Рыжик
Шрифт:
– Пан, пан, що з вами?
– блондинки, до этого помалкивавшие, кинулись на помощь.
– Ы-ы-ы-ы-ы-ы...
– ответила им бабка, размахивая руками и на глазах багровея... и тогда Люда испугалась.
"МИКЛУХА, СТОЙ!!! НАЗАД!!!"
"Бззззззз..." - и призрачное пламя нехотя втянулся обратно.
Бабка перевела дыхание.
– Може Швидку [прим.
– "Скорую"]?.. Може таблетку?..
– Но та заёрзала и тяжело поднялась со скамейки.
– Ой, лишенько... Та
– "Зараза" приблизился и насуплено замер, стараясь держаться вне досягаемости карающей руки.
– Всьо, досить з мене. Най батьки з тобою говорять. дем додому!
Люда, которую всё ещё трясло от переживаний, проводила их взглядом и осторожно вернулась на лавку.
"Надо же, какая опасная, всё-таки, у родителей работа!"
– Та ви не нервуйтеся, - успокоила её одна из блондинок.
– Та пан вчно з усма свариться [прим.
– "ругается"]. Слава богу, що пшли.
Люда ей улыбнулась - слабо, но признательно. Потому что её проблемы были куда как сложнее...
"Мммиклуха, - прорычала она мысленно, - что это было?!"
"Она... она... плохая!"
"Я те дам - плохая! Ещё ррраз такое вытворрришь..." - Люда понятия не имела, что она тогда сделает, но подействовала не угроза, подействовала экспрессия.
"Я... я больсе не бу-у-у..." - и по волосам прошлось словно лёгкое тёплое дуновение.
"Ты уж, пожалуйста, не бу! Убивица малолетняя... Ладно, ладно, успокоились, подлизка... Чем терроризмом заниматься, иди, вон, играть с другими детишками".
"А мозна?"
"Нужно!" - уверенно выдала Люда и только тогда подумала: - "Ой, а как она будет играть? И чем?! Вот я дура!.. Хотя... хм... пошла же..."
В песочнице меж тем назревали очередные перемены. Сашеньке надоела пирамида, она оглянулась на мальвинок, подумала... и решила что там интересней.
– А я - к вам в гости!
– объявила она, подползая на корточках.
– За-а-аходьте, - пропели в унисон юные хозяки.
Тут Сашенька вынула из кармана пупсика и присоседила к шедеврам песочной кулинарии.
– У вас есть тортики?
– МалЕньким солодкого не можна. Бо буде карес, - объявили со знанием дела девочки.
– Тогда мне, пожалста, сто грамм кашки.
– Зараз приготую...
Еле сдержав хихиканье, Люда вернулась к Митьке. У того строительство было в самом разгаре. Урча что-то воинственное и елозя прямо на голых коленках, он сооружал вокруг пирамиды крепостной вал. И уже почти закончил, когда неожиданно протянул руку и обвалил часть только что сделанной стены.
– Э!
– прикрикнул он на кого-то воображаемого и вернулся, чтобы заделать пробоину. Но едва взялся заканчивать стену, как неловко двинул ногой и опять сам себе повалял работу.
– Э!!!
– возмутился Митька и... оглянулся на Люду.
– Ну не мешай!
"Чего это он? Чего это все сегодня ко мне с претензией?" - осталась Люда метаться в непонятках.
"Хи-хи..."
"Не поняла! Миклуха, это опять ты?!"
"Я-а-а-а-а..." -
скромно призналось Людыно чудо."Не, ну нормально?! Второй раз уже из-за тебя втык получаю... Ты что, не знаешь, как играть?"
"Неа"
"Ой, горэ-горэ! Ну вот смотри - это крепость. Она должна быть такая, - и Люда вызвала в уме картинку некоего среднекового замка.
– Посерёдке должна быть цитадель, вокруг - стена с башнями и, обязательно, ворота. В эти ворота всякие рыцари въезжают, на стенах стражники стоят, в подземелье сокровища валяются, в башне принцесса томится... Вишь, как интересно! Вот и помоги Митьке построить".
"Ва-а-айхф..." - впечатлилась Миклуха новыми возможностями. И поспешила приложить свои бурные, но несколько неупорядоченные силы на поприще исторических реконструкций.
Что тут началось! Как истинная, хоть и начинающая, женщина, Миклуха встряла в чужое дело, рьяно взялась руководить и... в пять минут задёргала "мужика" своими советами до невменяемости. Как всякий мужчина, хоть и маленький, Митька при этом топал ножкой, орал, плевался, брался было за дело, моментально запутывался под чутким женским руководством, бросал всё и ругался последними детсадовскими словами. Люда всё порывалась вмешаться, ловя на себе озабоченные взгляды соседок по скамейке, но её даже не слышали - ни вголос, никак! Наконец Митька не выдержал, своротил одним отчаянным махом всё сооружение и завис над его руинами в позе "мышь на крупу", возмущенно зыркая почему-то на Люду. Видимо она, как тоже женщина, была виновата по определению. И что тут скажешь?
Пока Люда решала, что для истерики педагогичнее - дать по шее или пожалеть убогого, под ногами Митьки песок слабо зашевелился. Миклуха, кряхтя и постанывая, пыталась своими силами продолжить строительство! Она с трудом нагребла небольшой комочек на порушенный участок вала, но едва его отпустила, как тот рассыпался и струйкой съехал вниз. Миклуха потерянно зашуршала песком и попыталась снова. Митька наблюдал её возню скрестив руки и продолжая дуться, как того требовало оскорблённое мужское самолюбие, однако женских слёз не выдержало и оно. После трёх тяжких и безнадёжных попыток слепить хоть маленькую горку, Миклуха совсем пала духом и горько захныкала. То ли это стало слышно, то ли заметно по унылому перекатыванию песчинок, но Митька энергично засопел и сказал слова не мальчика, но мужа:
– Дай сюда! Сам сделаю...
Удивительно, но теперь работа пошла. Под Митькино бурчание они "в три руки" выровняли вал, соорудили на нём башни, вылепили воротную арку. А напоследок, с Людыной подачи, оборудовали на цитадели площадку со шпилем, в который Митька торжественно воткнул сухую ветку, оказавшуюся весьма кстати под рукой. Люда следила за работой и время от времени подкидывала картинки или помогала идеями. Она так увлеклась, что неожиданный голос сбоку заставил её вздрогнуть.
– Ка-а-акие вы молодцы!
– Мама пришла!
– кинулась детвора обниматься.
– Ну, как вы здесь без меня?
– поинтересовалась Маринка, пытаясь и детей обнять, и пакеты из рук не выронить, но водопад впечатлений тут же накрыл её с головой.
– А мы кукол накормили! Я с девочками кашку готовила.
– Подумаешь, а мы зАмок сделали! Настоящий!
– ...Только сначала нам мальчик всё повалял!
– ...Он сам приставал!
– ...А потом он свою машинку - хрясь!
– и поламал!
– ...А тётя Люда с бабушкой подралась!