Рыжик
Шрифт:
"А безобразничать?"
"Я буду хоросая-прехоросая!"
"Ну ладно... Щас, только приготовлю всё..."
Люда вынула из-под кровати гитару, тренькнула по струнам, ощущая чужое завороженное внимание, и бодро-конспиративным шёпотом запела:
"В каждом маленьком ребёнке,
И мальчишке, и девчонке,
Есть по двести грамм взрывчатки,
А, быть может, полкило"...
"А!.. А!.." - с детской непосредственностью тут же перебила деточка.
"Ну что тебе?!"
"А со это - грамзрыссятка?.. А покилё-о-о?.. А я тозе - массифки-и-дессёнки?.. А ты?.. А как?.."
– ЩАС я тебе объясню...
–
"В каждом маленьком ребёнке,
И щеночке, и котёнке,
("Духе, глюке, домовёнке..." - ехидно добавила она и продолжила).
Есть по двести грамм какашек,
А, быть может, полкило!
Можешь и ругать, и гладить,
Всё равно он будет гадить,
А иначе он взорвётся -
Трах-бабах - и нет его!
И об этого ребёнка,
И щеночка, и котёнка,
("Духа, глюка, домовёнка... демонёнка и чертёнка...")
Спотыкаешься повсюду,
Натыкаешься везде!
Чей-то хвост в коробке ниток!
Ваза на полу разбита!
Под входную дверь налито -
Вот подарочек какой!"
"Ззз-дорава! Я - подароцек!.. А где у меня какасек?"
– Кхм... Не у тебя, у щеночка...
– смущенно буркнула Люда.
"Эу-у-у-у... Хоцю какафек! Хоцю! Хоцю!"
– Я... гмм... тебе... м-м-м...
– выдавила она, - потом покажу...
Не зная, что ещё сказать, Люда в замешательстве зашарила глазами по комнате - по стенам, шкафу, двери... и...
...В дверях, открыв рот на невысказанном "мама дорогая!", стояла Юлька. И это действительно было - МАМА ДОРОГАЯ!..
___
Дворами многоэтажек, нависших над парковой долиной, гулял молодой человек. Гулял не быстро, не медленно, а так - размеренной поступью, одинаково сошедшей бы и за прогулочный шаг, и за деловую походку. Он обошёл киоск, даже не глянув на обложки весьма призывного содержания, равнодушно миновал крутой джип, попиравший общественный газон, а вот цветочки у подъезда вызвали его живейший интерес.
– Какая прелесть!
– не сдержал он восхищения, полюбовавшись с минуту клумбой.
– Как из оранжереи. И ведь кто-то ухаживал!
– обратился он к двум скамеечным бабкам, давно с подозрением за ним наблюдавшим.
На их лицах "сигнал к атаке" сменился выражением "отбоя" и они расплылись в смущённых улыбках.
– Это я сажала, - призналась одна с застенчивой гордостью.
– Не может быть!
– искренне удивился молодой человек.
– Это же столько сил отнимает, такая работа!.. Вам наверное кто-то из молодёжи помогал?
– Ой, эта молодёжь!.. Их разве заставишь!..
– Нет, ну действительно - так трудится, столько души вкладывать... И ведь всё - для людей, чтоб всем красиво было... Вы просто героическая женщина!
– Ой, да что вы...
– совсем засмущалась та.
– Конечно, работы много, но удовольствие!.. Вот посмотришь на них...
– Как я вас понимаю!
– всплеснул руками молодой человек.
– Я, знаете ли, торгую цветами. Кажется, пора привыкнуть... Но прихожу на работу, и душа радуется! А вот у дома, - молодой человек заметно
– Ой, чего же?.. Ах, как же?..
– сочувственно запричитали бабульки.
– Ну, знаете...
– замялся молодой человек, - автомобили дымят...
– Да... Да...
– поддакнули бабушки с пониманием.
– Дети, бывает, играются...
– Да... Да...
– Собаки эти...
– ЭТИ СОБАКИ!
– взвились бабушки-божьи одуванчики, как зенитные ракеты по нарушителю воздушного пространства. Следующие пять минут были посвящены жестокому и бескомпромиссному геноциду всего собачьего народа, обвинённому в страшных грехах "подрывания", "подписывания", "обгаживания" и "обгавкивания" всего, что дорого цивилизованному человечеству. Причём, их хозяев предлагалось уничтожать там же, ибо "все они одинаковы". Кто с кем одинаков, не уточнялось.
Молодой человек выслушал это всё не перебивая, только сочувственно кивая головой. Наконец, репрессивный запал бабулек начал потихоньку сдавать.
– Но есть Бог на свете!
– объявила одна и удовлетворённо откинулась на спинку скамейки.
Молодой человек сделал удивлённые глаза.
– Вы знаете, есть тут один - из ЭТИХ, - намекнула вторая.
– Вон, машина его... И сам - хамло, и собаки его... просто ужас! На всех рычат!.. И вот, представьте, кто-то поубивал их всех...
– Всех?!
– ужаснулся молодой человек.
– И хозяина?!
– Нет, что вы, к сожалению живой, - отмахнулась добрая женщина.
– А вот псины... Там такая странная история... Вчера прибежал ЭТОТ - страшный такой!
– с ошейниками в руках, и только твердит: "Убью гада!.. Убью гада!.." Говорят, собаки во время прогулки на кого-то бросились - слышали, что девочка кричала... А пока хозяин прибежал - два трупа! Вы знаете, эту породу даже из ружья не остановишь, а тут - двое сразу... Будто медведь, все кости переломаны.
– И что, нашли, кто это сделал?
– заинтересовался молодой человек.
– Что вы! Если бы ЭТОТ узнал, точно убил бы. А так... Мы теперь сами боимся там ходить.
– О господи! А где ж это было?
– Да в лесу тут, прямо вниз идти.
Молодой человек оглянулся и внимательно посмотрел в сторону, куда махнули руками бабушки. Туда вела дорога, терявшаяся в лесистом склоне долины. А на другом её склоне, поверх тёмной щетины деревьев, торчало одинокое здание с символической буровой вышкой во всю стену...
___ _______
Многие люди, не имеющие опыта общения с детьми, знают это чувство лёгкой паники, когда знакомые подкидывают тебе "на пару часиков" своё чадо или просят посмотреть за ним в песочнице. Ухайдакавшись смотреть, чтобы оно куда не залезло, чего не съело или не сломало, замахавшись "рассказывать сказку", отвечать на "почему?" или слушать бесконечное "а у нас один мальчик...", дёргаясь на каждый шорох, который отмечает обострившийся в минуту опасности слух, ты с облегчённым вздохом встречаешь вернувшихся наконец родителей. И на твоё "как вы всё это выносите!" получаешь в ответ обыденное - "привыкли".