Рыжик

– Осторож...
– охнули в один голос Владимир Иваныч и Екатерина Львовна, но не успели. Молодой человек и стол встретились и душевно обнялись, гремя коробками.

"Й-есть контакт!" - мстительно отметила Люда.

Но Олежка отлепил вполне неповреждённую морду лица от столешницы и радостно поздоровался, глядя естественно на Юленьку:

– Привет! А я карандашики принёс...

"Ты ещё хвостиком повиляй", - ушпилила Люда из чистой вредности, а коллектив облегчённо вздохнул.

– Только, слышьте, - Олежка, оставив коробки, на локтях подполз по столу к Екатерине Львовне и на всю комнату прошептал ей почти на ухо: - А это кто?!

– Олежка, ты балбес, - констатировала та.
– Хватай всё обратно и иди, одаривай наших новых сотрудниц средствами производства.
– Корифеи и зубры подтвердили её слова вескими кивками.

– Привет девчонки! Меня Олегом звать. А вас?

– А нас - Юля.

– Что, всех?

– Хи-хи... Нет, это Людмила. Люся-а-о-о! Ау-у! Не слышит...

– Да ладно, задумалась... Что будем брать? Только для Вас, эксклюзивное предложение: самая пишущая ручка - тры штук, самый рисующий карандаш - два коробка, самый точащий точилка - пол штук (ну, одна на двоих). И - подарок фирмы - самая круглая ПО-О-ОДСТАВКА!

– Люсь... Эй! Брать будешь? Люськин!!!

– А?!
– она вынырнула из нирваны и отпустила закушенную губу. Олежка с Юлькой в унисон выразительно посмотрели на "убогую", но Люда была занята слишком важным делом, чтобы обращать внимание на такие мелочи.

– А как будет рифма на "снег"?
– огорошила она всех.

– ..."Олег", - фыркнула Юлька.

Люда только рукой махнула.

– ..."Калек", - ехидно подсказала Екатерина Львовна.

Люда сморщилась, прикидывая, и отрицательно покачала головой.

– ..."Коллег", - укоризненно добавил своё пан Ромцю.

Люда покрутила рукой - "уже лучше, но..."

– ..."Навек"!
– пафосно вставил Владимир Иваныч.

Люда задумалась и вдруг с громким хрюком упала носом в стол. Потом поднялась и с видимым усилием привела лицо в серьёзный вид.

– Ну... в общем...
– промямлила она вступительное слово и безбожно фальшивя запела:

"Осенью в холодный первый сне-ег

Проскакал по городу Оле-ег.

Он летел по гулкой мостово-ой,

Спотыка-аясь левою ного-о-ой!

Бежал работать о-он, сшибая всех прохо-ожи-и-их,

Ведь он не бобик та-ам, а ценный кадр всё-о же-е!

Там ждут его-о занятья,

дядь Вова, тётя Катя,

А на обед - любимый чебурек"...

Секунд пять все обалдело переваривали Людыно выступление, так что она уже успела раскаяться в своей смелости. Но тут тишину порвали бурные аплодисменты и Люда, покраснев, попыталась сползти под стол. Оттуда её вынул Олежка и предъявил восторженной публике. При этом, к Людыному удивлению, сам был довольный, как слон.

– Молодец, Рыжая!
– веселился он и хлопал по плечу так, что едва не вбил её под стол обратно.
– Ну ты даёшь!

Люда вдруг нахмурилась и вывернулась у него из-под руки:

– Я. Никому. Ничего. Не даю, - отчеканила она суровым тоном, дождалась удивлённой тишины и... закончила легкомысленным взмахом руки: - А! Просто "стиха ваяю".

Народ расслабился, но Люда ещё заметила, как Екатерина Львовна встретилась взглядом с Владимиром Иванычем и многозначительно наклонила голову. В ответ тот поджал губы и так же важно кивнул.

Не успели они с Юлькой осмотреться глазами и усидеться задами, как Владимиру Иванычу пришла в голову "дикая идея".

– Надо бы дать девчатам работу...
– задумчиво проговорил он.

Люда напряглась, а Юлька с тоской посмотрела на компьютер, украшавший Олежкин стол.

– Дидашенко!
– возмутилась Екатерина Львовна.
– Дай детям привыкнуть, первый день только.

– Вот пусть и привыкают... к геологии, - заупрямился тот.

– Ото, пан Ромцю, жнки, - тки балували би!
– прокомментировал пан Ромцю.

– О, чоловки! Тльки керували би [прим.
– "руководили"]...
– не осталась в долгу Екатерина Львовна.

– Ничего, полезно...
– Владимир Иваныч огляделся и решительно приподнял стопку большущих квадратных планшетов, громоздившихся на углу стола. Глаза у Люды непроизвольно расширились, но он брякнул всю пачку перед собой и начал пересматривать с таким серьёзным видом, с каким, наверное, маршал Жуков не выбирал направление главного удара. Девочки заворожено следили, как решается их судьба. Наконец две карты были оценены строгим взглядом из-под сурово сдвинутых бровей и, прямо не отрывая глаз, в этом положении пронесены через комнату.

– Вот!
– Владимир Иваныч торжественно возложил их на столы - каждой персонально.
– Будет вам и работа, и тренировка.

Девчата дружно уткнулись носами в хитросплетение геологических границ и, как пишут в романах, "безотчётный страх закрался в их трепетные сердца".

– Выберите линию профиля и попробуйте самостоятельно его построить...

..."Животный ужас овладел ими, чёрной волной подкатывая к самому горлу".

– Если что неясно, сразу спрашивайте...

..."Внезапно, луч надежды осветил их отчаявшиеся души".

– Не надо бояться, мы всё объясним и покажем...

– ...и даже за вас нарисуем, - хмыкнула Екатерина Львовна.

..."Гроза миновала и снова Солнце согревало землю своим ласковым теплом".

– Люсь... Люськин...
– зашипело змеем-искусителем сбоку.
– А куда вести: направо или налево?

– Вглыб!
– буркнула Люда, тяжко вздохнула и подвинула к себе карту соседки...

Но, видать, такой это был день, что и нарисовать они (ага, "они" - ха!) толком ничего не успели. Люда только вынесла границы на свой профиль и поправила (ага, "поправила", три раза - ха!) выходы на Юлькином, пока подруга через всю комнату строила глазки Олежке, как начался обед.

– О, пан Ромцю, як то час плине!
– объявил пан Ромцю, глянув на настенные часы. Он выдвинул ящик стола и надолго завис над ним. Судя по сосредоточенному взгляду, там хранилось блюд не меньше чем всё меню ресторана, но достал он только аккуратную металлическую коробочку. И начался цирк...

Ровненько поставил коробочку.

Аккуратно задвинул ящик.

Раскрыл коробочку и тщательно расположил: справа - крышку, слева - дно.

Выдвинул ящик.

Достал салфетки и ровненько разложил: справа - одну, слева - другую.