Рыжик

– Садись, - хозяин комнатки махнул рукой себе за спину, потянулся и включил электрический чайник.

Люда обошла стол и присела на пошарпаное сооружение, больше всего напоминавшее смотровое ложе в больнице. Поверх дерматина тут ещё были навалены сумки, коробки. Сидеть в этом завале было неудобно, зато стала хорошо видна заставка монитора с обалденно-фэнтезийным зАмком. Пока Люда оглядывалась и примащивалась, чайник вскипел и с торжественным щелчком выключился. Хозяин с медлительным достоинством залил воду в настоящий чайничек для заварки.

– Ну, бум знакомы - Константин, - полуобернулся он, развалясь в кресле.
– Для посвящённых - Костя.

– Людмила. Для вас можно... э-э....

"Люда, Люся, Мила... Рыжая? Да хоть горшком назови, только в печку..."

– Лю-у-уда, - укоризненно сморщил нос новый знакомый, - я же сказал - для посвященных!

– Так э-э-э...

– ...чай!

– А-а-а!
– Люда значительно покивала головой.
– Па-а-анятна...
– Хотя чего ей "панятна", было ещё непонятно.

Костя разлил чай по широким кружечкам, которые сошли бы за пиалы и подал гостье.

– Да, - спохватился он, - ничего что зелёный?

– Фигня, - разрешила Люда, поднося к губам исходящий паром напиток, - абы не "люрка з баюрки". [прим.
– "бурда из лужи"]

Костя замер со своей посудиной, уставя очки на Люду. Та подняла взгляд от кружки и поперхнулась.

– Шо? Опять?!
– каркнула она хриплым с перепугу голосом.

– Стой-стой!
– он потряс пальцем, стимулируя мыслительный процесс.
– Щас вспомню... О! "Жил-был пёс"!

– Где-е?
– Следить за мыслью никогда не было у Люды сильно стороной, а уж за мыслями сисадмина...

– Ой, ну не тупи! Мультик такой.

– А-а-а... И шо?

– Так!
– Костя отчаялся достучаться до сознания.
– Придётся показать...
– и деловито защёлкал по клавиатуре.

– А можно?!
– Такой развал производственной дисциплины как-то в голове не укладывался.

– Хм, обижаешь! У нас всё можно. Наслаждайся!

И они насладились: пахучий зелёный чай, колоритный народный юмор...

– Ты-ы заходи если что, - процитировал Костя на прощание, - я тут после работы долго засиживаюсь. В ответ Люда изобразила "как только, так сразу".

...Она поднималась по лестнице и сама себе улыбалась, а на душе было так тепло, как от того чая: "Надо ж, как здорово вышло. Будет теперь, где спрятаться, как достанут. Вот только что-то я забыла.. зачем-то же туда шла?.."

И только войдя к своим, она наконец вспомнила - сеть! "Мать-перемать, шо опять туда спускаться?!" - мысленно застонала Люда, но глянула на Олежкин стол и поняла, что никуда бежать не надо. А даже если б надо, так всё равно не побежала бы. Бо этот "пенделюх" уже и сеть имеет, и подружку у неё увёл...

– Так! Теперь всё выдели - "контрол-А", и - "форматирование"... А, Рыжая!
– соизволил Олежка заметить свою спасительницу.
– Уже работает. Мы тут решили вас в компьютерах подтянуть...
– ("вас" главное... молчал бы уж!).
– Куда?!!
– гаркнул он неожиданно, так что Юлька, потянувшая было пальчик к клавиатуре, дёрнулась как ошпаренная.

– Я что, я ничего... только кнопочку...

– Какую?!!

– Ну эту...

– А я какую сказал?!

"Оженився дурний, та й взяв дурнувату...
– искренне посочувствовала компьютеру Люда.
– Та не мали що робити... як форматувати,– закончила она мысль и только собиралась сесть за стол, как пан Ромцю поднял голову от рукописи отчёта и... произнёс сакральную фразу:

– Ото бачте, пан Ромцю, як час плине!

"Мать-перемать, я работать сегодня начну?!"

Под конец трудового дня, когда уже взялись собираться домой, Люда глянула на Юльку с Олежкой... и ей заранее поплохело. С потерей подруги она уже смирилась, но работать "хвостиком" в их компании - это уже слишком.

– Адьёс, молодята! У меня дела, - объявила она решительно и направилась в Костикову коморку.

И не прогадала!

В этот вечер она вернулась домой затемно. Костя, узрев восхищенный взгляд "ребёнка", решил поразить её воображение по полной и они три часа азартно "юзали" просторы инэта вдоль и поперёк. Потом пришёл охранник и прикрыл, как он выразился, "лавочку", чем вызвал короткий терминологический диспут ("Не лавочку, а секту гуглистов восьмого часа!" - "Каких-каких глистов?"). В общем, было весело...

Вся под впечатлением, Люда не сразу поняла, что гудящая в коридоре общаги музыка... гремит, оказывается из её комнаты! Она рванула дверь и застала картину и маслом, и табачным дымом, и незнакомыми хмырями и хмырицами, которые вольготно расположились по всему помещению.

Под орущий благим рэпом магнитофон.

А самый главный хмырь - длинный такой жлоб!
– уже сграбастал нервно хихикающую Юлечку и вовсю лапает. Причём на Людыной кровати. На чистом, только недавно стираном пододеяльнике! "Ну-у-у всё!" - Люда подскочила к столу и одним гневным взмахом руки вырубила магнитофон. Тот издал последний протяжный стон и заглох, оставив только звон в ушах. Потом и он пошёл на убыль, и тогда Люду заметили.

– Люськин!
– подорвалась на ноги Юлька, поспешно выпорхнув из навязчивых объятий.
– А мы тут ждём, ждём...
– она ухватила Людыну руку и на радостях стала трясти так, будто оторвать решила.

– Вижу, - тихо рыкнула Люда. Если бы она была кошкой, то шерсть на её загривке встала бы сейчас дыбом, а хвост угрожающе мотался из стороны в сторону (Юлька тоже это почувствовала и трясти руку стала медленно и осторожно).
– А спанькаты не пора?

– Ну, ты чего?! Я ж вчера говорила...

– ...Хамишь, детка, - прозвучал опасно ленивый голос и Люда обернулась.

С наглым прищуром на неё смотрел тот самый длинный жлоб. Перед глазами немедленно встала картина: уже два кота, выгнув спины, стоят напротив друг друга, и хвосты обоих нервно хлещут по бокам. Тем временем жлоб с вальяжной неторопливостью начал подниматься с кровати, и поднимался довольно продолжительно, пока окончательно не сложился двухметровой жердью под самую лампочку. "О-о-о-о-о..." - проследила Люда за процессом пока не задрала голову до предела.

"Морду бить будешь?" - ехидно встрял внутренний голос. "Ыгы..." - многообещающе хмыкнула Люда. "Так, не достанешь же!" - "При-дёт-ся под-пры-ги-вать..."

– Ну Люськин!..
– попыталась встрять Юлька, но Люда только фыркнула в её сторону, не сводя взгляда со жлоба. Тот нахально навис над нею, загораживая лампочку, весь в ореоле света, как явление Христа народу.

– Зацени, пипл!
– удивилось это "явление".
– Нас, типа, выгоняют...

"Пипл" подобострастно загыгыкал. Люде стало тоскливо от нехорошего предчувствия.