Рыжик

И столько в его жесте было многозначительности, столько воспитательного пафоса, что до жути захотелось брякнуть в ответ жизнерадостное "Нет!". Страшным усилием воли Люда сдержала себя и выдавила, хоть и кислым тоном, но вполне приличное:

– Это то, шо вчера показывали?

– То, да не то!
– сейчас же залучился лукавством старый геологический "зубр".
– Вы внимательней посмотрите, внимательней! Вспомните, о чём вчера говорили...

Господи-боже! Да если бы она помнила, о чём там, у них вчера шла речь!

– Так, Дидашенко! Не морочь ребёнку голову!
– пришла на помощь Екатерина Львовна.

– Вчера, Людочка, вы предположили, что черносланцевая толща одновременно является и верхним мелом, и олигоценом. Помните? Так вот, вы оказались правы!

"Честное слово, я не хотела!" - мысленно воскликнула Люда, тщательно сохраняя на лице нейтрально-деловое выражение.

– Мы уже и забыли про это, но вот Роман Николаевич напомнил и предложил нанести точки опробования на карту. Оказалось, никто так никогда не делал - чтобы все сразу. Обычно показывали только свои данные и свои же предположения подтверждали. А вот вместе...

Екатерина Львовна сделала эффектную паузу, от чего Люда непроизвольно напряглась, а монолог театрально подхватил Владимир Иваныч:

– А когда нанесли все на одну карту, они в точности легли на свои места: на юге - мел, на севере - олигоцен. А между ними получился тот самый пропущенный надвиг!

– И это значит, - опять взяла слово Екатерина Львовна, - что вы, Людочка, совершили своё первое геологическое открытие!
– и "зубры" уставились на неё отечески-благожелательными взглядами.

Мысли в голове отчего-то разбежались, а из оставшихся крутилось только дурацкое "Я больше так не бу-ду-у-у!" Люда заметила, что переминается с ноги на ногу, шкрябает ногтями ладонь, кусает губы и больше всего на свете хочет загладить вину перед Отечеством за расчленение ни в чём не повинной толщи. Попытка смотреть куда-то в сторону тоже не принесла успокоения - из-за Олежкиного компа на неё уставились благоговейно распахнутые Юлькины очи. Ужас!

"Ну не смотрите на меня, как на икону Богоматери!" - мысленно взвыла Люда, отчаянно желая провалиться на месте и поглубже... До палеоцена... До мела!.. Прямо в докембрий! Она уже не отвечала за "глубину" последствий, когда внимание общественности отвлёк Роман Николаевич:

– От, пан Ромцю, вчитьс! Пьтдест лт ходиш, ходиш, як той бузька по спасу, а воно - гоп!– мавпа! [Прим.
– игра слов: "бузька" - аист, "мавпа" - обезьяна]

– Ну, не прибедняйтесь, Роман Николаевич! Вы же всех и надоумили.

– Та то та-а-ак... Но молодьож!..

– Ха! Ребята, а ведь теперь придётся переносить границу Боргушской зоны!

– А ну-ка, ну-ка...
– "зубры" склонились над картой, едва не столкнувшись головами.

Видимо предполагалось, что Люда будет топтаться у них за спинами, заглядывать через плечо, дышать в ухо невысказанными вопросами... Когда-то, в другой жизни, так бы оно и было, но в теперешней, едва паника, вызванная повышенным вниманием улеглась, сейчас же вернулось уныние и ощущение давящей пустоты в душе. Потоптавшись ещё для приличия и, посчитав программу подвигов на сегодня выполненной, Люда грустно поплелась за свой стол - может хоть там посочувствуют?

Но и там до неё никому не было дела. Стол задумчиво поскрипывал деревянными "суставами", загадочно шуршал под руками дермантиновой столешницей, но не отзывался. Люда, в который раз, тяжко вздохнула и, оставив заслуженного "пенсионера" предаваться собственным воспоминаниям, пошкандыбала вон из комнаты. Никто её не остановил и даже не заметил.

Людыно появление Костик по обыкновению встретил строгим взглядом поверх монитора. Никакого видимого эффекта это не произвело. Она проследовала мимо, взобралась с ногами на лежанку и уткнулась носом в колени.

– Унылая пора, очей очарованье, - прокомментировал её позу Костик.
– Приятна мне твоя... э-э-э... твоей депрессии краса!.. Что на этот раз?

– Шо?
– Люда подняла глаза, но видеть при этом не начала.

– Чего грустим, говорю?
– пояснил Костик.
– На дворе ещё лето, а у тебя уже осень наступила.

– Осень...
– задумчиво повторила Люда.
– Да, осень...
– и неожиданно вынув нос из колен, продекламировала в абстрактное небо:

– Осень наступила, высохли цветы...
– Она подумала немного, прислушиваясь к чему-то своему, и завершила могильным тоном: - Подожди немного, будешь там и ты!

– О, как!
– отметил Костик несомненное превосходство её вариации, и они опять надолго замолчали, настолько надолго, что даже легендарного терпения сисадмина не хватило.

– Мне, конечно, неудобно прерывать твоё инфернальное погружение, но-о-о... я тут, понимаешь, сам слегка офигел...

Предполагалось, что Люда хотя бы заинтересуется, ибо если "офигел" даже Костик, это должно быть "офигительно" интересно!

– Так вот, - не дождавшись реакции, продолжил он, - Я тут сравнил кое-какие карты... глянь сюда, пожалуйста!

"И этот туда же... Как вы мне надоели!" - подумала Люда, но глаза на монитор подняла.

– Вот это - карта мощностей титон-берриаса [прим.
– пограничные яруса юрской и меловой систем мезозоя] того района, про который ты говорила...

С третьей попытки Люда вспомнила, что речь идёт про достопамятную пьянку, после которой её жизнь так круто изменилась... А теперь вообще кончилась!

– Вот это - ваш любимый барьерный риф, который тянется через весь регион...
– бубнил своё Костя.

– Не "наш", а "ваш"...
– буркнула Люда.

– Кто из нас геолог?
– картинно поднял бровь Костик.
– То-то! Так вот, обрати внимание на это сгущение изолиний - здесь у нас самый крутой рифовый массив в титоне. А теперь посмотрим на ярус ниже, в киммеридж. Тут барьерчик был поменьше, зато - ОП!
– "блямба" на том же месте! Смотрим ниже, в оксфорд: рифчики, рифчики, рифчики...
– ОП!
– такая же "блямба"! Смотрим ещё ниже! Ну, тут фигня всякая... Переходим в палеозой, и сразу - в силур. Видишь линию биогермов [прим.
– "рифов"]? Ориентация совсем другая... а "блямба" на том же месте. Да ещё какая - больше, чем в титоне! Но это ещё не всё...