчиво покачала головой.— Страсть, которую я пробуждала в сердцах мужчин, бросала к моим ногам многих, но ни один из них не тронул моего сердца. Я рождена не для любви. Власть и вечность — вот, что влечет меня, заставляя кровь быстрее бежать по жилам, а вовсе не жалкая человеческая привязанность, делающая людей такими уязвимыми.

— Власть над людьми? — уточнила Соня.

— И над людьми тоже. Но прежде всего — над временем. А оно не желает мне покоряться, хотя даже природа не противится мне. Смотри!

Хегба коснулась ствола вяза, и густая темнозеленая крона в считанные минуты почернела, будто тронутая пламенем. Затем она подняла руки и произнесла короткое заклинание: три маленьких птицы замертво упали на землю под ноги коня, а ведьма только вздохнула, словно этого ей было мало. Оглядевшись, она подняла с земли камень и опять что-то проговорила. Очертания камня начали меняться. Он задрожал в ее руках, как живой, а затем появилась зубастая пасть и отросли четыре тонких лапки. Хегба положила бывший булыжник на землю, и он резво бросился бежать, на ходу с хрустом пожирая другие камни и перемалывая их в песок. Боги, подумала Соня, что же она способна делать с людьми?!

— Кровь...— мечтательно проговорила Хегба, прикрывая глаза, словно в сладострастной истоме.— Мне нужна кровь. За свою жизнь я выпила ее больше, чем ты воды, ибо я слышала, будто это помогает победить время и обрести вечность. Однако далеко не сразу я узнала, что не всякая кровь обладает такой силой. То, что я делаю, приостанавливает бег времени лишь отчасти, но о полной победе говорить еще слишком рано.

— Почему вы говорите мне все это, госпожа? — спросила Соня. Она уже поняла, что жуткие слухи о ведьме из Эрдеда чистая правда. Хегба даже не пыталась скрыть своих злодеяний, уверенная в том, что остановить ее невозможно.

— Скоро узнаешь,— ответила ведьма, поворачиваясь к Соне лицом.— Соня, Соня... я чую в тебе силу, подобную моей собственной. Впервые в жизни я вижу человека, способного сравниться со мной. Ты думаешь, я не знаю, зачем и по чьему приказу ты явилась в Эрдед? Гиперборейская Волчица послала тебя на верную смерть, ибо я не поверю, что она обо мне столь нелестного мнения. Я могла бы убить тебя сразу — и этого дурака, что пришел с тобой, но не сделала этого, потому что... я хочу быть с тобой всегда и разделить с тобой вечность... Я сказала тебе однажды, что Хегба умеет быть щедрой. Я не спрашиваю, согласна ли ты. Ты слишком молодое и глупое создание, чтобы принять правильное решение: я сделаю это за тебя, и поверь, со временем ты будешь мне благодарна, девочка моя.

От такого обращения Соню передернуло. Она чувствовала, что попала в ловушку, из которой нет выхода. Поистине, гнев ведьмы был не так страшен, как ее милость. Что она намерена сделать — превратить ее, Соню, в вампира, в вечную наперсницу своих ненасытных злодейств? О, проклятие!

— Что от меня требуется, госпожа? — Соня изо всех сил старалась, чтобы голос не выдал охватившей ее тревоги.

— Молчать, ждать и не бояться.— Был ответ.— Поедем назад... любовь моя.

Вот только этого еще не хватало. Теперь понятно, почему эту тварь не способен возбудить ни один мужчина, почему она окружает себя только девушками, одна прекраснее другой, а из мужчин ее не раздражают лишь такие, как уродец Фриск. Нужно срочно поговорить с Марсалом... Но как? Ведь оба они для Хегбы раскрытая книга, ведьма просто играет с ними, как кошка с придушенной мышью. «Вырви черное сердце Эрдеда»,— велел Север. Да скорее Хегба вырвет ее собственное. Что, если их с Марсалом в самом деле предали? Неужели никому нельзя верить? Нет, пока об этом лучше не думать. Как бы там ни было, теперь Соня не понаслышке знает, что такое Хегба, и теперь у нее появились свои причины уничтожить ее. Тем более, что ведьма очень близко подошла к разгадке, иначе вряд ли она бы так уверенно раздавала обещания. И этот прием в замке... Постойте-ка... Прием! Не так уж плохо. Соберется масса народа. Хегба будет занята гостями, и можно попытаться проникнуть в ту подземную часть замка, где хранится проклятый череп. Правда, до сих пор Соне не доводилось там побывать ни разу. Эти мысли не давали Соне покоя, однако она вела себя как ни в чем не бывало, словно никакого разговора в лесу и не было. Она выполняла обычные обязанности и сверх того отдавала прислуге необходимые распоряжения, касательно грядущего приема. Эрдед гудел, как потревоженный улей, сама же Хегба оставалась невозмутимо холодной и с одобрением наблюдала за спокойствием Сони. Однако теперь в каждом взгляде и жесте проклятой колдуньи девушка видела сжигающую Хегбу страсть.

На следующий день ближе к ночи Хегба сказала:

— Пойдем, я хочу тебе кое-что показать.

Соня повиновалась и последовала за ней сквозь открывшийся в стене проход куда-то вниз по винтовой лестнице. Хегба шла впереди, держа в руке большую черную свечу. Комната, в которую она привела Соню, напоминала одновременно сокровищницу и храм. Девушка огляделась. Высокие сводчатые стены, украшенные магическими символами и гербом рода Хегбы, на котором был изображен дракон, кусающий собственный хвост. Алтарь... Что же он напоминает? Соня опустила взгляд на пол, рисунок которого в точности повторял тот, что она видела в горном селении: круг, квадрат, пентаграмма с жертвенником в центре, только на сей раз черный камень не был пуст — на нем возвышался хрустальный череп, совершенная копия человеческого, только прозрачный. Череп сиял изнутри, благодаря хитрой системе призм и трубок, отражавших и усиливавших свет свечей. Хегба вступила в круг и протянула руку Соне.

— Иди сюда. Не бойся. Как вошла, так и выйдешь. Сейчас здесь ничего не произойдет... то, что должно свершиться, увидишь в ночь полнолуния.

Опять! Ночь полнолуния... Совсем, как тогда.

— Выбери для себя украшения, какие пожелаешь,— проговорила Хегба, царственным жестом раскрывая один из стоящих возле стены сундуков.— Здесь их много. Посмотри вот на этот. Салмордин, один из девяти благородных камней, созданных вспышкой молнии, которая отделает жизнь от смерти. Суеверные глупцы никогда не касаются этого камня, уверяя, что в нем соединились добро и зло, но он прекрасен, и талисманы из него даруют немалую силу.