Рыжий: спасти СССР

В прошлой жизни до определенного возраста я курил, как паровоз. Бросил лишь за пятнадцать лет до своей смерти, посчитав, что никотин мне всё-таки чуть меньше важен, чем возможность продлить собственную жизнь. Сердце уже тогда начинало давать сбои.

Но курить можно не любить, а вот курящих игнорировать не стоит. Это же краткосрочная, на одну или две сигареты, но стая. В прошлом бывало так, что за столом в кабинете начальника отдела никто не мог предложить внятных версий по преступлению (особенно из тех, что уже на карандаше у начальства). А в курилке следаки, порой, фонтанировали идеями, расслабляясь и не боясь показаться глупыми или, наоборот, слишком инициативными. И срабатывало, следствие выходило из тупика.

— О, товарищ Чубайсов собственной персоной пожаловал в наше скромное общество! — провозгласил Эдуард.

Если Матвеев «зацепился языками» с Артурчиком, водителем «копейки», не пьющим, так как ему еще везти нас домой, и общался в стороне, то другие парни и девчонки, Вера и Раиса, курили рядом с мангалом. Мясо, купленное явно не с прилавка магазина, уже скворчало на шампурах и заставляло всех исходить слюной. М-м! Соскучился я по шашлыкам…

— Анатолий Аркадьевич, — скорее, в шутливой форме, чем официально, обратился ко мне Эдуард. — А могли бы мы в свой кружок взять Александра Александровича Травкина?

Вот она, ещё небольшая крупица информации по работе с молодёжью, при подготовке её к будущему развалу Советского Союза.

— А разве нет у нас правила, по которому никто не должен знать о существовании кружка? — строго спросил я.

Чуть не ляпнул цитату из одного из моих любимых фильмов из прошлого — «Бойцовский клуб». «Первое правило бойцовского клуба — никто не должен знать о бойцовском клубе!» — так звучала фраза из фильма по книге Чака Паланика.

— Отойдём? — серьёзным тоном спросил Эдуард.

Мы отошли в сторону, в направлении Финского залива, от которого веяло прохладой и солоноватым воздухом, который дополнял шармом и без того прекрасное место, чуть шевеля макушки могучих сосен.

Похоже, что начинается разговор по существу. Я чувствовал себя Штрирлицем, которому нужно, как и в фильме, много думать, прежде чем произнести хоть слово. И тогда Эдик тут — кто? Борман? Мой враг? Тот, с кем мне предстоит бороться?

Глава 14

— Ты же сам говорил, что нам нужен кто-то из молодых журналистов, который что-то понимает еще и в экономике. Нужно же привлекать редактора для будущих статей? — раскрывал мне ещё некоторые карты большой игры Эдуард Мальцев.

Я уже настроился больше слушать, общаться лишь общими фразами, чтобы лучше узнавать своего врага. Да, эти ребята пока для меня могут оказаться и приятелями. Ведь сами они не успели сделать чего-то плохого, а их родители всё равно постепенно, но неуклонно уходят в прошлое, будущее же остаётся за такими вот Эдиками или Сашками. Я почти уверен, что если им в голову вложить немного иное, не кормить светлой идеей капитализма как рога изобилия, то не пропащие же они люди.

— Проверить нужно ещё парня, послушать его. Одних анекдотов недостаточно, — сказал я.

— Толя, но наш кружок — не антиправительственный, мы не против Советской власти. Мы за то, чтобы Советский Союз преобразился. К чему нам все эти замашки подпольщиков-революционеров? — Мальцев задал вполне грамотный вопрос.

Вот ещё одно доказательство, что я прав. Те, кто сейчас в кружке, еще не догадываются, что им предстоит рушить Советский Союз. Странное ощущение. Словно одного непризнанного художника в Вене встретил и пожалел. Нет, жалеть нельзя. Того художника нужно душить сразу же, пусть и за будущие преступления. А вот Эдика, Сашка?.. Мало ли, может, они стали в будущем хорошими людьми? Ведь в команде Чубайсова их не было в к середине следующего десятилетия.

— И всё равно. Меньше распространяться. Зачем подставляться? — настаивал я на своём. — И не дыши ты на меня дымом!

Эдуард так задумался, что курил мне прямо в лицо. Причём я слегка уворачивался, а дым всё равно шёл на меня. Хоть, как в детстве: скрутить дулю и тыкать ею со словами: «куда дуля, туда дым».

— Нужно делать следующее собрание. Ты как будто самоустранился, без тебя предыдущее собрание было сорвано, просто пришли те, кого я только и знал, а по твоему списку почти никого и не позвал, — возмущался Эдуард.

Он говорил уже не в полный голос, а только шептал мне на ухо.

— И где вы собирались? — спросил я.

— Как где? В институте, в подсобке возле актового, — недоумённо ответил Эдуард, посмотрев на меня, будто в первый раз видел.

— Это понятно, — отмахнулся я, будто не сам уточнял. — А вот если бы собираться вот так, как сегодня, у тебя на даче…

— Так собирались и так, на даче… На моей и на твоей, — Эдик с ещё большим недоумением посмотрел на меня. — Толя? А с тобой всё нормально?

— Всё со мной хорошо, — в задумчивости ответил я.

— Не всё, ты какого хрена с парткомом Некрашевичем разругался? Он закрывает глаза на наш кружок, а ты с ним в войнушку играешь! — голос Мальцева стал жёстким.

— А ты что со мной так разговариваешь? С Некрашевичем — это мои вопросы. А ты лучше отвлекись от баб и составь список всех тех, кто был на предпоследнем собрании. С моими и с твоими членами кружка, — добавив металла в голос, требовал я.

Вот интересно, так с ними рыжий общался или нет? Как говорилось в одном сериале про русского разведчика, который вот уже как четыре года самый популярный в Советском Союзе: Штирлиц никогда так не был близок к провалу. И в голову сразу хлынули анекдоты про Штирлица. Это в тему. Будет чем бравировать в компании Ленинградской золотой молодёжи.

— Толя, но ведь все списки у тебя, — уже с некоторым подозрением сказал Мальцев.

— И они у меня дома. Сам же знаешь… Домой мне ходу пока нет. А поиск парней нашего кружка нужно начинать уже сейчас. Ну, так ты составь список тех, кого знаешь, а дальше я буду разбираться, — решительно, не показывая никакого своего волнения, сказал я.

— А, ну, если так… Нет, ты как хочешь, а со своим батей мирись. Я понимаю, что ты нашёл местечко, куда можно баб вводить, я бы и сам комнату в общаге снял, чтобы там… Но на что ты жить будешь? На зарплату? — сказал Эдуард и громко рассмеялся.

Недаром в легендарном фильме Гайдая «Бриллиантовая рука» так прозвучало самое страшное проклятие: «чтоб ты жил на одну зарплату». Советская номенклатура, словно дворянство, становится закрытой кастой наиболее обеспеченных людей, пробраться в которую пока ещё можно, но не так и легко. И живут партийцы не на зарплату, особенно такие, как родители Эдика.

— Всё, отложим разговор! — поспешил сказать Эдуард, но под моим значительным взглядом пояснил. — Лидок сюда идёт. Ты это, старичок, как говорят, уже живёшь с Танькой? А после того, как ты навалял Матвею, Лида его отшила, мол, теперь они только друзья. Тягает, правда, повсюду этого бугая молчаливого… Так что, старичок, если я попробую с Лидкой?