Рыжик

– В смысле?..

– Ну, как это обычно бывает, когда действительность слишком точно совпадает с нашими желаниями. Так что даже страшно поверить.

– Но как же я отличу, если?..

– А вот на то ты и есть - оперативник. Давай выполнять свою работу, да?!

После того, как изображение погасло, начальник оперативного отдела ещё с минуту сидел неподвижно, поджимая пухлые губы и хмуря и без того тёмные брови. Такие эксцессы просто так не проходят. Надо же - в самый пик работы и такое отчебучить! Но, видно, припёрло парня. Хорошо ещё начальство не знает...

Стоило о нём подумать, как начальство и явилось... Даже изображение его несло заряд подавляющей ответственности. Начальник отдела мысленно досчитал до пяти и изобразил деловой вид.

– Ну, что скажешь?
– угрюмо поинтересовалось начальство.

Сразу стало ясно, что обычного "работаем" будет недостаточно. Начальник отдела глубоко вдохнул и решился.

– Я считаю, что мы - с определённой долей вероятности, конечно, - нащупали объект.

Начальство подняло взгляд.

– Вероятности?..

– Ну-у-у, процент-шмоцент... туда-сюда... Вы же понимаете, в нашем деле без вероятности никак. А тут и подавно... Тут, будь даже самым мудрым из мудрых, не скажешь наверняка. Хотя как раз "мудрые из мудрых" всегда не прочь потопить корабль ясности в море риторики...

– Орхан!

– Да?

– Я могу твою "вероятность" доложить наверх?

– Ну-у-у... с определённой долей вероятности.

– Понятно, если к стенке припрут...

– Ну, да... Я же не могу вводить вас в заблуждение!

– Хорошо. Что по этому направлению предпринимается?

"Прекратили истерику и вернули сотрудника к работе", - подумал начальник отдела, но сказал другое.

– Единственное, что мы можем предпринять, это ждать. Ждать, когда объект себя проявит и максимально снизить риск упустить его. Для начала предлагаю до предела сгустить сеть прикрытия, чтобы мобильные группы дежурили во всех ключевых точках. У нас таких резервов нет, поэтому понадобится ваша помощь. И кстати, это хорошая информация, чтобы доложить наверх.

– Поучи ещё...
– буркнуло начальство.
– Ладно, принято! И вот что, Орхан... Вы там у себя плохо представляете, какая истерия творится наверху - на САМОМ ВЕРХУ. Мы - на грани "крайних мер" и "моря крови".

– Они там будут бегать с топорами по полю, но дрова-то рубить всё равно придётся нам...

– Правильно понимаешь. Мы тоже можем "взять под козырёк", снять ответственность... Но это дело особенное, дело нашей профессиональной чести. Дело, за которое нам самим не должно быть стыдно перед человечеством. Понимаешь?

– Понимаю... Сделаем...
– просто пообещал начальник отдела.

И подумал, что "мне бы ещё мою уверенность"...

___ _______

Наутро после пьянки положено страдать. Эта освящённая веками традиция вошла в народный эпос под поэтическим названием "похмелье" - своего рода жертва пресловутому Бахусу. Ведь, чем более "гадко" с похмелья, тем больше имеется поводов для гордость за вчерашнее - "ну мы и врезали!". И вот, представьте, как бывает обидно, если и не "врезали"-то ничего, а страдаешь почти так же.

Утром Люда проснулась и поняла, что зря это сделала - на душе было так плохо, что хуже некуда. Ощущение пустоты и потери гнуздило душу, как экскаватор траншею. Даже странно стало. Вроде в истеричках никогда не числилась. Могла, конечно, по случаю захотеть "убить-зарезать" кого, но чтобы - аж ТАК!.. Чтобы до - выброситься через форточку?! До - встать в унитаз и спустить воду?!.. Тут одной неразделённой любви явно мало.

"Миклушенька! Ты не знаешь, чого мен так недобре?.. Мацёпка!.. Мик..." - Миклухи "дома" не было.

А вот теперь можно было и в форточку кидаться...

Вместо Миклухи в душе разливалась та самая пустота, от которой хотелось либо не просыпаться, либо уснуть обратно... желательно навеки. Люда зарылась лицом в подушку и приготовилась тихо и достойно умереть. Не тут-то было!

– Уа-а-аххх... Скоко времени?.. А!!! Люськин!!! Подъём! На работу уже опаздываем!

...Видимо, лучшие подруги существуют для того, чтобы жизнь малиной не казалась...

В пылу лихорадочных сборов Люда - нещадно пинаемая и подгоняемая - мимоходом вяло отметила сочувственный изгиб гитары на стене, укоризненный блеск немытой второй день посуды и неожиданно радостный трепет листьев новоприобретённой гераньки.

"Надо же - отжила! Воспряла духом. Ну, это пока она не знает, как я её вчера - бедную бессловесную тварь - обозвала! А, кстати, как я её обозвала?" - вдруг серьёзно задумалась Люда, тупо зависнув перед растением.

– Аполлинария своего поливать будешь? Давай скорее, скорее, шевелись!
– тут же подогнал её Юлькин голос.

"Аполинарием!
– ахнула Люда.
– За что же я её так жестоко?!", - и, уныло шаркая неподъёмными тапками, почапала за водой.

...А когда они выскочили на улицу, там их встретил мелкий занудный дождь...

На работу они всё же опоздали. Во дворике перед главным входом Люда увидела Лёшкин "бобик" и слегка оживилась. Капот машины был распахнут, словно её только что попросили сказать "А-А-А!", и из него многообещающе торчал чей-то зад, надо полагать водителя - самое время для светской беседы! Но Людын благородный порыв был грубо пресечен Юлькой, так что и "бобика", и вестибюль, и коридор они пролетели, что называется, на одном дыхании. А на втором уже выдыхали сакраментальное "ой, извините, задержались!" Однако, встретили их в комнате на удивление благожелательно.

– Людочка, а подойдите сюда, пожалуйста!
– махнул ей рукой Владимир Иваныч от стола пана Ромця. Там же оказалась и Екатерина Львовна, которая только кивнула в сторону девочек. Единственно, Олежка оставался за своим компом и при их появление "приветственно" постучал кулаком по своей черепушке. Люда в ответ уныло скривилась и с тяжким вздохом отправилась за очередной порцией геологических откровений.

– Взгляните-ка сюда!
– вместо вступления ткнул в разложенную на столе карту Владимир Иваныч.
– Узнаёте?